Источник
Людмила Кожурина
"Первое сентября"
Система Макарова
Технология индивидуализированного обучения дает учителям возможность создать на уроке ситуацию заинтересованности каждого ученика
Людмила Кожурина
"Первое сентября"
Система Макарова
Технология индивидуализированного обучения дает учителям возможность создать на уроке ситуацию заинтересованности каждого ученика
Технология индивидуализированного обучения (ТИО) Юрия Афанасьевича МАКАРОВА впервые «выстрелила» в 90-е годы, став сверхпопулярной среди учителей математики: ее перенимали тысячи, на семинары в Перми собирались сотнями.
Потом, как водится, звон рассеялся: мода сменилась, люди побежали на следующий этап, от него еще куда-то. Эстафета начатых и брошенных инициатив – не это ли отличительная, характернейшая черта российского образования последних десятилетий?
Но по закону U-образной кривой – он свойственен живым системам – в последние годы ТИО вновь пошла в гору, уже на базе применения компьютерных тестов и обучающих программ – как готовых, так и создаваемых эксклюзивно, под задачу. Потому что все это время Юрий Макаров не терял связи со своими приверженцами, ездил по стране и в коллективном взаимодействии совершенствовал систему. Он работал. И она – работает...
Далеко от Москвы
Мы встретились в Казани в гимназии № 2 – пересеклись не без труда, потому что «Макаров вчера приехал из Чердыни, а послезавтра уезжает в Уфу», – вот и лови его. Бурятия, Башкортостан, Пермский край, Ставрополь, Татарстан, Забайкалье – на его сайте http://makarov-tio.ru/ внушительный список школ, с которыми он связан, где его ждут.
Семинар еще не начался, но ощущение «другого мира» уже было. Люди сами сорганизовались, приехали из разных регионов, держатся просто, доверительно. Никакой офисности. И надо было увидеть их учителя, научного руководителя: высокий, сухой, в свитере и грубых ботинках – турист туристом, разве без рюкзака.
Рассказывает Юрий Макаров: «Четверть века назад был недолгий, но яркий расцвет нашей многострадальной системы образования. Он быстро закончился, потому что, сказав «а» (что), люди не удосужились подумать о «б» (как). Из-за этого многие инновации засохли на корню.
Симон Соловейчик тогда писал о педагогике сотрудничества: это совместная работа равных; сотрудника нельзя заставить отвечать или вызвать к доске. Тем более сотрудника нельзя оценивать. Полностью разделяя его мнение, я стал думать, как это можно осуществить.
Чтобы от учителя не зависел темп работы ученика, уровень трудности, время устного ответа, время написания контрольной работы, время сдачи экзамена (в идеале). Чтобы все это выбирал сам ученик. И оценки: учитель сам ставит их в журнал, но чтобы он делал это не по своему желанию, а вслед за самим учеником, учитывающим объем выбранной и выполненной им работы.
И все-таки я создал такую систему, в которой учитель не может вызвать ученика к доске или спросить его с места».
Технология индивидуализированного обучения Макарова хорошо представлена на его сайте. Однако стоило посмотреть и живые уроки, чтобы понять неочевидное: система системой, но разные учителя реализуются в ней по-разному. Дети разных возрастов находят в ней разные опоры для себя. А зрители (участники семинара) озвучивают самые разные, но довольно тонкие наблюдения.
Семинар еще не начался, но ощущение «другого мира» уже было. Люди сами сорганизовались, приехали из разных регионов, держатся просто, доверительно. Никакой офисности. И надо было увидеть их учителя, научного руководителя: высокий, сухой, в свитере и грубых ботинках – турист туристом, разве без рюкзака.
Рассказывает Юрий Макаров: «Четверть века назад был недолгий, но яркий расцвет нашей многострадальной системы образования. Он быстро закончился, потому что, сказав «а» (что), люди не удосужились подумать о «б» (как). Из-за этого многие инновации засохли на корню.
Симон Соловейчик тогда писал о педагогике сотрудничества: это совместная работа равных; сотрудника нельзя заставить отвечать или вызвать к доске. Тем более сотрудника нельзя оценивать. Полностью разделяя его мнение, я стал думать, как это можно осуществить.
Чтобы от учителя не зависел темп работы ученика, уровень трудности, время устного ответа, время написания контрольной работы, время сдачи экзамена (в идеале). Чтобы все это выбирал сам ученик. И оценки: учитель сам ставит их в журнал, но чтобы он делал это не по своему желанию, а вслед за самим учеником, учитывающим объем выбранной и выполненной им работы.
И все-таки я создал такую систему, в которой учитель не может вызвать ученика к доске или спросить его с места».
Технология индивидуализированного обучения Макарова хорошо представлена на его сайте. Однако стоило посмотреть и живые уроки, чтобы понять неочевидное: система системой, но разные учителя реализуются в ней по-разному. Дети разных возрастов находят в ней разные опоры для себя. А зрители (участники семинара) озвучивают самые разные, но довольно тонкие наблюдения.
В собственном темпе, на своем уровне трудности
Банальная истина: человек учится сам. Значит, разумно положить в основу системную самостоятельную работу. И продумать, как ее организовать.
Организация технологии индивидуализированного обучения внешне простая. На доске лист с именами всех учеников класса и пустые графы – на каком-то уроке их шесть, на каком-то одиннадцать, по числу намеченных деятельностей. Если ученик отметился в каждой, он получает пятерку.
Что касается учителя, у него после короткого введения рот на замке, а на столе – веер заданий. Говорит он ровно о том, о чем ученик спрашивает. Или видит, что все спотыкаются на одном и том же месте, – по запросу детей, разбирающихся в задании самостоятельно. И в этой своей внешней неактивности учитель более доступен ученику.
Со стороны хорошо видно, как течет время урока: плюсы на листе продвигаются слева направо, сначала густо, тучей, потом реже, реже – и тут звонок. Дети ушли, остались знаки, следы их продвижения – кумулятивная история урока, пространство которого помечено. Учитель Резеда Зарипова: «Не обязательно плюсики, могут быть машинки, можно елку наряжать, пирамидку собирать, деревья сажать, скворечники прибивать – фантазия учителя, время года, возраст детей».
Рассказывает Камария Хамидуллина, директор казанской гимназии № 2: «Стоя у доски, красноречиво вещая, мы тешим себя иллюзией, что дети учатся, а на самом деле? Наша учительница биологии решила дать урок по системе технологии индивидуализированного обучения. В середине урока у нее уже все карточки кончились. О чем это говорит? Это значит, класс может работать в два раза результативнее, чем она себе это представляет. И вот вопрос: часто ли мы даем детям зеленый свет на пути?»
Что есть, то есть – атмосфера на уроках легкая, спокойная, на слух – «рабочий шум». Активные дети бегут за новыми заданиями и уже на ходу читают их, а кто послабее – не стесняются обращаться за помощью к учителю и к соседу по парте, а при ответе – зачитывать написанное. Плохих отметок здесь не ставят, так что со временем они скорее всего заговорят, соберутся с силами.
Организация технологии индивидуализированного обучения внешне простая. На доске лист с именами всех учеников класса и пустые графы – на каком-то уроке их шесть, на каком-то одиннадцать, по числу намеченных деятельностей. Если ученик отметился в каждой, он получает пятерку.
Что касается учителя, у него после короткого введения рот на замке, а на столе – веер заданий. Говорит он ровно о том, о чем ученик спрашивает. Или видит, что все спотыкаются на одном и том же месте, – по запросу детей, разбирающихся в задании самостоятельно. И в этой своей внешней неактивности учитель более доступен ученику.
Со стороны хорошо видно, как течет время урока: плюсы на листе продвигаются слева направо, сначала густо, тучей, потом реже, реже – и тут звонок. Дети ушли, остались знаки, следы их продвижения – кумулятивная история урока, пространство которого помечено. Учитель Резеда Зарипова: «Не обязательно плюсики, могут быть машинки, можно елку наряжать, пирамидку собирать, деревья сажать, скворечники прибивать – фантазия учителя, время года, возраст детей».
Рассказывает Камария Хамидуллина, директор казанской гимназии № 2: «Стоя у доски, красноречиво вещая, мы тешим себя иллюзией, что дети учатся, а на самом деле? Наша учительница биологии решила дать урок по системе технологии индивидуализированного обучения. В середине урока у нее уже все карточки кончились. О чем это говорит? Это значит, класс может работать в два раза результативнее, чем она себе это представляет. И вот вопрос: часто ли мы даем детям зеленый свет на пути?»
Что есть, то есть – атмосфера на уроках легкая, спокойная, на слух – «рабочий шум». Активные дети бегут за новыми заданиями и уже на ходу читают их, а кто послабее – не стесняются обращаться за помощью к учителю и к соседу по парте, а при ответе – зачитывать написанное. Плохих отметок здесь не ставят, так что со временем они скорее всего заговорят, соберутся с силами.
Педагогика составления заданий
Юрий Макаров: «Человек сам выбирает задание, в этом – принцип оценки себя. Настроение сегодня не то или нездоровится ему… он заглядывает сам в себя, видит свои цели на данный момент. Я тысячи уроков видел, а сколько провел! Твердят ребенку: читай задание до конца, понимай, разбирайся. А понимания все равно нет. Не читают, не слышат. Потому что цели своей нет. Но вот он сам выбрал, сам вникает и знает для чего. Каждый сам находит, на что смотреть в книге».
Но заданий под рукой у учителя должно быть очень много, с избытком. Дидактические материалы ТИО по разным предметам – это самодельные толстые фолианты, в них задания, собранные «всем миром», систематизированные по темам, с учетом случаев «я не понял». И диски, конечно.
Все это циркулирует между педагогами совершенно бесплатно, пополняется собственными заданиями (принципы составления карточек имеются), потом переиздается. «Потому что в образовательном мейнстриме стало очень мало заданий, которые учат думать. А многие дети хотели бы посмотреть и на сложную задачу», – говорят учителя.
Поражает не столько объем коллекции, грандиозность свершения, сколько длительность и непрерывность процесса создания этой уникальной дидактической копилки. Как не восхититься! «Не столько я, – возражает Юрий Афанасьевич, – я только начал в кучку собирать, да и то одну математику. Это люди подхватили, тут столько народу приложили руки! Учителя постоянно подтягивают сюда свои методы и приемы».
Добавим: совершенно добровольно. Потому что кто бы не хотел быть учителем, у которого к уроку сто заданий на выбор, от элементарных до превосходно трудных? Это свет и широкие горизонты.
Но заданий под рукой у учителя должно быть очень много, с избытком. Дидактические материалы ТИО по разным предметам – это самодельные толстые фолианты, в них задания, собранные «всем миром», систематизированные по темам, с учетом случаев «я не понял». И диски, конечно.
Все это циркулирует между педагогами совершенно бесплатно, пополняется собственными заданиями (принципы составления карточек имеются), потом переиздается. «Потому что в образовательном мейнстриме стало очень мало заданий, которые учат думать. А многие дети хотели бы посмотреть и на сложную задачу», – говорят учителя.
Поражает не столько объем коллекции, грандиозность свершения, сколько длительность и непрерывность процесса создания этой уникальной дидактической копилки. Как не восхититься! «Не столько я, – возражает Юрий Афанасьевич, – я только начал в кучку собирать, да и то одну математику. Это люди подхватили, тут столько народу приложили руки! Учителя постоянно подтягивают сюда свои методы и приемы».
Добавим: совершенно добровольно. Потому что кто бы не хотел быть учителем, у которого к уроку сто заданий на выбор, от элементарных до превосходно трудных? Это свет и широкие горизонты.
Свирепая модернизация
Где темно в голове учителя, там темно и в голове ученика. Макарову нравится эта мысль Соловейчика, он принял ее как свою. И слетаются к нему люди, зовут к себе. Ясность помогает. Из его рассуждений:
«Первая глупость: школу превратили в место, где готовят к поступлению в вуз. Главное – успешное прохождение ЕГЭ. Вы слышали хоть про одну школу, выпускники которой стали хорошими поварами, токарями, слесарями? Это никому не надо. Много лет назад был у меня ученик, олигофрен. Девать его было некуда, и он сидел в обычном классе, никому не мешал, и ставили ему тройки. И сдавал он мне экзамен. Я попросил его нарисовать треугольник, он это сделал и ушел радостный. Это я к тому, что многочисленными исследованиями подтверждено, что школьную программу никогда не смогут освоить 30% учеников. И никакого ЕГЭ не нужно. А введение ЕГЭ привело к тому, что ради более приглядной общей картины задания упрощаются год от года. Учеников дрессируют, как медведей. Делается все, чтобы их не вздумали учить на основе здравого смысла – с удовольствием, в своем темпе.
Вторая глупость: объявили школу местом, где оказываются образовательные услуги. Как в бане или в парикмахерской. Но в эти заведения люди приходят добровольно, по потребности. А образование по закону обязательно для всех. При чем тут услуги? Школа выполняет государственный заказ. Я думаю, если в школе хоть один ученик захотел изучать японский язык, то школа за счет государства должна ему это обеспечить. Пусть ученики ищут, пробуют, потому что только так можно научить ученика всему, о чем пишут в программах типа «Наша новая школа» и в Стандарте.
Третья глупость, кстати, образовательные стандарты. Они для чего? Я езжу по стране, так вот более половины школ Коми, в том числе и в районах, приравненных к Крайнему Северу, имеют печное отопление и туалеты на улице. Вот где нужны стандарты. Но какой навар с туалетов? Выгодное дело – установка сигнализации. Для получения лицензии каждая школа должна быть оснащена системой пожарной сигнализации. А что от нее толку, если до ближайшей пожарной машины 50 км бездорожья?
И так куда ни кинь – тысячи примеров нарушения здравого смысла. Это лучший способ держать школу, учителя на коротком поводке».
«Первая глупость: школу превратили в место, где готовят к поступлению в вуз. Главное – успешное прохождение ЕГЭ. Вы слышали хоть про одну школу, выпускники которой стали хорошими поварами, токарями, слесарями? Это никому не надо. Много лет назад был у меня ученик, олигофрен. Девать его было некуда, и он сидел в обычном классе, никому не мешал, и ставили ему тройки. И сдавал он мне экзамен. Я попросил его нарисовать треугольник, он это сделал и ушел радостный. Это я к тому, что многочисленными исследованиями подтверждено, что школьную программу никогда не смогут освоить 30% учеников. И никакого ЕГЭ не нужно. А введение ЕГЭ привело к тому, что ради более приглядной общей картины задания упрощаются год от года. Учеников дрессируют, как медведей. Делается все, чтобы их не вздумали учить на основе здравого смысла – с удовольствием, в своем темпе.
Вторая глупость: объявили школу местом, где оказываются образовательные услуги. Как в бане или в парикмахерской. Но в эти заведения люди приходят добровольно, по потребности. А образование по закону обязательно для всех. При чем тут услуги? Школа выполняет государственный заказ. Я думаю, если в школе хоть один ученик захотел изучать японский язык, то школа за счет государства должна ему это обеспечить. Пусть ученики ищут, пробуют, потому что только так можно научить ученика всему, о чем пишут в программах типа «Наша новая школа» и в Стандарте.
Третья глупость, кстати, образовательные стандарты. Они для чего? Я езжу по стране, так вот более половины школ Коми, в том числе и в районах, приравненных к Крайнему Северу, имеют печное отопление и туалеты на улице. Вот где нужны стандарты. Но какой навар с туалетов? Выгодное дело – установка сигнализации. Для получения лицензии каждая школа должна быть оснащена системой пожарной сигнализации. А что от нее толку, если до ближайшей пожарной машины 50 км бездорожья?
И так куда ни кинь – тысячи примеров нарушения здравого смысла. Это лучший способ держать школу, учителя на коротком поводке».
Восполните недостающее…
Именно свободу от официоза ценят в нем учителя. А то «орудие», которое он им передает, реально помогает им создавать ситуацию заинтересованности каждого ученика на уроке: «Хорошо приживается, естественно выходит».
Только вот гости – методисты из УМЦ беспокоятся: «Как же замерить результативность урока?» – «Посмотрите, с каким достоинством выходят дети из класса, в каждом солнышко!» – «Не фото же прикладывать к отчету?» – «А почему нет?»
Это, конечно, Макаров говорит. Его незашоренность помогла ему задолго до эры компьютеризации школ создать систему, которая великолепно работает именно с применением компьютерных программ. В какой-либо части урока дети подходят к машине и тестируются самостоятельно, сообщая учителю (и листу) о результате. Результат сохраняется в базе данных. Компьютер на уроке все для той же самостоятельной работы.
Юрий Афанасьевич вопрошает риторически: «Раньше учитель сидел по четыре часа над тетрадями, теперь по четыре часа над изготовлением презентации. А смысл?»
Смысл, конечно, не в том, чтобы все работали по системе Макарова, но все-таки без ключа «Что детям нужно» хороший педагог не может обойтись. Однако очень часто именно «педагог с ключом» чувствует себя некомфортно в родном коллективе.
Говорит Альберт Акчулпанов, директор школы № 58 города Уфы: «Пока руководитель школы не поддержит, не поведет – ничего не будет. А каждый директор варится в собственном соку. Та же технология индивидуализированного обучения Макарова: в нашей школе пять учителей ее освоили, есть сторонники в соседней, еще в одной школе нашего района – значит, надо объединиться, создать сетевую площадку. Найти единомышленников по всей России. Мы задумали обмен учителей между регионами, по одному походу в год – это по силам. Механизм сетевых площадок срабатывает не только в отношении данной технологии – любой, которая реально помогает и дает главный эффект: ученикам интересно. А учителя-то тонко устроены, их насильно к методу не обяжешь, поэтому руководителю стоит присмотреться к тому, чем увлечены его педагоги. По возможности – помочь».
То есть как по факту, так и по составу участников семинара в Казани было видно: функционирует организация, у которой «голова» – методический центр – в одном регионе, руководитель в другом, а площадки – по всей стране. Управляются через интернет: сайт, видеоконференции, электронная переписка. Им не нужны реклама, сертификация, лицензирование. Деньги тут не главное. Люди работают на других основаниях, не экономических.
Только вот гости – методисты из УМЦ беспокоятся: «Как же замерить результативность урока?» – «Посмотрите, с каким достоинством выходят дети из класса, в каждом солнышко!» – «Не фото же прикладывать к отчету?» – «А почему нет?»
Это, конечно, Макаров говорит. Его незашоренность помогла ему задолго до эры компьютеризации школ создать систему, которая великолепно работает именно с применением компьютерных программ. В какой-либо части урока дети подходят к машине и тестируются самостоятельно, сообщая учителю (и листу) о результате. Результат сохраняется в базе данных. Компьютер на уроке все для той же самостоятельной работы.
Юрий Афанасьевич вопрошает риторически: «Раньше учитель сидел по четыре часа над тетрадями, теперь по четыре часа над изготовлением презентации. А смысл?»
Смысл, конечно, не в том, чтобы все работали по системе Макарова, но все-таки без ключа «Что детям нужно» хороший педагог не может обойтись. Однако очень часто именно «педагог с ключом» чувствует себя некомфортно в родном коллективе.
Говорит Альберт Акчулпанов, директор школы № 58 города Уфы: «Пока руководитель школы не поддержит, не поведет – ничего не будет. А каждый директор варится в собственном соку. Та же технология индивидуализированного обучения Макарова: в нашей школе пять учителей ее освоили, есть сторонники в соседней, еще в одной школе нашего района – значит, надо объединиться, создать сетевую площадку. Найти единомышленников по всей России. Мы задумали обмен учителей между регионами, по одному походу в год – это по силам. Механизм сетевых площадок срабатывает не только в отношении данной технологии – любой, которая реально помогает и дает главный эффект: ученикам интересно. А учителя-то тонко устроены, их насильно к методу не обяжешь, поэтому руководителю стоит присмотреться к тому, чем увлечены его педагоги. По возможности – помочь».
То есть как по факту, так и по составу участников семинара в Казани было видно: функционирует организация, у которой «голова» – методический центр – в одном регионе, руководитель в другом, а площадки – по всей стране. Управляются через интернет: сайт, видеоконференции, электронная переписка. Им не нужны реклама, сертификация, лицензирование. Деньги тут не главное. Люди работают на других основаниях, не экономических.
…и не усложняйте, пожалуйста
Методика, педагогика-психология технологии индивидуализированного обучения – это было более-менее понятно. Но очень хотелось уловить философскую – не побоимся этого слова – подоплеку метода. Условия для этого были самые подходящие: шел урок русской литературы в школе с татарским языком обучения.
Тексты «Героя нашего времени» у всех на партах, но и выведены на компьютер – кому как удобно. Учитель дает задания категории А, по содержанию. Найти портрет, найти такой-то пейзаж, сцену… ученики ищут ответы в тексте, помечают на карточке – листают очень быстро, то есть владеют просмотровым беглым чтением (как потом выяснится, специально их этому не учили).
Учитель наблюдает за ходом дел, и когда видит, что справились все, переходит к вопросам с неоднозначными ответами. И только потом, через 25 минут самостоятельной работы, когда карточки сданы («а то они так и будут писать»), проходит дискуссия. О судьбе. Ничего особенно яркого дети не выдали, но говорили охотно, речь чистая, лексика богатая.
По ощущениям – урок ознакомительно-тренировочный, к эстетическим ценностям не обращенный. Я говорю об этом Макарову. Он: «Это же школа. Обычный человек не может идти на урок и думать о высоком. Возвышенные цели – область личного в каждом из нас. А школа должна быть понятной. Вот задание, вот результат. Воспитание в чистом виде. Сегодня не смог, завтра смогу. Человек учится адекватно оценивать свои силы, при этом, возможно, он какой-то материал воспримет личностно, глубоко». – «Но что это за литература, дети молчат, в основном смотрят в книгу. Дома надо читать». – «Надо. Но мало кто читает. Такой урок дает шанс каждому погрузиться в текст, прочитать хотя бы что-то. Мы должны учить читать. Кто читает, чувствует себя увереннее». – «Так просто?» – «А вы думали».
Да, мысли «о простом» нас особо не вдохновляют. Отсидеть шесть уроков, на которых дети работают самостоятельно и лишь косвенно сообщают нам о пунктах своего невидимого продвижения – то еще испытание для любителей внешних эффектов. Правда, на уроке арабского языка, которого никто из участников семинара не знал, результативность процесса била в глаза: пишут все шестиклассники, все с удовольствием говорят.
Камария Хамидуллина: «Пророк Мухаммед сказал: упрощайте. Живите просто. Не держите в голове плохих мыслей, чтобы ваша голова не болела». Примечательно, что эти слова директор приводила, когда показывала нам достопримечательные места своей школы, в которой чего только нет. И уютная литературная гостиная с роялем, и художественная галерея со сменной выставкой картин настоящих художников Казани, и помещение для Музея одного ученика (ребенок – директор своего музея в специальной нише-шкафчике)…
Нет, «просто» – это не бедно, не глупо, не примитивно. Тут надо думать.
Тексты «Героя нашего времени» у всех на партах, но и выведены на компьютер – кому как удобно. Учитель дает задания категории А, по содержанию. Найти портрет, найти такой-то пейзаж, сцену… ученики ищут ответы в тексте, помечают на карточке – листают очень быстро, то есть владеют просмотровым беглым чтением (как потом выяснится, специально их этому не учили).
Учитель наблюдает за ходом дел, и когда видит, что справились все, переходит к вопросам с неоднозначными ответами. И только потом, через 25 минут самостоятельной работы, когда карточки сданы («а то они так и будут писать»), проходит дискуссия. О судьбе. Ничего особенно яркого дети не выдали, но говорили охотно, речь чистая, лексика богатая.
По ощущениям – урок ознакомительно-тренировочный, к эстетическим ценностям не обращенный. Я говорю об этом Макарову. Он: «Это же школа. Обычный человек не может идти на урок и думать о высоком. Возвышенные цели – область личного в каждом из нас. А школа должна быть понятной. Вот задание, вот результат. Воспитание в чистом виде. Сегодня не смог, завтра смогу. Человек учится адекватно оценивать свои силы, при этом, возможно, он какой-то материал воспримет личностно, глубоко». – «Но что это за литература, дети молчат, в основном смотрят в книгу. Дома надо читать». – «Надо. Но мало кто читает. Такой урок дает шанс каждому погрузиться в текст, прочитать хотя бы что-то. Мы должны учить читать. Кто читает, чувствует себя увереннее». – «Так просто?» – «А вы думали».
Да, мысли «о простом» нас особо не вдохновляют. Отсидеть шесть уроков, на которых дети работают самостоятельно и лишь косвенно сообщают нам о пунктах своего невидимого продвижения – то еще испытание для любителей внешних эффектов. Правда, на уроке арабского языка, которого никто из участников семинара не знал, результативность процесса била в глаза: пишут все шестиклассники, все с удовольствием говорят.
Камария Хамидуллина: «Пророк Мухаммед сказал: упрощайте. Живите просто. Не держите в голове плохих мыслей, чтобы ваша голова не болела». Примечательно, что эти слова директор приводила, когда показывала нам достопримечательные места своей школы, в которой чего только нет. И уютная литературная гостиная с роялем, и художественная галерея со сменной выставкой картин настоящих художников Казани, и помещение для Музея одного ученика (ребенок – директор своего музея в специальной нише-шкафчике)…
Нет, «просто» – это не бедно, не глупо, не примитивно. Тут надо думать.
Ларчики просто не открываются
Оптимистическое «ура, наше образование спасено» все равно не воскликнешь. Хотя технология индивидуализированного образования и располагает к решению многих проблем. Детей можно учить экстерном, передавать им карточки в больницу, само собой – не закрывать малокомплектные школы, давая учителю возможность обучать предмету несколько классов одновременно. Потенциал большой. Но нет у нас людей, которые бы занялись исследованием этого технологического ресурса. «У нас думают, как бы деньги на учениках заработать да как бы учителя в аренду повыгоднее сдать», – смеется Макаров.
И все же. В Казани мне удалось заметить, что технология Макарова работает не сама по себе. В гимназии № 2, например, реализуется много других идей. А учителя, принявшие технологию Макарова, сами по себе незаурядные люди, в основном стажисты, люди с богатым опытом.
Да и сам Юрий Афанасьевич мало похож на технолога, образовательного зубра. Романтик, путешественник, кандидат в мастера спорта по спортивному ориентированию, горному и водному туризму. Заслуженный учитель РФ.
И все же. В Казани мне удалось заметить, что технология Макарова работает не сама по себе. В гимназии № 2, например, реализуется много других идей. А учителя, принявшие технологию Макарова, сами по себе незаурядные люди, в основном стажисты, люди с богатым опытом.
Да и сам Юрий Афанасьевич мало похож на технолога, образовательного зубра. Романтик, путешественник, кандидат в мастера спорта по спортивному ориентированию, горному и водному туризму. Заслуженный учитель РФ.
Комментариев нет:
Отправить комментарий