Сергей Волков, ФБ: "Умерла Инна Яковлевна Кленицкая, один из старейших учителей-словесников страны. Она была светлым и страстным человеком, писала книги и статьи. Помню, по молодости лет спорил с ней, мне казалось, что говорить через литературу о жизни - не та задача, которая должна стоять перед учителем. Не о жизни надо, а о самой литературе как ее отражении, о форме, устройстве и законах этой формы. Мне казалось, что как будто бы ИЯ предлагает после научных филологических открытий 20 века, после формальной школы, структурализма, лотмана-гаспарова и прочая вернуться к дискурсу критики века 19, к Белинскому, Добролюбову и Писареву. Ну как-то это несерьезно, что ли, что у них за понятийный аппарат, у критиков-то тогдатошних, на что наведены их окуляры? Ну какой смысл рассуждать, как отказывать девушке, которую не любишь, - когда есть ритмическое устройство онегинской строфы?
ИЯ отстаивала позицию нужности литературы для всех, не только для филологов. И в прелести разговоров о человеческой жизни по следам прочитанной книги видела важнейшую функцию литературы. Разговоры эти умела инициировать и поддерживать, затягивая своих учеников в чтение. И делала это, не боясь обвинений в ненаучности и упрощении.
Несмотря на мое несогласие с ней, она неизменно доброжелательно ко мне относилась. Писала, передавала книги, отвечала на мою полемику. И даже однажды пришла ко мне на урок - в очень уже преклонном возрасте, несмотря на трудности со слухом. И не просто сидела гостем, а сразу как-то ввинтилась в общую дискуссию, подбегала к ученикам с вопросами и выслушивала их ответы, лодочкой приставив к уху ладонь - и хвалила, и радовалась, и спорила. Жила.
Теперь ее нет. И я не успел ей сказать, что в последние времена часто вспоминал ее - и уже не спорил, а всё больше соглашался. Видимо, надо просто прожить жизнь, чтобы что-то понять. Сейчас мне примерно в два раза меньше лет, чем ИЯ, чем было ей два дня назад и теперь будет вечно. Сколько всего мне еще предстоит узнать из того, что она понимала.
Мир Инне Яковлевне и вечный покой".
ИЯ отстаивала позицию нужности литературы для всех, не только для филологов. И в прелести разговоров о человеческой жизни по следам прочитанной книги видела важнейшую функцию литературы. Разговоры эти умела инициировать и поддерживать, затягивая своих учеников в чтение. И делала это, не боясь обвинений в ненаучности и упрощении.
Несмотря на мое несогласие с ней, она неизменно доброжелательно ко мне относилась. Писала, передавала книги, отвечала на мою полемику. И даже однажды пришла ко мне на урок - в очень уже преклонном возрасте, несмотря на трудности со слухом. И не просто сидела гостем, а сразу как-то ввинтилась в общую дискуссию, подбегала к ученикам с вопросами и выслушивала их ответы, лодочкой приставив к уху ладонь - и хвалила, и радовалась, и спорила. Жила.
Теперь ее нет. И я не успел ей сказать, что в последние времена часто вспоминал ее - и уже не спорил, а всё больше соглашался. Видимо, надо просто прожить жизнь, чтобы что-то понять. Сейчас мне примерно в два раза меньше лет, чем ИЯ, чем было ей два дня назад и теперь будет вечно. Сколько всего мне еще предстоит узнать из того, что она понимала.
Мир Инне Яковлевне и вечный покой".
2 комментария:
У меня такая же была преподавательница в университете.Буранок Наталья Аркадьевна.После ее лекций/разговоров я полюбила, к примеру, "Войну и мир".
Да. А я помню когда-то читала книги Кленицкой. Думаю, есть в домашней библиотеке, надо поискать.
Отправить комментарий