Недавно на одной конференции был доклад воронежского лингвиста И. А. Стернина, который меня поразил. Стернин рассказывал об исследовании, проведенном среди воронежских школьников. Их просили указать значение предъявленных слов. Результаты озадачили исследователей. Например, на слово прогресс они получили объяснение: «неожиданность». Это было настолько непонятно, что у учеников спросили, что, собственно, имелось в виду. Ну как, пояснили те, вот, например: О, Сидоров сегодня дневник не забыл. Какой прогресс! Ну а уж, получив на слово ирония объяснение «любовь», исследователи и спрашивать не стали. Ясное дело, это результат фильма «Ирония судьбы — 2». Про любовь же. Кстати о прогрессе. Моя племянница в пятилетнем возрасте гениально, по-моему, сказала: «У меня сегодня большой прогрыз в чтении». Так вот, в докладе эти примеры иллюстрировали вопрос о том, где, собственно, он, тот язык, который мы изучаем. Но я задумалась о другом. По ответам школьников очень ясно видно, как происходит усвоение значений слов родного языка. Человек «набирает» контексты, в которых он встретил то или иное слово, и постепенно из их совокупности и извлекает значение этого самого слова. Если этих контекстов мало и они слишком однообразны, человек рискует понять слово неправильно. Что и произошло с прогрессом и иронией. Механизм овладения родным языком в общем-то известен, просто очень уж наглядные примеры.
И вот что я подумала. Как в сущности бедна и однообразна повседневная жизнь! Если делать только чисто функциональные высказывания, можно обойтись очень небольшим числом готовых фраз. И роль речи в жизнеобеспечении все редуцируется: в супермаркете можно не говорить ни единого слова, оплачивать многое теперь можно через терминал, заказывать — через Интернет. А мы видели по нашим первым примерам, что происходит с языком, если языковые единицы фигурируют в слишком однообразных контекстах. К чему я это говорю. Я даже не о пользе чтения. Чтение — это само собой. Разумеется, язык богаче у тех, кто всю жизнь много читает. Но чтение — это довольно пассивный процесс. Я скорее о другом. О пользе пустой болтовни и отвлеченных бесед. Даже скорей трепа, чем серьезных разговоров. Потому что у человека нет столько мыслей, чтобы их хватало на постоянное речепорождение. Так что, получается, треп — главное, что поддерживает язык в рабочем состоянии. Именно потому, что он абсолютно произволен в выборе тем и наиболее свободен в выборе языковых средств. Защитники языка обычно видят главную опасность в том, что он «засоряется» — неологизмами, сленгом, или «портится», т.е. коверкается, как, скажем, в языке «падонкафф». На самом деле единственное, что действительно вредно для живого языка, — это использование лишь в случае практической необходимости и неизбежное при этом окостенение. Так что будем трендеть.
Читать полностью здесь
Комментариев нет:
Отправить комментарий