ПеременыЧерное в розовую полоску: блеск и скрип Жана Ануя
Октябрь 2nd, 2012
АВТОР: Анна Александровская
3 октября 2012 исполняется 25 лет со дня смерти Жана Ануя
«У актера всего три часа, чтобы быть Яго или Альцестом, Федрой или Глостером. В короткий промежуток времени, на пятидесяти квадратных метрах подмостков все эти герои рождаются и умирают по его воле. Трудно найти другую столь же полную и исчерпывающую иллюстрацию абсурда. Эти чудесные жизни, эти уникальные и совершенные судьбы, пересекающиеся и завершающиеся в стенах театра на протяжении нескольких часов – найдется ли еще более ясный вид на абсурд?» (Альбер Камю. Миф о Сизифе).
Узкое, удлиненное, очень французское лицо: длинный нос, аккуратно подстриженные усики, скептический прищур глаз за круглыми стеклами очков, сигарета в руке, строгий твидовый костюм. Жан Ануй, вероятно, величайший французский драматург XX века. Пожалуй, никто из его современников и соперников – ни Жироду, ни Кокто, ни Сартр, ни Камю – не написал для сцены так много и не пользовался таким успехом у публики. Он был чистым драматургом: только пьесы, инсценировки и киносценарии, ни романов, ни стихов, ни философских трактатов. Он любил только театр и жил только сценой. И какой же странной оказалась его театральная судьба!
Вообще-то, на первый взгляд здесь все просто. Одни драматурги считаются классиками, их ставят всегда и везде, в аутентичных костюмах, и осовременивая, и приноравливая к любой эпохе, и сокращая, и дописывая, и переделывая. Другие – однодневки, имевшие бешеный успех пару лет или даже десятилетий, но затем так прочно забытые, что разве что какой-нибудь старый театрал с удивлением натыкается на их имена в пожелтевшей программке, вынутой из пыльного чулана. Но на самом деле жизнь – и театральная в том числе – непредсказуема, и вот в «веселые 20-е» в Англии напрочь забывают Шекспира, который для англичан «наше все», а вовсю ставят второстепенных драматургов эпохи Реставрации, вроде Конгрива или Фаркера. Или вот недавно в «Табакерке» сыграли вроде бы забытого всеми, «советского» Розова – и успешно. Почему? Да так. Просто совпали они с духом времени. Кто-то совпал, а кто-то – нет. Против Zeitgeist’a не попрешь.
На протяжении четверти века Жан Ануй идеально совпадал с духом времени. А потом – еще четверть века – совпадать перестал напрочь. Нет, его ставили и продолжают ставить – не только во Франции, но и по всему миру, уж очень он сценичен. Но кроме сценичности осталось не так уж много – нет того, что вычитывали и выуживали из ануевских пьес его современники. Нет больше той вольтовой дуги, которая почти осязаемо протягивалась на его спектаклях между сценой и залом. Когда «Антигона» была впервые поставлена в оккупированном немцами Париже, зрители прекрасно понимали, про что это. И когда ту же «Антигону» играли в Москве, в 1966 г., под закат оттепели (постановка Львова-Анохина, с Леоновым и Никищиной в главных ролях) всем тоже все было ясно и понятно. А вот когда в 2001 г. та же «Антигона» появилась на сцене МХАТа им. Чехова, то, как не хвалили критики игру Отара Мегвинетухуцеси, но все же печально соглашались, что Антигону почему-то не жалко, пафос ее не убеждает, и спектакль превратился в трагедию Креона. Хотя задумано было явно совсем не то. И актеры, и режиссер тут ни при чем – время такое. Хотя есть надежда, что время Ануя еще наступит.
3 октября 2012 исполняется 25 лет со дня смерти Жана Ануя
«У актера всего три часа, чтобы быть Яго или Альцестом, Федрой или Глостером. В короткий промежуток времени, на пятидесяти квадратных метрах подмостков все эти герои рождаются и умирают по его воле. Трудно найти другую столь же полную и исчерпывающую иллюстрацию абсурда. Эти чудесные жизни, эти уникальные и совершенные судьбы, пересекающиеся и завершающиеся в стенах театра на протяжении нескольких часов – найдется ли еще более ясный вид на абсурд?» (Альбер Камю. Миф о Сизифе).
Узкое, удлиненное, очень французское лицо: длинный нос, аккуратно подстриженные усики, скептический прищур глаз за круглыми стеклами очков, сигарета в руке, строгий твидовый костюм. Жан Ануй, вероятно, величайший французский драматург XX века. Пожалуй, никто из его современников и соперников – ни Жироду, ни Кокто, ни Сартр, ни Камю – не написал для сцены так много и не пользовался таким успехом у публики. Он был чистым драматургом: только пьесы, инсценировки и киносценарии, ни романов, ни стихов, ни философских трактатов. Он любил только театр и жил только сценой. И какой же странной оказалась его театральная судьба!
Вообще-то, на первый взгляд здесь все просто. Одни драматурги считаются классиками, их ставят всегда и везде, в аутентичных костюмах, и осовременивая, и приноравливая к любой эпохе, и сокращая, и дописывая, и переделывая. Другие – однодневки, имевшие бешеный успех пару лет или даже десятилетий, но затем так прочно забытые, что разве что какой-нибудь старый театрал с удивлением натыкается на их имена в пожелтевшей программке, вынутой из пыльного чулана. Но на самом деле жизнь – и театральная в том числе – непредсказуема, и вот в «веселые 20-е» в Англии напрочь забывают Шекспира, который для англичан «наше все», а вовсю ставят второстепенных драматургов эпохи Реставрации, вроде Конгрива или Фаркера. Или вот недавно в «Табакерке» сыграли вроде бы забытого всеми, «советского» Розова – и успешно. Почему? Да так. Просто совпали они с духом времени. Кто-то совпал, а кто-то – нет. Против Zeitgeist’a не попрешь.
На протяжении четверти века Жан Ануй идеально совпадал с духом времени. А потом – еще четверть века – совпадать перестал напрочь. Нет, его ставили и продолжают ставить – не только во Франции, но и по всему миру, уж очень он сценичен. Но кроме сценичности осталось не так уж много – нет того, что вычитывали и выуживали из ануевских пьес его современники. Нет больше той вольтовой дуги, которая почти осязаемо протягивалась на его спектаклях между сценой и залом. Когда «Антигона» была впервые поставлена в оккупированном немцами Париже, зрители прекрасно понимали, про что это. И когда ту же «Антигону» играли в Москве, в 1966 г., под закат оттепели (постановка Львова-Анохина, с Леоновым и Никищиной в главных ролях) всем тоже все было ясно и понятно. А вот когда в 2001 г. та же «Антигона» появилась на сцене МХАТа им. Чехова, то, как не хвалили критики игру Отара Мегвинетухуцеси, но все же печально соглашались, что Антигону почему-то не жалко, пафос ее не убеждает, и спектакль превратился в трагедию Креона. Хотя задумано было явно совсем не то. И актеры, и режиссер тут ни при чем – время такое. Хотя есть надежда, что время Ануя еще наступит.
Комментариев нет:
Отправить комментарий