Источник
Антон Зверев
Авторы новой, рассчитанной на целых восемь лет (!) стратегии развития образования, представленной на семинаре в Высшей школе экономики, готовили ее в течение года. Перекопали тонны статистической руды, опросили сотни педагогов, депутатов, финансистов, школьных управленцев, культурологов. Но в результате так и не нашли ответа на «простой» вопрос: «Что же оно такое – новое качество образования?». В чем и признались в «вышке», предваряя презентацию своей работы. Это не помешало, однако, видным экспертам выставить школе грозный диагноз.
Шок от хороших новостей
«Потенциал современной формальной системы образования исчерпан» (в столь беспощадной форме да еще из уст серьезных идеологов такое заявление, пожалуй, прозвучало в первый раз на нашей с вами памяти). Вот почему, считают авторы стратегии, школа неадекватно реагирует на вызовы извне, упорно имитирует активность вместо того, чтобы, опережая время, смело созидать проекты будущего. Больше того, целый ряд исследований показывает, что процессы социализации (становления человека) уходят из учебных заведений в неформальный сектор, несмотря на все попытки школы их вернуть. И, наконец, самое прискорбное: оказывается, даже разработчики этой очередной попытки заглянуть за горизонт образовательных реформ не слишком верят в эффективность предлагаемых ими рекомендаций.
Как бы то ни было, но судьбоносный текст уже отправлен в высшие инстанции. «Какие из предложений примут политики – пока абсолютно неясно», – доверительно заметил, открывая семинар, Анатолий Каспржак, исполняющий обязанности директора Центра мониторинга качества образования НИУ ВШЭ.
С главным докладом «Развитие сферы образования и социализации в среднесрочной перспективе» выступил научный руководитель Института развития образования НИУ ВШЭ Исак Фрумин. Во первых строках он счел за благо приободрить зал, довольно, в общем, спорным (как увидим позже) тезисом о том, что «срочного пожара с качеством образования в России нет».
Так, «по доле населения с высшим образованием Россия превышает средние показатели в странах ОЭСР». Она опережает эти государства «и по доле населения, успешно завершившего обучение на всех уровнях», – зафиксировал докладчик. Эту эффектную статистику эксперты отнесли к «хорошим новостям» и поместили в разделе «Достижения и заделы» своего фундаментального труда.
Стоит напомнить: высшее образование сейчас в России получают до 85% выпускников школ. Правда, каждый второй устраивается на работу не по профилю. При этом большинство из 1200 российских университетов выпускают недоучек, «полуфабрикат»; либо вообще, пользуясь выражением главы государства, «не дают никакого образования». Как заявил лидер страны с месяц назад во время встречи со своими сторонниками, только от одной мысли, что «они могут стать врачами или юристами, становится страшно». В чем же, хотелось бы понять, тут «наше достижение»?
Другая «хорошая (пусть и не новая) новость»: наши четвероклассники продемонстрировали самые высокие результаты среди сверстников из 40 стран мира по умению читать и понимать тексты (PIRLS, 2006 г.). Однако, возвестив об этом, авторы доклада тут же поспешили уточнить: собственно школа к этому успеху не имеет ровным счетом никакого отношения. Ибо «за то, что наши дети хорошо читают, – пояснил докладчик, – мы должны быть благодарны их родителям, 75% которых активно приобщали своих чад к книжной культуре в дошкольный период». (О чем свидетельствуют данные углубленного исследования результатов PIRLS, выполненного сотрудниками Высшей школы экономики).
Только 5% старшеклассников функционально грамотны
Вместе с тем (продолжил И.Д. Фрумин) результаты международного исследования PISA в 2000-2009 годах показали, что по всем ключевым для формирования функциональной грамотности направлениям наши девятиклассники значительно отстают от сверстников из большинства развитых стран. Скажем, по чтению примерно треть из них не достигают даже базового уровня успешности.
Фактически это означает, по словам докладчика, что на школьной карте возникают «острова благополучия» и «пятна риска». Формируется «большая группа школ-аутсайдеров, которые вовсе не озабочены образовательными целями». Все это, разумеется, не может не беспокоить модернизаторов. Надо, говорят, с этим как-то разбираться. Предлагаемый способ выравнивания качества знаний в стране, однако же, не нов и до смешного прост: попросту взять и «подтянуть слабые школы до уровня сильных».
Сколько же их, слабых школ в сегодняшней России? Каждая пятая, десятая? Судя, опять-таки, по выкладкам из PISA, на которые ссылаются стратеги, лишь «немногим более 5% российских ребят обладают продвинутым математическим мышлением, умением проводить рассуждения»: обобщать, анализировать, прогнозировать, выдвигать гипотезы. И еще того меньше – 4,2% продемонстрировали высокий уровень естественно-научной грамотности. Уловили?
Получается, чтобы догнать своих образовательных соперников из Сингапура и/или Южной Кореи, подтягивать по математике нам придется 95% школьников, а по естественным наукам – 95,8. То есть, считай, всю школьную страну. Ого! Так вот же он, пожар, который авторы доклада как-то просмотрели за столбцами цифр. Или, во всяком случае, присвоить ему высший уровень опасности явно не захотели. А просто предложили… увеличить время обучения ребят за счет летних каникул. А то, может, еще и 12-й учебный год им подарить (следуя принципу: если долго мучиться, что-нибудь получится). Воистину, нет ничего нового под Солнцем!
При этом, рассуждая о несбыточности так называемого реставрационного сценария («Назад, в СССР!»), Анатолий Каспржак сослался на опыт кубинских (или кубанских – в диктофоне неразборчиво) коллег: «Пути для отступления в светлое прошлое давно не существует, это миф. Нельзя вновь посадить школу на единую программу, вернуть монопольный учебник, ограничить вариативность». Подобный сценарий возможен только в условиях жесткого регулирования рынка труда, запрета негосударственного сектора, монополии одного издательства и прочих неприемлемых для нас сюжетов.
Ставка на неформалов
В свете вышеизложенных цифр и вытекающих из них диагнозов становится понятно, что отнюдь не только внешним, но и внутренним своим соперникам (тем же Дворцам детского творчества, клубам, студиям по интересам, экстернатам, Интернету, репетиторскому сервису) школа проигрывает вчистую сражение за молодые умы. Вот почему взоры проектировщиков школы-2020 обращаются к альтернативным институтам массовой социализации. К сфере свободных услуг, которую замечательный ученый, поэт и философ Евгений Сабуров (кстати, бывший научный руководитель Института развития образования НИУ ВШЭ) называл «внесистемным сектором просвещения».
Популярность свободных школ-парков растет на глазах. «Так, если в 2008 году образование по семейной форме получили 11 тысяч российских подростков, то в 2010-м – уже 97 тысяч. В девять раз больше! А что будет еще через восемь лет?», – подключился к разговору директор Центра образования «Царицыно» Ефим Рачевский.
«Наиболее реалистичным сценарием развития сферы образования и социализации в среднесрочной перспективе является модернизация школы, направленная на расширение ее социально-культурных функций, обновление содержания образования, улучшение преподавания (…). В то же время наиболее перспективным будет сценарий, при котором, наряду с традиционными институтами, специальную поддержку государства получит сфера неформального (открытого) образования и социализации».
(Из доклада экспертной группы №8 «Стратегия-2020»)
Так на бумаге. Но в ходе живых дискуссий теоретики решаются на крайность: они предлагают, прекратив «мучить реформами школу», перебросить «внеурочные» деньги, отпущенные самым маленьким ученикам в рамках новейшего ФГОС, на развитие системы дополнительного образования за пределами учебных зданий.
Впрочем, такой сценарий слишком радикален, оговариваются разработчики. Даже и через 8 лет вряд ли к нему будет готово общество. Прежде необходимо выровнять возможности муниципалитетов в развитии территориальных систем образования, поскольку «наличная их сеть не соответствует особенностям расселения и задачам социально-экономического развития страны». По словам Исака Фрумина, «сегодня даже в Москве есть муниципалитеты, в которых нет ни одного учреждения дополнительного образования».
Зато (и это тоже отмечают в своих документах реформаторы) у нас особой популярностью пользуются школы полного дня, готовые приютить любые ремесла, клубы, студии, мастерские — от слесарных, танцевально-музыкальных до малярных и комбайнерских. Тогда (добавим от себя), кто знает, вдруг и найдется механизатор, который будет чинить тракторы вместе с детворой просто за интерес, без всяких денег? Ведь живем-то в стране парадоксов!
Однако, судя по всему, к такому сценарию оздоровления стагнирующей школы (то есть, путем расширения свободной, поисковой части ее расписания) не готовы ни модернизаторы, ни самая широкая общественность.
Что остается? Ждать, пока народ созреет? А классно-урочная система имени великого Яна Коменского исчерпает окончательно свои ресурсы вместе со здоровьем наших школьников?
«Истина в том, что никогда не будет полной готовности или времени, когда действительно пора», – сказал кто-то из великих. И точно: если бы рынок девяностых годов, заполонивший до отказа полки магазинов, ждал, пока за него проголосует большинство наших сограждан, он никогда бы не пришел в Россию.
Антон Зверев
Авторы новой, рассчитанной на целых восемь лет (!) стратегии развития образования, представленной на семинаре в Высшей школе экономики, готовили ее в течение года. Перекопали тонны статистической руды, опросили сотни педагогов, депутатов, финансистов, школьных управленцев, культурологов. Но в результате так и не нашли ответа на «простой» вопрос: «Что же оно такое – новое качество образования?». В чем и признались в «вышке», предваряя презентацию своей работы. Это не помешало, однако, видным экспертам выставить школе грозный диагноз.
Шок от хороших новостей
«Потенциал современной формальной системы образования исчерпан» (в столь беспощадной форме да еще из уст серьезных идеологов такое заявление, пожалуй, прозвучало в первый раз на нашей с вами памяти). Вот почему, считают авторы стратегии, школа неадекватно реагирует на вызовы извне, упорно имитирует активность вместо того, чтобы, опережая время, смело созидать проекты будущего. Больше того, целый ряд исследований показывает, что процессы социализации (становления человека) уходят из учебных заведений в неформальный сектор, несмотря на все попытки школы их вернуть. И, наконец, самое прискорбное: оказывается, даже разработчики этой очередной попытки заглянуть за горизонт образовательных реформ не слишком верят в эффективность предлагаемых ими рекомендаций.
Как бы то ни было, но судьбоносный текст уже отправлен в высшие инстанции. «Какие из предложений примут политики – пока абсолютно неясно», – доверительно заметил, открывая семинар, Анатолий Каспржак, исполняющий обязанности директора Центра мониторинга качества образования НИУ ВШЭ.
С главным докладом «Развитие сферы образования и социализации в среднесрочной перспективе» выступил научный руководитель Института развития образования НИУ ВШЭ Исак Фрумин. Во первых строках он счел за благо приободрить зал, довольно, в общем, спорным (как увидим позже) тезисом о том, что «срочного пожара с качеством образования в России нет».
Так, «по доле населения с высшим образованием Россия превышает средние показатели в странах ОЭСР». Она опережает эти государства «и по доле населения, успешно завершившего обучение на всех уровнях», – зафиксировал докладчик. Эту эффектную статистику эксперты отнесли к «хорошим новостям» и поместили в разделе «Достижения и заделы» своего фундаментального труда.
Стоит напомнить: высшее образование сейчас в России получают до 85% выпускников школ. Правда, каждый второй устраивается на работу не по профилю. При этом большинство из 1200 российских университетов выпускают недоучек, «полуфабрикат»; либо вообще, пользуясь выражением главы государства, «не дают никакого образования». Как заявил лидер страны с месяц назад во время встречи со своими сторонниками, только от одной мысли, что «они могут стать врачами или юристами, становится страшно». В чем же, хотелось бы понять, тут «наше достижение»?
Другая «хорошая (пусть и не новая) новость»: наши четвероклассники продемонстрировали самые высокие результаты среди сверстников из 40 стран мира по умению читать и понимать тексты (PIRLS, 2006 г.). Однако, возвестив об этом, авторы доклада тут же поспешили уточнить: собственно школа к этому успеху не имеет ровным счетом никакого отношения. Ибо «за то, что наши дети хорошо читают, – пояснил докладчик, – мы должны быть благодарны их родителям, 75% которых активно приобщали своих чад к книжной культуре в дошкольный период». (О чем свидетельствуют данные углубленного исследования результатов PIRLS, выполненного сотрудниками Высшей школы экономики).
Только 5% старшеклассников функционально грамотны
Вместе с тем (продолжил И.Д. Фрумин) результаты международного исследования PISA в 2000-2009 годах показали, что по всем ключевым для формирования функциональной грамотности направлениям наши девятиклассники значительно отстают от сверстников из большинства развитых стран. Скажем, по чтению примерно треть из них не достигают даже базового уровня успешности.
Фактически это означает, по словам докладчика, что на школьной карте возникают «острова благополучия» и «пятна риска». Формируется «большая группа школ-аутсайдеров, которые вовсе не озабочены образовательными целями». Все это, разумеется, не может не беспокоить модернизаторов. Надо, говорят, с этим как-то разбираться. Предлагаемый способ выравнивания качества знаний в стране, однако же, не нов и до смешного прост: попросту взять и «подтянуть слабые школы до уровня сильных».
Сколько же их, слабых школ в сегодняшней России? Каждая пятая, десятая? Судя, опять-таки, по выкладкам из PISA, на которые ссылаются стратеги, лишь «немногим более 5% российских ребят обладают продвинутым математическим мышлением, умением проводить рассуждения»: обобщать, анализировать, прогнозировать, выдвигать гипотезы. И еще того меньше – 4,2% продемонстрировали высокий уровень естественно-научной грамотности. Уловили?
Получается, чтобы догнать своих образовательных соперников из Сингапура и/или Южной Кореи, подтягивать по математике нам придется 95% школьников, а по естественным наукам – 95,8. То есть, считай, всю школьную страну. Ого! Так вот же он, пожар, который авторы доклада как-то просмотрели за столбцами цифр. Или, во всяком случае, присвоить ему высший уровень опасности явно не захотели. А просто предложили… увеличить время обучения ребят за счет летних каникул. А то, может, еще и 12-й учебный год им подарить (следуя принципу: если долго мучиться, что-нибудь получится). Воистину, нет ничего нового под Солнцем!
При этом, рассуждая о несбыточности так называемого реставрационного сценария («Назад, в СССР!»), Анатолий Каспржак сослался на опыт кубинских (или кубанских – в диктофоне неразборчиво) коллег: «Пути для отступления в светлое прошлое давно не существует, это миф. Нельзя вновь посадить школу на единую программу, вернуть монопольный учебник, ограничить вариативность». Подобный сценарий возможен только в условиях жесткого регулирования рынка труда, запрета негосударственного сектора, монополии одного издательства и прочих неприемлемых для нас сюжетов.
Ставка на неформалов
В свете вышеизложенных цифр и вытекающих из них диагнозов становится понятно, что отнюдь не только внешним, но и внутренним своим соперникам (тем же Дворцам детского творчества, клубам, студиям по интересам, экстернатам, Интернету, репетиторскому сервису) школа проигрывает вчистую сражение за молодые умы. Вот почему взоры проектировщиков школы-2020 обращаются к альтернативным институтам массовой социализации. К сфере свободных услуг, которую замечательный ученый, поэт и философ Евгений Сабуров (кстати, бывший научный руководитель Института развития образования НИУ ВШЭ) называл «внесистемным сектором просвещения».
Популярность свободных школ-парков растет на глазах. «Так, если в 2008 году образование по семейной форме получили 11 тысяч российских подростков, то в 2010-м – уже 97 тысяч. В девять раз больше! А что будет еще через восемь лет?», – подключился к разговору директор Центра образования «Царицыно» Ефим Рачевский.
«Наиболее реалистичным сценарием развития сферы образования и социализации в среднесрочной перспективе является модернизация школы, направленная на расширение ее социально-культурных функций, обновление содержания образования, улучшение преподавания (…). В то же время наиболее перспективным будет сценарий, при котором, наряду с традиционными институтами, специальную поддержку государства получит сфера неформального (открытого) образования и социализации».
(Из доклада экспертной группы №8 «Стратегия-2020»)
Так на бумаге. Но в ходе живых дискуссий теоретики решаются на крайность: они предлагают, прекратив «мучить реформами школу», перебросить «внеурочные» деньги, отпущенные самым маленьким ученикам в рамках новейшего ФГОС, на развитие системы дополнительного образования за пределами учебных зданий.
Впрочем, такой сценарий слишком радикален, оговариваются разработчики. Даже и через 8 лет вряд ли к нему будет готово общество. Прежде необходимо выровнять возможности муниципалитетов в развитии территориальных систем образования, поскольку «наличная их сеть не соответствует особенностям расселения и задачам социально-экономического развития страны». По словам Исака Фрумина, «сегодня даже в Москве есть муниципалитеты, в которых нет ни одного учреждения дополнительного образования».
Зато (и это тоже отмечают в своих документах реформаторы) у нас особой популярностью пользуются школы полного дня, готовые приютить любые ремесла, клубы, студии, мастерские — от слесарных, танцевально-музыкальных до малярных и комбайнерских. Тогда (добавим от себя), кто знает, вдруг и найдется механизатор, который будет чинить тракторы вместе с детворой просто за интерес, без всяких денег? Ведь живем-то в стране парадоксов!
Однако, судя по всему, к такому сценарию оздоровления стагнирующей школы (то есть, путем расширения свободной, поисковой части ее расписания) не готовы ни модернизаторы, ни самая широкая общественность.
Что остается? Ждать, пока народ созреет? А классно-урочная система имени великого Яна Коменского исчерпает окончательно свои ресурсы вместе со здоровьем наших школьников?
«Истина в том, что никогда не будет полной готовности или времени, когда действительно пора», – сказал кто-то из великих. И точно: если бы рынок девяностых годов, заполонивший до отказа полки магазинов, ждал, пока за него проголосует большинство наших сограждан, он никогда бы не пришел в Россию.
Комментариев нет:
Отправить комментарий