Московские новости
Ксения Туркова
Русский и литература — смешать, но не взбалтывать
Так ли страшно объединение русского языка и литературы в один предмет.
Ксения Туркова
Русский и литература — смешать, но не взбалтывать
Так ли страшно объединение русского языка и литературы в один предмет.
Уроки «новой словесности» в школах после 2020 года не обязательно должны
быть так ужасны, какими их рисует воображение пессимистов и скептиков.
«Вы сударь камень сударь лёд». Найдите обращения в реплике Лизы из
пьесы «Горе от ума» А.С.Грибоедова и расставьте знаки препинания.
Выпишите причастные обороты из третьей главы «Евгения Онегина» и объясните условия их обособления.
Сосчитайте запятые в приведенном ниже фрагменте романа «Война и мир».
Многие боятся, что именно так в скором времени будут проходить уроки «новой словесности» в российских школах. Об объединении русского и литературы в один предмет говорили давно, и на днях тема всплыла в очередной раз: стало известно, что уже с 2020 года на этот стандарт переведут всех.
Восклицаний типа «Нас ждет деградация!», «Школьники и так двух слов связать не могут!», «Что будет с русским языком!» и сакраментальное «Куда мы катимся?», как водится, прозвучало уже столько, что продолжать этот ряд нет никакого смысла. Но никто не мешает действительно попробовать представить, что может получиться из этой затеи.
В выискивании причастных и деепричастных оборотов, которого все так боятся, рисуя такую, якобы карикатурную модель урока нового образца, на самом деле нет ничего страшного. Даже наоборот. Я вспоминаю свои уроки русского, правда, в школе не совсем обычной, но все-таки (ведь можно же и так!) Именно на русском нас учили угадывать писателя по стилю, по особенностям словоупотребления, по синтаксису, по синонимам и антонимам. Так мы узнали об образном аскетизме Пушкина и его простом построении предложений, о кинематографичности не только его прозы, но и стихов («...проснувшись рано, в окно увидела Татьяна поутру побелевший двор, куртины, кровли и забор» - это же просто панорама по двору, от объектов ближнего плана к объектам дальнего!) Так мы узнали о рваном синтаксисе Достоевского и о приеме антитезы у Лермонтова, по которому, кстати, действительно хорошо изучать тему антонимов.
А еще (это была уже литература) мы сдавали зачет по пьесам Островского. И должны были не только «поставить сценку», но и представить, объяснить речевой портрет героя, как раз проанализировав употребление всяких конструкций, оборотов и восклицательных знаков вместе с вопросительными.
Нам давали задание написать стихотворение или рассказ, используя экзотизмы.
Нас учили искать место соприкосновения этих двух предметов — русского и литературы — и понимать, почему важно и нужно чувствовать это их перетекание друг в друга.
В расписании это были два разных предмета. Но у меня перед глазами ни одной картинки, ни одного образа скучающего у доски ученика, выводящего под диктовку правильные суффиксы и окончания. Нам повезло, для нас русский язык не запирали в клетку таблиц и правил.
Я сама, узнав о грядущем объединении, долго не могла понять: мне это нравится или все-таки не очень. То есть не конкретное решение, а сама идея. Ведь был же предмет под названием «Словесность» в дореволюционных школах, и каждый выпускник худо-бедно, но все-таки мог потом писать и стихи, и прозу.
В моих школьных воспоминаниях есть картинка этого счастливого союза, я его описала. Наверняка есть школы, в которых это счастье тоже «так возможно». Если объединять так — будет прекрасно.
Но только, к сожалению, этого не получится, не выйдет. Я уже не раз писала о том, что преподавание русского языка в наших школах сведено к запоминанию правил и зазубриванию ненавистных исключений. Если школьников спросить про самый тоскливый предмет, я уверена, что очень многие назовут именно русский. Не хватает креатива, не хватает мостиков к другим областям знаний, замыкающих круг, соединяющих знание в нечто целое, а не в набор изолированных глав и параграфов из учебника. Не хватает ответа на вопрос: «Зачем?» Зачем, например, учить русский язык и как его учить так, чтобы это знание пригодилось в жизни. Образование нового предмета «приставочным способом» всего этого, увы, не принесет.
Для начала неплохо было бы изменить саму систему преподавания русского, а потом думать об объединении (если оно, конечно, вообще необходимо). В противном случае принцип «смешать, но не взбалтывать» приведет именно к тому, чего так все боятся: поискам причастий с двойной н в произведениях Гоголя. Которого испытуемые немедленно возненавидят вместе с этими несчастными причастиями.
Недавно известный лингвист, член редакционного совета Грамоты.ру Юлия Сафонова поделилась со мной: «Представляешь, современные школьники не понимают, что такое «уважать себя заставил» из «Евгения Онегина»! Так и отвечают: это значит «уважать себя заставил».
Объединители, ловите прекрасный пример для изучения темы «Фразеологизмы». Да и для поиска синонимов тоже подойдет.
Выпишите причастные обороты из третьей главы «Евгения Онегина» и объясните условия их обособления.
Сосчитайте запятые в приведенном ниже фрагменте романа «Война и мир».
Многие боятся, что именно так в скором времени будут проходить уроки «новой словесности» в российских школах. Об объединении русского и литературы в один предмет говорили давно, и на днях тема всплыла в очередной раз: стало известно, что уже с 2020 года на этот стандарт переведут всех.
Восклицаний типа «Нас ждет деградация!», «Школьники и так двух слов связать не могут!», «Что будет с русским языком!» и сакраментальное «Куда мы катимся?», как водится, прозвучало уже столько, что продолжать этот ряд нет никакого смысла. Но никто не мешает действительно попробовать представить, что может получиться из этой затеи.
В выискивании причастных и деепричастных оборотов, которого все так боятся, рисуя такую, якобы карикатурную модель урока нового образца, на самом деле нет ничего страшного. Даже наоборот. Я вспоминаю свои уроки русского, правда, в школе не совсем обычной, но все-таки (ведь можно же и так!) Именно на русском нас учили угадывать писателя по стилю, по особенностям словоупотребления, по синтаксису, по синонимам и антонимам. Так мы узнали об образном аскетизме Пушкина и его простом построении предложений, о кинематографичности не только его прозы, но и стихов («...проснувшись рано, в окно увидела Татьяна поутру побелевший двор, куртины, кровли и забор» - это же просто панорама по двору, от объектов ближнего плана к объектам дальнего!) Так мы узнали о рваном синтаксисе Достоевского и о приеме антитезы у Лермонтова, по которому, кстати, действительно хорошо изучать тему антонимов.
А еще (это была уже литература) мы сдавали зачет по пьесам Островского. И должны были не только «поставить сценку», но и представить, объяснить речевой портрет героя, как раз проанализировав употребление всяких конструкций, оборотов и восклицательных знаков вместе с вопросительными.
Нам давали задание написать стихотворение или рассказ, используя экзотизмы.
Нас учили искать место соприкосновения этих двух предметов — русского и литературы — и понимать, почему важно и нужно чувствовать это их перетекание друг в друга.
В расписании это были два разных предмета. Но у меня перед глазами ни одной картинки, ни одного образа скучающего у доски ученика, выводящего под диктовку правильные суффиксы и окончания. Нам повезло, для нас русский язык не запирали в клетку таблиц и правил.
Я сама, узнав о грядущем объединении, долго не могла понять: мне это нравится или все-таки не очень. То есть не конкретное решение, а сама идея. Ведь был же предмет под названием «Словесность» в дореволюционных школах, и каждый выпускник худо-бедно, но все-таки мог потом писать и стихи, и прозу.
В моих школьных воспоминаниях есть картинка этого счастливого союза, я его описала. Наверняка есть школы, в которых это счастье тоже «так возможно». Если объединять так — будет прекрасно.
Но только, к сожалению, этого не получится, не выйдет. Я уже не раз писала о том, что преподавание русского языка в наших школах сведено к запоминанию правил и зазубриванию ненавистных исключений. Если школьников спросить про самый тоскливый предмет, я уверена, что очень многие назовут именно русский. Не хватает креатива, не хватает мостиков к другим областям знаний, замыкающих круг, соединяющих знание в нечто целое, а не в набор изолированных глав и параграфов из учебника. Не хватает ответа на вопрос: «Зачем?» Зачем, например, учить русский язык и как его учить так, чтобы это знание пригодилось в жизни. Образование нового предмета «приставочным способом» всего этого, увы, не принесет.
Для начала неплохо было бы изменить саму систему преподавания русского, а потом думать об объединении (если оно, конечно, вообще необходимо). В противном случае принцип «смешать, но не взбалтывать» приведет именно к тому, чего так все боятся: поискам причастий с двойной н в произведениях Гоголя. Которого испытуемые немедленно возненавидят вместе с этими несчастными причастиями.
Недавно известный лингвист, член редакционного совета Грамоты.ру Юлия Сафонова поделилась со мной: «Представляешь, современные школьники не понимают, что такое «уважать себя заставил» из «Евгения Онегина»! Так и отвечают: это значит «уважать себя заставил».
Объединители, ловите прекрасный пример для изучения темы «Фразеологизмы». Да и для поиска синонимов тоже подойдет.
Комментариев нет:
Отправить комментарий