Читаю журнал "Семь искусств".
1.Алекс Тарн. Треугольник рационализма (Чернышевский – Набоков – Рэнд). - Семь искусств, 2012, №9.
"Нынешний интерес к воззрениям Айн Рэнд не сразу становится понятен, особенно если принять во внимание ее упрямый, несколько даже пугающий рационализм. Торжествующий гимн разуму звучал непререкаемой истиной в XIX веке, но начал последовательно давать петуха уже с началом XX-го, каковое начало, по сути, следует датировать не сменой восемнадцати на девятнадцать в порядковом числе столетий Общей эры, но летом 1914 года, то есть первыми тактами увертюры всемирной резни, задолго до своего финала залившей кровью все прежние надежды на разумное поведение Человека Разумного. В этом смысле популярность Рэнд и ее главного романа «Атлант расправляет плечи» не может не вызывать законного удивления. Ведь эта книга вышла не одновременно с «Что делать?», а без малого веком позже, в 1957 году – уже после самых масштабных (хотя и не самых последних) преступлений фашизма и коммунизма. Зачем кому-то понадобилось возвращать читателя к убогим фантазиям Н.Г.Чернышевского о «разумном эгоизме» – фантазиям, исторически ставшим важной составной частью того утопического гумуса, из коего позже выросли нацистские и большевицкие теории «единственно правильного» переустройства человеческой жизни? «Разумный эгоизм», рационализм, наивная уверенность в том, что мир однозначно, то есть исчерпывающе соответствует нашему восприятию (или, по выражению Рэнд, «А есть А»)… Лучше всего это заблуждение, переходящее в неизлечимую болезнь духа, описал Владимир Набоков в своем романе «Дар», в Четвертой главе, целиком посвященной Чернышевскому".
Читать полностью здесь
2.Борис Тененбаум. 1812. - Семь искусств, 2011, №7, №8, 2012, №3, №4, №5,
"После какого-нибудь огромного несчастья или после негаданно случившейся беды пережившие катастрофу люди часто "вспоминают" то, чего, может быть, и не было. Или было, но не совсем так, как им вспоминается - или даже совсем не так. Во всяком случае, знание последствий определенных событий сильно окрашивает воспоминания о том, как они начинались. Коленкур уехал из Петербурга 15-го мая 1811 года, а перед отъездом, как и полагается по дипломатическому протоколу, встречался с царем. Александр прощался с ним не просто со своей неизменной вежливостью - на прощание он наградил Коленкура орденом Андрея Первозванного, вышим русским орденом того времени. У них состоялся долгий разговор, который Коленкур и привел в своих мемуарах. Надо, однако, принять во внимание то, что мемуары были написаны уже потом, когда грандиозная эпопея 1812 года была уже давно закончена. Примем это во внимание, и поглядим на запись Коленкура о его бесeде с царем[8]. В частности, Александр сказал ему следующее: "…Если император Наполеон начнет войну, то возможно и даже вероятно, что он нас побьет, но это ему не даст мира. Испанцы часто бывали разбиты, но от этого они не побеждены, не покорены, а ведь от Парижа до нас дальше, чем до них, и у них нет ни нашего климата, ни наших средств. Мы не скомпрометируем своего положения, у нас в тылу есть пространство, и мы сохраним хорошо организованную армию..."
Читать здесь, здесь, здесь, здесь, здесь
3.Исанна Лихтенштейн.
Эмиль Золя – штрихи к портрету. Заметки врача. - Семь искусств, 2012, №5
"Внимательное прочтение романа убеждает в попытке автора научно осмыслить происходящее в Лурде, понять его истоки. Перед трудной многочасовой поездкой в Лурд Марию осмотрели «двое врачей, давно пользовавших больную, – один, констатировавший разрыв основных связок, другой – паралич, вследствие поражения спинного мозга, – сошлись во мнении, что у Марии паралич и, возможно, некоторые нарушения со стороны связок». Но был еще один осмотр – молодого пытливого доктора, малоизвестного, имевшего репутацию чудака: «Он измерил зрительное поле больной, незаметно, путем пальпации, выяснил, что боль локализовалась в левом яичнике и при нажиме подступала к горлу тяжелым клубком, который душил девушку. Он не придавал значения диагнозу своих коллег о параличе ног». Он счел, что больная, несомненно, исцелится, приехав в Лурд, так как очень в это верит: «Он даже предсказал, как произойдет чудо: это будет молниеносно, больная очнется после состояния сильнейшего возбуждения, и адская боль, которая мучит девушку, вспыхнув в последний раз, внезапно исчезнет, словно вырвавшись наружу с ее дыханием». Золя описывает множество историй болезни, трагедии несчастных. Исцеление выпало на долю немногих страждущих, на таких, как Мария, болезни которых не были органическими, а имели в основе глубокую истерию".
Читать полностью здесь
1.Алекс Тарн. Треугольник рационализма (Чернышевский – Набоков – Рэнд). - Семь искусств, 2012, №9.
"Нынешний интерес к воззрениям Айн Рэнд не сразу становится понятен, особенно если принять во внимание ее упрямый, несколько даже пугающий рационализм. Торжествующий гимн разуму звучал непререкаемой истиной в XIX веке, но начал последовательно давать петуха уже с началом XX-го, каковое начало, по сути, следует датировать не сменой восемнадцати на девятнадцать в порядковом числе столетий Общей эры, но летом 1914 года, то есть первыми тактами увертюры всемирной резни, задолго до своего финала залившей кровью все прежние надежды на разумное поведение Человека Разумного. В этом смысле популярность Рэнд и ее главного романа «Атлант расправляет плечи» не может не вызывать законного удивления. Ведь эта книга вышла не одновременно с «Что делать?», а без малого веком позже, в 1957 году – уже после самых масштабных (хотя и не самых последних) преступлений фашизма и коммунизма. Зачем кому-то понадобилось возвращать читателя к убогим фантазиям Н.Г.Чернышевского о «разумном эгоизме» – фантазиям, исторически ставшим важной составной частью того утопического гумуса, из коего позже выросли нацистские и большевицкие теории «единственно правильного» переустройства человеческой жизни? «Разумный эгоизм», рационализм, наивная уверенность в том, что мир однозначно, то есть исчерпывающе соответствует нашему восприятию (или, по выражению Рэнд, «А есть А»)… Лучше всего это заблуждение, переходящее в неизлечимую болезнь духа, описал Владимир Набоков в своем романе «Дар», в Четвертой главе, целиком посвященной Чернышевскому".
Читать полностью здесь
2.Борис Тененбаум. 1812. - Семь искусств, 2011, №7, №8, 2012, №3, №4, №5,
"После какого-нибудь огромного несчастья или после негаданно случившейся беды пережившие катастрофу люди часто "вспоминают" то, чего, может быть, и не было. Или было, но не совсем так, как им вспоминается - или даже совсем не так. Во всяком случае, знание последствий определенных событий сильно окрашивает воспоминания о том, как они начинались. Коленкур уехал из Петербурга 15-го мая 1811 года, а перед отъездом, как и полагается по дипломатическому протоколу, встречался с царем. Александр прощался с ним не просто со своей неизменной вежливостью - на прощание он наградил Коленкура орденом Андрея Первозванного, вышим русским орденом того времени. У них состоялся долгий разговор, который Коленкур и привел в своих мемуарах. Надо, однако, принять во внимание то, что мемуары были написаны уже потом, когда грандиозная эпопея 1812 года была уже давно закончена. Примем это во внимание, и поглядим на запись Коленкура о его бесeде с царем[8]. В частности, Александр сказал ему следующее: "…Если император Наполеон начнет войну, то возможно и даже вероятно, что он нас побьет, но это ему не даст мира. Испанцы часто бывали разбиты, но от этого они не побеждены, не покорены, а ведь от Парижа до нас дальше, чем до них, и у них нет ни нашего климата, ни наших средств. Мы не скомпрометируем своего положения, у нас в тылу есть пространство, и мы сохраним хорошо организованную армию..."
Читать здесь, здесь, здесь, здесь, здесь
3.Исанна Лихтенштейн.
Эмиль Золя – штрихи к портрету. Заметки врача. - Семь искусств, 2012, №5"Внимательное прочтение романа убеждает в попытке автора научно осмыслить происходящее в Лурде, понять его истоки. Перед трудной многочасовой поездкой в Лурд Марию осмотрели «двое врачей, давно пользовавших больную, – один, констатировавший разрыв основных связок, другой – паралич, вследствие поражения спинного мозга, – сошлись во мнении, что у Марии паралич и, возможно, некоторые нарушения со стороны связок». Но был еще один осмотр – молодого пытливого доктора, малоизвестного, имевшего репутацию чудака: «Он измерил зрительное поле больной, незаметно, путем пальпации, выяснил, что боль локализовалась в левом яичнике и при нажиме подступала к горлу тяжелым клубком, который душил девушку. Он не придавал значения диагнозу своих коллег о параличе ног». Он счел, что больная, несомненно, исцелится, приехав в Лурд, так как очень в это верит: «Он даже предсказал, как произойдет чудо: это будет молниеносно, больная очнется после состояния сильнейшего возбуждения, и адская боль, которая мучит девушку, вспыхнув в последний раз, внезапно исчезнет, словно вырвавшись наружу с ее дыханием». Золя описывает множество историй болезни, трагедии несчастных. Исцеление выпало на долю немногих страждущих, на таких, как Мария, болезни которых не были органическими, а имели в основе глубокую истерию".
Читать полностью здесь
Комментариев нет:
Отправить комментарий