Евгений Головко «Как рождаются языки (пиджины, креольские и смешанные языки)»

Источник

Мы публикуем текст лекции  доктора филологических наук, заведующего отделом языков народов России Института лингвистических исследований РАН, профессора факультета антропологии Европейского университета в Санкт-Петербурге Евгения Головко «Как рождаются языки (пиджины, креольские и смешанные языки)», прочитанной 25 ноября 2011 года в Лектории Политехнического музея Москвы в рамках курса «Языки и люди», организованного Институтом лингвистики РГГУ и Лекторием Политехнического музея.
     Текст лекции
Нина Сумбатова: Добрый вечер, рада приветствовать вас на очередной лекции «Языки и люди». Я сначала сделаю маленькое объявление, не относящееся к лекции. Следующая лекция назначена на 2 декабря, соответственно, моя перенесена на 16 декабря, для удобства музея, тут какое-то другое мероприятие будет в это время проходить, т.е. в следующий раз ничего не будет, мы пропускаем 1 неделю.
А сегодня к нам из Санкт-Петербурга приехал Евгений Васильевич Головко. Профессор Санкт-Петербургского Европейского университета и заведующий отделом языков народов России Института лингвистических исследований. Он расскажет нам, как рождаются языки; надеюсь, что-то более оптимистичное, чем то, что вы слушали в прошлый раз.

Аудиозапись лекции (113мб, mp3)
Евгений Головко: Спасибо большое, Нина, и спасибо организаторам за то, что они сочли возможным меня пригласить. Я очень рад здесь присутствовать, я, честно говоря, не ожидал, что в пятницу вечером в 7 часов будет столько людей, которые не смогли найти более интересное занятие, а захотели что-то узнать о лингвистике, о языках, – это вселяет надежду. Не знаю, надежду на что, но это приятно, черт возьми. Спасибо, что вы пришли, я постараюсь соответствовать той теме, которая заявлена в качестве лекции. Не знаю, насколько мне это удастся, и заранее прошу прощения за какие-то возможные неясности или некоторую скомканность, потому что то, что я обычно рассказываю, то, что я читаю в Европейском университете, или на филологическом факультете Петербургского университета, это семестр продолжается. И это - как сказать? – 15 лекций. А иногда еще бывает 15 лекций и вдобавок 15 семинаров, вот тогда уже точно можно во всем разобраться не торопясь. А за 1 час 10 минут, как мне сказали, это немножко трудновато. И я не очень знаю, с какой скоростью и на каком уровне говорить, насколько я должен вдаваться в подробности или нет, но вы меня потом поправите. Насколько мне известно, будет возможность задать вопросы, и я уже тогда постараюсь исправиться – все, что я недоговорил в свое основное время, я постараюсь поместить в ответы, если, конечно, вопросы появятся.
Нина Романовна совершенно верно сказала, что название лекции звучит более оптимистично по сравнению с обычно используемым дискурсом, который в основном сейчас сосредоточен на исчезновении языков, на языковой смерти и т.д., и, в общем, эта тема не случайна: действительно, языки исчезают, и эта тема, несомненно, более актуальная, более злободневная. Мы перед лекцией разговаривали, и я вспоминал как раз именно об этом - даже на моей памяти, в моей короткой лингвистической биографии, я наблюдал три языка, которые действительно исчезли подчистую. Это три языка, носителей которых я знал, – иногда знал буквально последнего носителя. Два языка на нашей территории – один из эскимосских языков исчез на Чукотке, это язык сиреникских эскимосов. Еще один язык исчез – керекский – это на Камчатке. И исчез один из индейских языков на Аляске, тоже последняя носительница года три назад умерла, и действительно больше никого нет.
Естественно, что об этом хочется говорить больше, поэтому эта тема находится в центре внимания. Но я сегодня постараюсь выступить этаким, так сказать, утешителем – расскажу вам о том, почему есть (или нет) обратные процессы. Есть исчезновение языков, но может быть, чем-то этот процесс тормозится, и какие-то вещи происходят? В обратную сторону есть движение или нет? Ну, вообще-то оно есть. И прежде, чем я непосредственно про пиджины, креольские языки и смешанные языки буду рассказывать, я, наверное, должен сказать об общем таком свойстве, общечеловеческом, если угодно, свойстве, которое тормозит исчезновение языков. И это свойство очень простое –  стремление к самоидентификации.

Это действительно могучий фактор, который сдерживает, тормозит исчезновение языков, потому что до тех пор, пока люди существуют, они хотят отличаться – мы все с вами по-разному одеваемся, по-разному разговариваем, а некоторые считают, что «вот, скажем, мой сосед – у нас с ним даже языки разные». Понятно, что это обыденное понимание языка, что это не очень серьезная фраза, но, тем не менее, это показывает, что мы всегда очень внимательно следим за тем, кто как говорит.
Это на индивидуальном уровне, но и на коллективном тоже это есть: в больших группах людей это тоже случается, и мы знаем, что в определенных случаях носители конкретного диалекта вдруг объявляют, что они говорят вовсе не на диалекте какого-то языка, а на самостоятельном языке, – это бывает сплошь и рядом. Если носители этого диалекта оказываются в границах какого-то одного государства, то, как правило, этот диалект объявляется языком, и он дальше существует как язык, а если это все происходят в рамках большого государства, то до этого, как правило, дело не доходит. И вот это стремление к самоидентификации сдерживает этот процесс исчезновения.
Несомненно и то, о чем я говорил выше: стремление к самоидентификации связано с той темой, о которой сегодня пойдет речь. Потому что те новые языки, которые появляются, становятся маркерами этой самой вновь появившейся группы. Когда это началось?  Вообще-то я думаю, что на самом деле языки исчезали всегда, и обратный процесс тоже был всегда. Но просто до поры до времени это, что называется, не документировалось, если использовать современные термины. Никто на это не обращал внимания в значительной степени – так, какие-то косвенные данные есть, но не вполне серьезные. Но вот что касается появления новых языков, то это, конечно, связано с массовым процессом – это связано с колонизацией, которая началась, как вы знаете где-то в XVI веке. И, начиная с XVI века, этих новых языков (а поначалу они не считались языками, я об этом позже скажу) появилось такое количество, что не заметить это было невозможно.
Давайте посмотрим на какие-то общие вещи, которые в связи с этим можно сказать. Естественно, когда в процессе колонизации стали появляться новые языки, это было результатом контакта. Это, понятное дело, было следствием того, что европейцы приплыли в те части света, где они раньше не бывали, и принесли свой язык. Людей, которые там обнаружились, пытались перемещать с места на место. Они пытались говорить на европейских языках, появились странные их разновидности, которые вызывали некоторое изумление и которые не сразу признали самостоятельными языками.
Вообще вся эта проблематика, о которой мы сегодня говорим, связана с большой областью, которая рассматривается в рамках общего языкознания, в рамках общей лингвистики, – это языковые контакты. Языки всегда контактируют между собой, и это естественно: они контактировали, контактируют и будут контактировать. И эти контакты происходят, вообще-то говоря, между народами, но в принципе они происходят где-то внутри – в голове каждого из нас, помимо всего прочего. Можно выделить 2 типа контактов: один условно можно назвать неэкстремальные ситупции языковых контактов, а другой – экстремальные ситуации языковых контактов. Неэкстремальные ситуации, попросту говоря, - это такие ситуации, когда ничего особенного не происходит, – народы живут бок о бок, существует двуязычие, трехъязычие, люди говорят на 2-3 языках, языки влияют друг на друга, какие-то изменения происходят в структуре одного языка под влиянием другого языка, и это нормально.
Как вы знаете (мне известно, что до меня вам много разных людей рассказывали разные вещи о языках и о лингвистике вообще), двуязычие, трехъязычие - это скорее более  распространенная ситуация в мире, чем наоборот. Очень редко можно найти такую ситуацию, когда люди знают только один язык. В этом смысле наша страна – или скорее, собственно Россия, если брать европейскую часть, - это исключение. Но если взять всю Российскую Федерацию, то мы видим, что тут представлена буквально сотня языков, и какие-то влияния происходят постоянно. То, что происходит в таких ситуациях, обычно называется интерференцией, т.е. структура одного языка воздействует на структуру другого языка, какие-то изменения происходят.
Иногда возникают языковые союзы, когда несколько языков, если можно так сказать, живут долго в одной коммунальной квартире, и так долго трутся друг о друга, что уже просто нельзя одному языку не воспринять какие-то черты от окружающих языков. Классическая ситуация - балканский языковой союз, там представлено несколько языков, они совершено разные, иногда и не родственные, не находятся в близком родстве, но оттого, что они долго сосуществовали на таком тесном кусочке суши, там появились какие-то общие черты для всех языков. Причем до того, как этот контакт начался, этих черт там не было.
Теперь о том, что ближе к нашей теме, – это экстремальные ситуации языкового контакта. Когда люди оказываются где-то, в каком-то положении, и они представляют разные культуры и разные языки, им срочно нужен общий язык, нужно срочно разговаривать друг с другом. И этот язык необходимо выработать. Вот это как раз то, о чем, наверное, мы должны говорить сегодня, потому что пиджины возникали как раз в таких ситуациях языковых контактов. И это связано прежде всего с колонизацией, точнее, со временем, когда началась работорговля.
В XVI веке первыми были Испания, Португалия, как вы знаете, ну и с некоторым опозданием, на один век, к ним присоединились Франция, Англия, Голландия. Началось перемещение больших групп людей с одного континента на другой, они оказывались в совершено разных местах. Обычной стала такая классическая, прототипическая ситуация, когда люди оказываются в каком-то одном месте, и у них нет общего языка, и они должны что-то с этим делать, как-то выходить из этого положения – это например, ситуация на плантациях, если вспоминать те времена, о которых я говорю. На плантации отбирали вовсе не по родственному признаку, а скорее в зависимости от того, кто может работать или не способен выполнять работу. Поэтому там оказывались люди, которые говорили на совершенно разных языках, при этом был и какой-то европейский язык – язык колонизаторов, который, как правило, и становился средством коммуникации, но он становился средством коммуникации не в том виде, в каком бы его использовали, говоря между собой, англичане (если мы говорим, например, об английском языке). Возникала ситуация, когда люди, рабы, оказавшиеся в каком-то трудном положении, без языка, вынуждены были его усваивать.
Это был некоторый компромисс между этим языком, не до конца усвоенным, не очень хорошо усвоенным языком тех людей, которых привезли на плантацию, и языком колонизаторов. Потому что никаких регулярных занятий не было, никаких лекций, естественно, им не читали – как получалось, так и получалось. И в том языке, который они выучивали, – скажем, это был английский язык, но, в конце концов, он оказывался чем-то иным, – там обнаруживаются черты и их родных языков. Это то, что в лингвистике называется субстратным влиянием. Что такое субстрат: если посмотреть на язык, на котором они говорят, там легко обнаруживаются черты языков, с которыми они приехали, их родных языков. Если говорить вообще о пиджинах, о креольских языках, то в любом учебнике такую цепочку рисуют – как возникает это все. Начинается это с жаргона…
Ну, и сразу нужно сказать – это, наверное, следовало в самом начале сказать – надо отрешиться от обыденного употребления этих двух слов – пиджин и жаргон. Часто в обыденной речи можно услышать: «Он вообще на пиджине говорит!» – или: «Это не русский язык, а пиджин какой-то!». Это такое ругательство, это не наш случай. Мы говорим о пиджинах и жаргонах как об интересных явлениях, которые занимают свое место в лингвистике. Мы не ругаемся, когда употребляем эти слова, мы имеем в виду совсем другие вещи.

Возвращаясь к этой цепочке – обычно, когда заходит речь о возникновении креольских языков и пиджина, говорят, что вначале возникает жаргон. Жаргон – это, прежде всего, некоторая нестабильность, неупорядоченность, бешеная вариативность, там еще нет правил. Или скажем так: поскольку все-таки жаргон есть, какие-то правила намечаются, но они еще не возникли в окончательном виде. Если контактная ситуация длится достаточно долго, и люди, которые втянуты в эту ситуацию, которые в ней участвуют, пользуются этим жаргоном достаточно долго, то в процессе этого использования начинают выкристаллизовываться некоторые правила. Это не какие-то железные правила, не такие, какие мы имеем в русском языке или каком-то другом сложившемся языке. Но это уже некоторая упорядоченность, некоторые намеки на правила возникают.
Это уже можно назвать жаргоном, или иногда его еще называют предпиджином – такой термин в литературе тоже встречается. Если эта ситуация использования жаргона не прекращается, а продолжается, продолжается и продолжается, то на базе этого жаргона может выработаться пиджин. У пиджина уже есть свои вполне определенные лингвистические черты, есть некоторые формальные показатели, по которым мы можем судить, что вот уже получился пиджин, уже не жаргон какой-то там довольно вялый и почти без правил, а это уже серьезное дело, уже некоторая коммуникационная система. И далее в этой цепочке – если, конечно, случается вот этот переход от пиджина к креольскому языку – он и есть самый интересный.
Это связано с тем, что пиджин нативизируется – такой термин тоже используется. Понятно уже из самого этого слова, что пиджин становится родным. В этой группе людей, которые пользуются пиджином, все имеют свои родные языки, с которыми они приехали, с которыми они были привезены. Пиджин выработался, они им пользуются, чтобы общаться между собой. Но когда в этом коллективе появляются дети – а в больших коллективах всегда быстро начинают появляться дети, – с детьми появляются и языки. Дети, которые в этом коллективе появились и освоили пиджин в качестве родного языка, вот эти дети и являются создателями нового языка, креольского, – на этом этапе, на этапе усвоения детьми пиджина, происходит полная перестройка пиджина. И вот этот как раз этап документирован, и известно, что там происходит, какие именно изменения случаются, и что там такое появляется, что отличает креольский язык от пиджинов. Это принципиально важно – то,  что это все-таки разные вещи.
Иногда пишут, что пиджины и креольские языки – это одно и то же. Но это не одно и то же, даже по формальным признакам это не одно и то же. Довольно плохо с этим переходом  [от жаргона к пиджину] обстоит дело. Когда люди начинают говорить на каком-то жаргоне, не оказывается рядом лингвистов. Еще некуда послать их в командировку, там еще ничего не произошло. Вот сюда [этап перехода от пиджина к креольскому языку] уже могут послать в командировку, бухгалтерия деньги дает, а сюда – нет, потому что еще никто не знает, что что-то произошло. Если случайно кто-то оказывается проездом и слышит, что нечто интересное происходит, то тогда есть шанс, что это будет записано. Но вот это как раз документировано хуже всего.
Надо сказать, что жаргонов на белом свете, если взять всю историю, наверное, было больше всего. Но они все не зафиксированы, не из всех получаются пиджины, очень часто эта ситуация прекращалась по экстралингвистическим причинам – плантацию закрывали, или еще что-то там случилось, если дело происходило не на плантации, а где-то в другом месте. И из этого жаргона не вырабатывался пиджин. Пиджинов уже, естественно, меньше, чем жаргонов, но на них уже большее внимание обращали, поэтому какое-то количество их документировано. Но, опять же, не из каждого пиджина получается креольский язык. Потому что тоже в любой момент такая ситуация могла быть прекращена какими-то внешними силами – или по каким-то другим причинам она переставала существовать. Но в некоторых случаях из пиджинов получались креольские языки. Это как раз то, что нас интересует. И еще есть отдельный класс, который в эту цепочку не попадает – смешанные языки.
Жаргон, пиджин, креольский язык – это тесно связанные вещи, это одна цепочка. А смешанные языки – это другая штука, мы в конце о них поговорим, они вполне себе существуют. Я с некоторым смущением вижу, что в зале присутствуют люди, которые, наверное, знают о том, что я рассказываю, не меньше, чем я точно, но я должен, мне кажется, ориентироваться на тех, кто никогда об этом ничего не слышал, потому что только тогда это будет интересно. Поэтому некоторые вещи я буду чуть-чуть упрощать – или сообщать всем известные факты, но, опять же, ориентируясь не на лингвистов, некоторое количество которых я здесь вижу. Вот классический пример – даны несколько фраз, и  обычно на первой лекции, на первом занятии я спрашиваю, что это такое, как это перевести?
Если где-то кто-то до этого не читал, что это такое, если это не попадалось на глаза раньше,  то угадать это не просто. Скажу лишь, что это все синонимы, каждый пункт – это синонимические выражения. Что это такое? Это «пианино» на ток-писине. Пианино на пиджине – он, кстати, существует в двух ипостасях – и как креольский язык в Папуа Новой Гвинее, и как т.н. расширенный пиджин, я о об этом позже расскажу. Это «пианино» вот на этом самом ток-писине. Если посмотреть, то слова некоторые мы узнаем. Наверняка все учили английский язык, владеют им в той или иной степени. Вот мы видим, что там и big, и fella, и fight, и sing, и out-out, и прочие слова вроде как нам знакомы, но если мы попытаемся их соединить и если мы при этом не знали заранее, что речь идет о пианино, то догадаться об этом невозможно. Я не выписал в эту презентацию другое смешное слово – big fella lady water stink и что-то еще – это, конечно, духи. Ну, раз и stink, и big lady, и water – значит, все вместе, конечно, означает «духи». И, кстати говоря, ничего смешного в этом нет, это нормальный язык, они так разговаривают, и то, что это язык, легко доказывается – они на нем разговаривают и отлично друг друга понимают. Собственно, что и требовалось доказать: значит, это язык и есть.
Ну, и в продолжение этой темы тоже довольно известный пример, он в разных книжках по языковым контактам приводится. Герцог Эдинбургский в 50-каком-то году, точно не помню, в какой-то речи – по-моему, он выступал на каком-то съезде стран Британского содружества или на чем-то в этом роде – так вот он в своей речи сказал про тот же самый язык, ток-писин (напомню, он на базе английского языка возник в Папуа Новой Гвинее: «На этом замечательном языке я называюсь man bilong missus kwin», т.е. «муж королевы» – вот что это такое.
Забегая немножко вперед, я должен сказать, что это нормальный язык. Это не какой-то искаженный английский язык, это совсем не так, что человек какое-то слово помнит, какое слово первое в голову придет, такое он и произносит, это абсолютно не так, это фраза, грамматически правильно построенная. Вот этот bilong – это вовсе не глагол никакой, это посессивный показатель, притяжательный показатель ‘s, который в английском используется, да? В этом языке он просто выглядит по-другому. Строительный материал взят из английского языка, конечно, но он взят не как полнозначные слова, он взят именно как строительный материал. Грубо говоря, был английский язык, взяли его, в мелкую капусту покрошили, а потом взяли из него собирать свой язык. Обломки, конечно, узнаются: это было кусочком кочана, это – листиком – ну, давайте их вместе соединим. Вот, собственно, так и сделан этот язык.
Я все время привожу примеры, и почему-то так случайно получилось, что все они из ток-писина. Можно подумать, что это единственный пиджин на земном шаре. Абсолютно не так, их очень много, их сотни. И есть пиджины на основе русского язык. Если бы «наш герцог Эдинбургский» захотел на русском пиджине что-нибудь сказать, то он, несомненно, эту фразу таким образом бы перевел. Это на нашем пиджине русском: «Царь девка мужик». Тоже все по правилам, это не просто случайно собранные вместе русские слова, они стоят в определенном порядке. Если я скажу: «мужик девка царь, это будет бессмысленная фраза. «Царь девка мужик» – только так можно сказать. Это пример из таймырского пиджина, он еще называется говорка – очень симпатичное название, лучше, чем таймырский пиджин, это какое-то формальное, а говорка есть говорка. Сразу понятно, для чего она предназначена.
Этот пиджин, о нем писали и раньше, в 30-е годы, люди фиксировали это, но тогда они не осознавали, что ли, с чем они имеют дело… И первый человек, который написал об этом всерьез как о пиджине, документировал и записал тексты и краткий грамматический очерк написал, – это был московский лингвист, покойный, к сожалению, Евгений Арнольдович Хелимский. Вот оттуда пример, из этого пиджина.
Статус пиджинов, конечно, очень грустный, особенно поначалу. Абсолютно все без исключения, во всех странах, включая и лингвистов, относились к ним как к порченому языку, ломаному языку. Это было такое обыденное представление о пиджинах, и многие лингвисты относились к ним без большой любви. Пока не появилась статья американского лингвиста Холла, которая так и называлась «Hands off Pidgin English!» - «Руки прочь от пиджинов (на английской основе)!». И это правильно. Пафос простой – это самостоятельный язык, что вы к нему привязались? Это другой язык, не трогайте его своими грязными… точнее, чистыми руками. У нас все по-своему устроено, по-другому.
Что такое вообще пиджин? Полагается говорить об определении, а об определении говорить очень сложно. Я, пожалуй, даже не буду читать, ну, вот разве что первую фразу прочту: «Нет согласия по поводу пиджинов и креольских языков». Вообще-то говоря, это фраза, типичная для любой области науки. Вместо пиджинов и креольских языков можно поставить все что угодно: ну, нет согласия. А в таком зыбком явлении, которое, словно песок сквозь пальцы, утекает куда-то, уж, конечно, согласия нет. Поэтому тут ничего удивительного: люди их по-разному классифицирует, но при этом автор пишет, что все признают: что-то такое есть, и все это, несомненно, можно поместить в одну группу.
В одной из работ – в классической книжке С. Томасон и Т. Кауфмана  о языковых контактах – выделяются 4 диагностических черты пиджина. Первое – это невзаимопонятность или неполная взаимопонятность пиджина и того языка, который участвовал в создании пиджина в качестве языка-лексификатора. Язык-лексификатор – это такой термин, т.е. тот язык, который дал лексику, который дал строительный материал. Как правило, такой язык бывает один. Если пиджин на английской основе, значит, английский дает строительный материал. Если на французской – французский, голландский – на голландской основе и т.д. Насчет неполной взаимопонятности вы уже убедились: понять, что такое пианино, зная английский язык, невозможно, угадать невозможно. Вроде все слова знаю, но что это – не понимаю. Или «царь девка мужик» – ну, тоже вроде знакомые слова, но что за ними скрывается? И если предварительно уроков дома не учил, то так сразу и не скажешь. Поэтому выделяемая авторами черта звучит вполне разумно.
Вторая черта – пиджин должен быть выучен и не может быть воспроизведен на свет через упрощение языка его носителем, это связано с первой чертой, продолжение, расширение первого признака. Т.е. я знаю русский язык, но я не могу на таймырской говорке взять и вдруг заговорить. Как бы я ни ломал свой язык, это будет только ломаным языком, но это не будет пиджин. Я не знаю этой системы, там, в пиджине, есть своя система, она как-то работает, по своим правилам работает.
Третий признак еще нам не попадался, но я уже говорил об этом – пиджин не является родным ни для кого из говорящих на нем. Та же самая история – когда на пиджине дети начинают говорить как на родном, он начинает жить как креольский язык. Т.е. пиджин по определению не может быть ни для кого родным.
Ну, и четвертая черта – пиджин должен использоваться двумя разными коллективами для общения между собой. По поводу этого четвертого признака есть некоторое количество разногласий и споров, но, вообще-то говоря, это логично. Пиджин появляется в некоторой группе, но многие лингвисты полагают, что так он бы и не стал пиджином, если бы ограничился только одной плантацией, например. Я условно взял эту плантацию, с ней легче как-то работать. И такая неприятная, но лаборатория получается для образования пиджина. И если только взять эту одну лабораторию, плантацию, и начнут там что-то свое вырабатывать, то не может получиться пиджин. Обязательно, чтобы они общались с какими-то другими людьми, и этот пиджин был бы средством коммуникации при общении с другими группами.
Есть еще и формальные лингвистические черты. Я их выписал, но это не значит, что каждую из этих черт можно найти в любом пиджине. Абсолютно нет, это такие, обычно выделяемые, но, опять же, это не значит, что во всех пиджинах полный набор этих черт будет. Скажем, такая черта – нет грамматического времени. Грамматическое время и наше время, в нашем обыденном  понимании, –  это разные вещи. Мы все знаем про будущее, прошлое, настоящее. Грамматическое время – это нечто, что маркирует время в глаголе, какой-то набор показателей. Там никаких показателей нет –  в пиджине. Обычно там все это в лучшем случае факультативно выражается наречиями, наподобие – вчера, или там завтра, или скоро, или что-то в этом роде.
Нет флективной морфологии – ну, и зачем флективная морфология? Я бы и сам ее в русском языке запретил, потому что это затрудняет коммуникацию, черт возьми. Зачем им это, они только что совершенно новый язык придумали и зачем им сразу флективную морфологию заводить? Не выражается грамматически род или нечто ему подобное. Тоже только мешать, наверное, должно? Зачем в новом средстве, удобном, предназначенном исключительно для коммуникации с каким-то очень нужным мне партнером, этим усложнять себе жизнь, если и без этого можно отлично изъясняться?! Тоже какая-то логика своего рода есть.
Число тоже факультативно выражается. Зачем я буду все время использовать показатели множественного, единственного, двойственного еще какого-нибудь числа, когда я могу сказать: «Два», – и дело с концом, или «Три» – и понятно, что их много. Очень частотны неизменяемые формы – но это признак не совсем синхронного уровня, это уже что-то из истории происхождения. Это частотные неизменяемые формы, которые берутся из языка-лексификатора, пиджин их очень любит. И уж если в языке-лексификаторе инфинитив есть, то инфинитив – это любимая пиджином форма, она такая простая, понятная, неизменяемая. Берешь ее, в  пиджин помещаешь – и очень удобно пользоваться. А все остальные глагольные формы – они все с окончаниями, какую взять? Инфинитив – это инфинитив, тут только радоваться остается. Императив тоже, как правило, простая понятная форма. Берутся эти формы и используются в пиджине уже не как инфинитивная, не как императивная, а берутся как удобные кирпичи, такой вполне себе квадратной формы, из них уже  что-то строить можно.
Потом один маркированный падеж. А зачем? Важно, кто бьет и кого бьют, а все остальное, в сущности, вещи факультативные. Можно это выяснит потом, по ходу дела. Что такое один падеж? Когда я показал слово bilong на том слайде, где man bilong missus kwin, вот bilong и есть показатель падежа, как правило, таких падежей бывает два – один немаркированный, просто существительное без каких-то накруток, каких-то добавок, без всяких бантиков, и один такой маркированный падеж, наподобие bilong – и этого достаточно. В таймырском пиджине такое любимое слово есть – место. Там такая фраза есть: купец сидит контора место. Вот после «купца» ничего нет. «Купец» – это такой исходный падеж, или абсолютный падеж, как хотите, его называйте, а «контора место» – это локатив, в конторе. Это есть показатель падежа, и это абсолютно регулярно прослеживается во всех предложениях.
Мало личных местоимений, синтаксис очень простой, никакой избыточности нет, никакого дублирования, никакой синонимии нет излишней. И все наборы этих черт объясняются очень просто, потому что главная функция, а часто и единственная функция на первом этапе – это коммуникативная  функция,  общаться нужно друг с другом, и тут не нужно больше ничего, поэтому никаких особенных вещей и не требуется. Потом, если пиджин начинает развиваться, то потребуются другие функции, и они находят свое выражение – мы об этом позже скажем.
Карта распространения пиджинов и креольских языков. Я ее скопировал из одной книжки. Вы, наверное, заметили, что у меня такая минималистская презентация – она не цветная, не бегают стрелочки… Так ведь и тема серьезная. Чтобы не отвлекать вас от серьезных вещей – зачем я какие-то стрелочки буду рисовать? Вот стрелочки только здесь есть, на карте, хотя и карта какая-то невнятная получилась, но тем не менее. Здесь зафиксированы все пиджины и креольские языки. Если посмотреть, то все они зафиксированы как раз вдоль тех путей, по которым происходило перемещение в XVI-XVII-XVIII веке рабов. И все языки, которые дали пиджины, – это в основном языки великих морских держав – Англия, Португалия, Испания, Голландия. Вот, собственно, поэтому они все здесь и находятся.
Вот западное побережье Африки – это своего рода заповедник пиджинов и креольских языков, Карибский бассейн – больше, чем там, пиджинов и креольских языков нигде нет – столько их там обнаружено. Та же самая история и в этом регионе. Северная Австралия захватывается, но в основном это вот здесь. А вот здесь, как мы видим, почти ничего нет. Почти ничего нет, но, вообще-то говоря, это неправда, эта карта устарела. Написано, что это взято из публикаций из книжки Хенкока (Hancock) 1971-1977 года. Кстати, интересно, как пиджины считали. Обычно обновляется список пиджинов. Должны же быть обновления любого серьезного ресурса? И здесь обновления – в 1971 году я не помню точно цифры, не буду в бумажках рыться – ну скажем, 120, в 1977 – 167, в 1980-каком-нибудь – например, уже 200 с чем-то.
Т.е. главное – знать, что искать. До поры до времени никто не знал, что нужно искать. Когда, наконец, было осознано, что именно мы ищем, то с пиджинами стало обстоять дело не так плохо, как раньше. И все время находят новые и новые – и, в т.ч., не только в таких доступных местах. Понятно, что приятнее искать вдоль экватора, там, где в шортах можно ходить.  А вот здесь совсем как-то тяжеловато с пиджинами, но они есть – здесь есть, в Исландии, в Канаде есть, потом нашлись пиджины на русской основе. Наш родной таймырский пиджин нашелся. Русско-китайский тут помечен пиджин, мы позже о нем поговорим. Я уже сказал, что пиджины развиваться начинают некоторым образом. Если долго их используют – с ними что-то происходит, вот этот пиджин еще не стал ни для кого родным, не превратился в креольский язык, структурная перестройка еще не произошла, но он уже обрастает какими-то ненужными до поры, «лишними» грамматическими показателями, еще чем-то. Лексика становится побогаче, а  на первом этапе ее довольно мало.
Есть такое понятие – стабильные или расширенные пиджины. И эти пиджины очень серьезные, вот Pacific – тихоокеанский Pidgin English, западноафриканский Pidgin English, уж стабильнее и расширеннее не бывает. Расширенные - это перевод английского термина expanded, или иногда пишут extended Pidgin English – это такой перевод, не знаю, насколько он удачный или неудачный.
Я все время говорю о XVI-XVII веках, о колонизации. Но пиджины и сегодня вовсю используются, причем достаточно активно. Вот этот пиджин на базе языка африкаанс в Южной Африке, малайский пиджин до сих пор очень  используется в Папуа.  И носители пиджинов… Но не носители, правильнее сказать: пользователи пиджина – естественно, они не носители, какие же они носители? Носители – это уже дети, для которых он родным станет. Так вот, носителей может быть очень мало – эскимосский французский пиджин в Лабрадоре, т.е. на французской основе эскимосы использовали этот пиджин, – там буквально десятками человек исчисляются носители – это в восточной части Канады. Но это было давно. Сейчас, конечно, он не сохранился. Та же ситуация и на Чукотке, там был эскимосский пиджин и даже чукотский пиджин – об этом немножко написано, хотя, как правило, они оказываются плохо документированными. Когда они существовали, никто этим не интересовался, а потом спохватились – уже как-то  почти нечего документировать.
Чинукский жаргон т.н., но он жаргоном называется традиционно, он, конечно, обычный, нормальный пиджин, очень много носителей – это в районе Ванкувера, вот там вокруг всего побережья – все использовали этот чинукский жаргон. Это вовсе не жаргон, настоящий пиджин – его по  традиции так называют. И вы видите, что и 20 млн. человек могут  быть пользователями пиджина в Индии и Африке. Т.е. от 20 человек до 20 млн. – разброс такой. И пиджины стали настолько большую роль играть, хоть они и не являются родным языком ни для кого, но, тем не менее, это как-то учитывается в языковом планировании, в политике, Библия переведена, и кое-где пиджины являются – здесь вот написано: нага пиджин плюс ток-писин – являются официальными языками стран.
О расширенных пиджинах… Я стараюсьговорить все быстрее и быстрее, но, к сожалению, все сказать я не успею. Так вот, черты расширенного пиджина – это большая стабильность, грамматика уже похожа на грамматику в том виде, в  каком мы привыкли ее  видеть в «нормальных» языках. И добавляются какие-то дополнительные функции языковые помимо коммуникативной. Еще 5 штук, по Роману Осиповичу Якобсону, тоже добавляются. К расширенным можно отнести… Мы пока не дошли до пиджинов на русской основе, а их всего три штуки документированных, известных. Но вот как раз один из этих пиджинов, а именно – русско-китайский, тоже можно считать расширенным пиджином. Может быть, с некоторыми оговорками.
Из пиджинов на русской основе наиболее рано документированный и раньше других известный пиджин – это руссенорск. Вы видите, что здесь перепечатка из норвежской газеты за 1891 год, т.е. это уже тогда сознавалось как нечто интересное и необычное, и вот даже в газетах появилась какая-то информация об этом. И опять же я специально написал все это латиницей, чтобы все это сразу стало легче воспринимать, и понятно, что русско-норвежский пиджин, забегая вперед, хотя какое уж тут вперед – у меня уже не останется времени,  я могу забегать только назад теперь.
Вообще-то я сказал, что обычный пиджин имеет один язык-лексификатор. Т.е. какой-то один язык дает лексику. И, собственно, это нормальная вещь. Буквально штуки две известно пиджинов на белом свете, где было два языка-лексификатора, т.е. примерно поровну два языка дали строительный материал для пиджина. Вот руссенорск и еще один в Центральной Америке, но он нам не интересен, нам этот ближе и роднее. И этот пиджин исключительно использовался в торговле между тем, что сейчас называется Архангельской областью, и Норвегией.
Из содержания диалога видно, что он только для этого предназначен. Здравствуй, как ю снака? – что ты говоришь? Здесь всегда русские слова опознаются и норвежские, но иногда попадаются и другие, и это отражает другую точку зрения на пиджин. Для того чтобы появился настоящий, полноценный пиджин, нужно, чтобы принимали участие в его создании не меньше трех языков, это называется жутким термином – третичная гибридизация. Но в переводе на нормальный язык это вещь очень простая: не меньше трех языков участвуют, чаще 4-5, они оставляют какие-то маленькие следы, дают детальки для этого пиджина. Один язык – основа, это лексификатор, еще один заметное влияние оказывает – мы видим его субстрат, но еще 1-2 языка дают какую-то лексику, еще что-то, какие-то кусочки.
Тут из английского мы  видим – я не хочу останавливаться слишком долго на этом диалоге. Я не знаю, можно и английские слова найти, но их очень мало. И даже саамский небольшой субстрат обнаружен в этом пиджине. Русско-китайский пиджин – это понятно. Самый простой пример, чтобы в детали не входить. Не знаю, правда, удачный ли. Я, правда, уже человек другого поколения, но в мое время все читали или, по крайней мере, смотрели фильм «Дерсу Узала».  Это по роману Арсеньева. Собственно, Куросава снял  фильм – очень хорошее кино, между прочим. Так что, если кого-то заинтересует пиджин, можно посмотреть это кино где-нибудь в интернете, когда вернетесь домой. И там главный герой – Дерсу Узала, он – нанаец, точнее, если бы у него был паспорт, то у него в паспорте было бы написано – нанаец. Но национальности и этничности – это изобретение позднее и довольно подозрительное. Он не знал, что он нанаец, он считал себя человеком, местным жителем, и его это вполне устраивало, но вот он говорил на этом как раз диалекте.
Арсеньев, поскольку он не лингвист, он делает какие-то художественные преувеличения, украшения, не совсем точно пиджин передает, но в принципе он зафиксирован хорошо и достаточно подробно, не только у Арсеньева, и другие авторы писали. Тут вы видите: «Хецзю-фамили, чиво-чиво купила, курица яйца купила, бутыка упусыкайла, эта мамыка серыдица. Иво курица яйца эти ломай». Что бы это все значило? «Человек по имени Хедзю кое-что купил – чиво-чиво купила, курица яйца купила – «куриные яйца купил», это все по правила: «курица» стоит вначале потом «яйца.» Нормальное такое притяжательное сочетание. «Бутыка апусыкайла» – положил в бутылку. Почему «апусыкайла»? Опустил-то, опустил - это понятно, а почему на «ла» заканчивается? Вот это самый интересный вопрос – это такой маленький фокус.
Такие фокусы часто замечены, когда пиджины образуются, когда в двух языках что-нибудь совпадает случайно. Ла по-русски это понятно - прошедшее время, женский род, и по-китайски ла - тоже прошедшее время. И такие вещи в некоторых случаях есть, когда такие совпадения дают толчок, возможно, к тому, чтобы простые носители осознали, нашли что-то общее между языками. Это такой пиро-патрон. Странное такое слово мне пришло в голову – так вот он выстреливает, и у носителей в  голове какое-то такое замыкание происходит – в правильном смысле, в хорошем смысле этого слова. И это дает им возможность осознавать и быть более внимательными к этим структурам: вот, оказывается, и общие вещи какие-то между языками есть. Вот такая точка отсчета, что ли.
Весь этот текст я взял у Владимира Ивановича Беликова, это тоже московский лингвист, занимается пиджинами много-много лет, это я из его работы сюда переклеил на этот слайд. Соответственно, вы видите, что фонетика там – это такой компромиссный вариант между русским и китайским, потому что там не рыба, а либа.  Я не буду в такие подробности входить, иначе я просто не успею ничего сказать из того, что я еще не сказал.
Почему расширенный пиджин? Вот уже я если начинаю сказки рассказывать на пиджине, то это уже не просто коммуникативная функция, сказки – это другое, сказки уже мог бы и не рассказывать, а раз рассказываю, значит пиджин мне нужен еще для многих других вещей, помимо того, чтобы спросить, сколько это стоит или продай мне муку за 5 вогов рыбы, как в руссенорске. А тут уже и песни поют на русско-китайском пиджине – это же "Солнце всходит и заходит". Это из архива Шпринцина, в Институте востоковедения в Петербурге хранится архив. «Солнца и юла и миюла», т.е. буквально – тут китайский язык очень даже виден в этой фразе – «солнце есть и солнца нет», если буквально. «Чега фанза бушанго». «Жилище плохое» – чегуфандза бушанго, мы тут видим, что и из китайского что-то есть.
Лексификатор в основном русский, но, конечно, какой-то процент китайских слов есть. Насчет того, что песни поют – это уже расширенный пиджин, уже какие-то другие функции появляются. Вот таймырский пиджин, который Евгений Арнольдович Хелимский записал, и первый раз он в 1987 году это опубликовал. Про этот пиджин что можно сказать? Он как-то больше на русский язык похож. Я уже не говорю про руссенорск, где 60% строительного материала из норвежского, и 40% из русского, если огрубленно какие-то цифры давать. А здесь как-то уж совсем… Но это и не удивительно, если посмотреть на год, когда это записывалось, – это в 1987 году, а первые данные в 30-м годам относятся, а на самом деле он появился в XIX веке. А к 1987 году все носители этого пиджина отлично говорили и говорят до сих пор по-русски, на замечательном русском языке, так же, как мы с вами говорим, ничем не отличается. Но они этот язык тоже считают русским, но неправильным.
Кстати говоря, на этом пиджине еще говорят. Если на русско-китайском  фактически не осталось никаких носителей, то на этом пиджине, на таймырском, до сих пор есть люди, которые на нем говорят. В прошлом году мои коллеги Анна Юрьевна Урманчиева, которая в Москве работает, лингвист, и Александр Михайлович Певнов – это мой коллега из Санкт-Петербурга, они записали на Таймыре новые рассказы, новые тексты на этом пиджине. Наверное, раньше он был больше похож на пиджин, сейчас русский язык давит, и все эти структур, исконно пиджинные, исчезают.
Недавно была конференция, 2 недели назад, и Анна Юрьевна показывала текст, который они записали, по крайней мере, это не хуже того, не больше там русского языка. Несомненно, пиджин до сих пор существует, т.е. его до сих пор помнят. Из пиджина получаются креольские языки, как я сказал. Но это когда дети народились, они начинают этот язык подхватывать, они учатся на нем говорить, они на нем говорят как на родном языке. Я понял, что я не успею все сказать, поэтому скажу кратко: а почему происходят изменения. Дети воспринимают этот пиджин, начинают на нем говорить, и там начинается перестройка.
Есть такая теория, я не скажу, что она правильная, все теории одна другой стоят, одна кажется правильнее сегодня, завтра другая кажется симпатичнее, чем эта и т.д. Но теория достаточно эффектная, поэтому о ней стоит упомянуть, – это теория американского исследователя Дерека Бикертона. Он выдвинул гипотезу о биологической программе, и пафос ее в следующем: дети начинают выучивать этот пиджин... Но начать стоит не с этого.
Все мы говорим на разных языках, дети, может быть, хотели бы говорить как-то иначе, но они вынуждены воспринимать от нас уже испорченные языки – языки, где наросло много всяких окончаний, префиксов, суффиксов, какой-то много-много грамматики. То есть вообще-то Бикертон – такой естественный хомскианец: есть некоторая когнитивная структура, которая от рождения в мозгах нам бесплатно благодаря усилиям господа Бога достается, она устроена совсем иначе, по сравнению с развитыми языками. И дети, дай им волю, они бы строили язык иначе, и вот это, как он полагает, есть чистый случай.
Пиджин все-таки – это что-то такое не совсем сформировавшееся, и дети, которые рождаются в таком коллективе, в котором используют пиджин, и начинают его использовать как родной, они перестраивают этот пиджин в соответствии в той когнитивной структурой, которая от рождения им досталась. Именно перестраивают – он в большой степени изоморфен, подобен тому, что у нас в голове от рождения есть. Вот это Бикертон назвал гипотезой о биологической программе. Вот это комментарий к тому, почему креольский язык из пиджина получается, а он от него сильно отличается. Зачем, казалось бы, ему перестройку какую-то воспроизводить? Вот есть такая теория.
Теперь про креольские языки коротко – какие они бывают. Это уже про креольские языки, из пиджина появились креольские языки, и считается, что по месту происхождения их можно разделить вот таким образом: это  креольские языки плантаций, креольские языки фортов, и креольские языки беглых рабов. Если по-другому, по другому принципу делить их, то можно разделить на эндогенные и экзогенные. Ну, плантации – понятно почему, я о них много говорил. Креольские языки фортов – тоже понятно почему – это форты, особенно западная Африка, это показательно очень в этом отношении. Там было много фортов, куда рабов, прежде чем продавать, везти в Америку или в Карибский бассейн и еще куда-то, их свозили в одно место, а потом уже как-то предварительно покупали, классифицировали, на разные корабли разводили и т.д. – и только потом переправляли в нужные места. Соответственно, пока они жили в этих фортах очень много времени, здесь тоже, по мнению исследователей, формировались креольские языки.
Форты и плантации – это не просто место происхождения, они имеют структурные отличие некоторые, потому что в фортах большую доступность имели европейские языки, и они повлияли на те креольские языки, которые в фортах образовывались некоторым образом, и языки фортов имеют свои отличительные черты. А креольские языки беглых рабов – еще интереснее, потому что рабы бежали с плантаций в товарных количествах, без преувеличения, никаких вышек там не было, колючей проволоки не было – вот и бежали они. И вообще, если почитать серьезную литературу о том, как плантации были устроены, – там ничего хорошего, конечно, не было, но это не лагерь сталинского типа совсем – они передвигались, женились, праздники устраивали, какая-то жизнь своя там была. Поэтому бежать им было легко, они бежали, как правило, селились где-то далеко и от побережья, и от плантации, они друг друга находили и образовывали такие замкнутые – они, естественно, боялись, что их будут искать, – замкнутые такие коммьюнити, где они вырабатывали новые креольские языки, они интересны, и тоже имеют свои отличия, потому что у них меньше европейских черт, потому что они были изолированы, они старались с европейцами не контактировать.
Эндогенные, экзогенные – это другое деление, это пропустим – сейчас нет времени об этом говорить. Вот что происходит в креольских языках по сравнению с пиджинами, когда из пиджина получается креольский язык в новом поколении, и вот вся эта перестройка, так или иначе, укладывается в концепцию бикертоновской биологической программы. Что эти изменения некоторым образом соответствуют врожденным когнитивным структурам, которые нам достаются. Значение вида, времени и модальности всегда передается отдельными словами в пиджинах, а в креольских языках возникают такие специальные показатели на базе специальных слов, и они всегда тут перед глаголом, и именно вид, время и модальность перед глаголом маркируется – вот такая перестройка происходит.
Это кажется даже удивительным, но мне было бы интересно посмотреть, чтобы из русского пиджина креольский язык возник – было бы интересно посмотреть, у нас бы так же было, тоже перед глаголом ставили какое-то слово для вида, времени, модальности или нет. Жалко, что никакого креольского языка ни из одного русского пиджина не получилось в результате, а было бы любопытно. Порядком слов отличается – креольские языки SVO – это подлежащее, сказуемое, дополнение, а в пиджинах – там есть два порядка слов. И появляется такой грамматический инструмент для выражения каких-то значений – это удвоение показателей, это то, что в лингвистике редупликацией называется. В пиджинах этого почти не бывает, только в расширенных пиджинах случается, а в креольских языках – это главный инструмент для того, чтобы какое-то грамматическое значение выразить, то, что первым делом, призывается на помощь, – это редупликация. Вот это несомненное отличие.
Я очень бегло покажу, это я взял из книги «Креольские языки» Дьячкова. Я сразу скажу, что эти данные немножко устарели. Еще когда книжка публиковалась, они были немножко занижены, на самом деле побольше носителей креольских языков в мире. И как вы видите, в Африке на базе английского языка возникли креольские языки – крио, так называется язык, полмиллиона, вескос –   20-30 тысяч жителей, острова Зеленого мыса – 300 тыс. в стране и 300 тыс. за ее пределами, гвинейский – 500 тыс. В общем, цифры впечатляющие. На Маврикии – миллион, на Сейшельских островах – 50 тыс. Те, кто в следующий раз поедут отдыхать на Маврикий или Сейшельские острова, – сейчас как раз сезон, наверное, холодно у нас будет – вы можете магнитофон там каким-нибудь спрятать, походить и позаписывать какой-нибудь пиджин. Ну и, собственно, как раз в те места, куда все едут отдыхать, с пиджинами должно быть хорошо. Только там почему-то надо требовать экскурсию соответствующую – к носителям пиджина чтобы организовывали туристические компании.
В Океании там тоже с этим очень хорошо, Папуа Новая Гвинея – это вообще лингвистический заповедник, такого количества языков, как в Папуа Новой Гвинее, наверное, только в Африке может отыскать. Там очень большое языковое разнообразие, и вот еще добавились и креольские языки, пиджины тоже там есть, но мы говорим тут только о креольских языках. В Центральной Америке, в Карибском бассейне – на английской и французской основе – Гаити и что угодно. Вот итоговая цифра, что на креольских языках говорят 8 млн. человек, но кажется, что на самом деле больше. В разных книжках – опять же разные подсчеты. По пальцам тут трудно пересчитать их всех, и при переписи населения там все эти данные недостаточно достоверные оказываются, ну уж не меньше 8 млн. – это точно. Гипотезы о превращении языков я пропущу, потому что я уже, собственно, сказал, - что главная гипотеза – это биологическая программа, ну и остальные гипотезы: что они произошли от упрощения  языка, от морского жаргона, от влияния английских диалектов, от чего угодно.
Есть такая теория, которая возводит все пиджины к одному источнику, – она называется моногенез. Но откуда они произошли, это понятно. Какой самый известный пиджин? Правда, он называется не пиджин, но он был самый «долгоиграющий», он очень долго существовал – это лингва франка.  Это чуть ли не в Средние века в Средиземноморье, мы сейчас этот термин используем в другом значении в обыденном языке: например, «русский язык – лингва франка для постсоветского пространства». Наверное, в обыденном понимании это так. Лингва франка – это вполне конкретный язык, «язык франков», так назывался этот пиджин, и он довольно долго существовал, и, к сожалению, о нем не то чтобы уж очень хорошо и много известно, но известно, что это самый, самый «долгоиграющий» пиджин. И все пиджины возводят к этому пиджину – рисуют такие красивые деревья, как они там разветвились, я  не стал эти деревья сюда помещать, все равно времени у нас на это нет. Это про ту цепочку: как возникает жаргон, из него получается пиджин, а из пиджина при благоприятных условиях - или можно считать их неблагоприятными, как смотреть на вещи – все-таки плантации, колонизации – получается креольский язык. Но такое бывает.
А есть еще, вы помните, на каком-то, кажется, на втором слайде были отдельно – смешанные языки. Это тоже новые языки. Почему-то я все время говорю о креольских языках, хотя тема нашей лекции: как рождаются языки. Ведь все эти языки, – вот я показал просто список краткий, где они распространены – это уже, несомненно, новые языки: на них Библию переводят, на них газеты выходят, телепередачи. Это нормальные языки, сейчас уже никто не ставит под сомнение, что это обычные языки. А по-моему, чинукский жаргон даже во время Второй мировой войны использовали в Пентагоне для кодировки каких-то сообщений: вот уж точно никто не догадается, что мы говорим на чинукском жаргоне.
А смешанные языки – это немного другая история, они вне этой цепочки. Вот длинное определение, что он из двух языков образуется, как бы они соединяются друг с другом, спаиваются, но по другим причинам эти языки образуются, если пиджин и жаргон появляется потому, что не на чем говорить, нужно срочно что-то такое сбить из подручных средств и начать разговаривать, то здесь, как правило, все члены этой группы – билингвы, как правило, все говорят отлично на 2 языках, но им зачем-то нужен третий, и они из 2 имеющихся языков, не скажу, что они сознательно это делают, но получается у них третий язык и они радостно его используют, потому что опять же действует этот могучий фактор – самоидентификации.
Им нужно себя как-то декларировать, заявить, маркировать себя: мы – особые, мы не такие, как вы, у нас даже язык свой, а язык – это важный фактор; можно не так одеваться, не так пить, не так есть, не так хоронить, а еще можно не так говорить. Вот это тот самый случай и есть, и такой самый известных из этих языков – это англоромани. Речь идет о цыганском языке, он в Англии использовался, сейчас он, к сожалению, уже не существует, в Америке потом, даже в Австралии, но сейчас там мало осталось носителей. Наверное, они есть, но он не так широко распространен, здесь вы видите, что все очень просто. Вот эта грамматика – если вы выучили все времена по-английски, то вы можете легко такой язык смастерить сами – русские слова подставляете вместо английских, а окончания ставите эти самые, которые вы выучили в английской грамматике: shining, listening и т.д.
Давайте посмотрим: это такой самый известный язык – англоромани. Есть романи – цыганский язык с баскской грамматикой, вроде баскская грамматика не самая простая, а вот тоже используется. Есть и в Скандинавии такие языки. Вот такие языки смешанные делятся на два типа: первые – это такие группы бродячие, кочевники такие – цыгане, калахвайя – это тоже личности такие непонятные, они бродят, поют песни, играют, побираются, немножко подворовывают, при случае лечат кого-то, ну вот такая группа, у них такой вот язык.
У них такой еще есть легендарный язык – шелта, про него тоже пишут всякие интересные вещи.  Языки смешанных этнических групп – это наподобие того, что здесь перечислено: язык мичиф, медиа ленгва, маа, или мбугу, и медновский. Сейчас я поясню, что это такое. Языки кочевников – из чего они получились – это цыганский язык, плюс местная грамматика, вот получится... Я в свое время такой использовал пример, наверное, уже неинтересный, он часто использовался, но тем не менее.  Поскольку я уже старый и помню, какие-то вещи до 1991 года случались, до нашей революции последней. Так вот тогда были такие фарцовщики, может быть, кто-то когда-то слышал, которые продавали иностранные всякие шмотки, и у них был свой  жаргон, но не в нашем смысле, а в другом – арго, можно сказать. Это были, например, вайтовые шузы:  брались английские корни  – это «белые туфли», естественно. Брался какой-нибудь корень из английского – и прибавлялись русские окончания. Вот эти языки смешанные – это что-то подобное, что-то такого же типа.
Но там это было такое, почти случайное явление – жаргон в узкой среде, профессиональный, можно сказать, жаргон, а здесь он используется на несколько других началах. Вот это я просто перечисляю, где эти смешанные группы живут, это язык островных Карибов упоминается, потом бастерс в Намибии, крою и печью – это в Индонезии, и носители их, как правило, дети от смешанных браков, в Индонезии понятно –голландские отцы и местные женщины, дети "сконструировали" такой язык, где грамматика из одного языка, а лексика из другого – и вот, пожалуйста.
И, как правило, эти группы имеют немножко сомнительный статус, потому что это всегда смешанные дети, от смешанных браков, социальный статус достаточно низкий, и их всегда выделяют другие, более сильные, облеченные властью, как отдельную группу их держат, и, соответственно, отношение к ним на первом этапе не лучшее – вот за этим словом угадывается довольно известное английское слово, и в русском оно не один век существует. И вот такие языки, а они называются нестабильные языки, потому что они не стали языками больших сообществ. Они на этом принципе основаны, но языками больших сообществ не стали.
А вот эти языки действительно стали языками действительно больших сообществ: на маа, или мбугу, говорит тысяч десять, наверное. На мичиф, по меньшей мере, 1000, на медиа ленгва, кажется, тоже 1000 с чем-то. На медновском языке, моем любимом, с которым я работал в экспедициях неоднократно, к сожалению, говорит несколько человек всего. Скажем так, 5 это среднее такое число, где 2 очень хорошо, и человека 4, наверное, похуже, он уже исчезает. Но говорил когда-то целый остров. Как это все устроено? Самый простой пример, проще всего взять пример из медновских алеутов. Медный – это один из двух островов Командорских, и легче всего нам посмотреть, как что-нибудь с участием русского языка получилось. «Он говорит» – он хихтает. Т.е. вставляется корень алеутский хихта- «говорить», к нему вы присобачиваете,  извините, за жаргон, окончание  -ет, и вот получается на этом языке «он говорит». Теперь вы должны спросить, как будет: "Я говорю"? Я хихтаю, а «мы говорим»? - мы хихтаем и т.д. и поехали, и вот мы уже почти освоили одну главу из медновской грамматики.
Все контактные языки очень любят инфинитивы. В алеутском языке сначала никакого инфинитива не было, а потом медновский взял инфинитив, заимствовал эту неопределенную форму, окончание -ть. Они никогда не скажут с префиксом - он не *отхатчает - так не говорят. А будущее время в этом замечательном языке будет вот таким образом устроено, тоже из русского пришло, но там, естественно, вид они игнорировали полностью: это слишком трудно – всякие там префиксы – по-еду, у-еду – зачем это? Ни бу айхачать – «не поеду», мы не бум айхачать - вот и все, «мы не поедем», «они не поедут». Вот и получился язык. Это звучит для неподготовленного слушателя как-то несерьезно – и вот это язык?! Это язык! Это абсолютно нормальный язык, они на нем разговаривают. А один мой любимый информант… ну, это я пропущу – здесь я просто перечисляю, что из какого языка взято. Видите, они кое-что взяли из алеутского, именные категории – такие местоимения, другие местоимения, вопросительные слова. Из русского языка они взяли личные показатели в глаголе, время, всякие модальные слова, порядок слов русский, союзы русские и.т.д.
И вот мой любимый информант, мой любимый носитель медновского языка. Этот снимок сделан, наверное, месяц назад, мне удалось туда съездить после большого перерыва, и вот все там записано. Ему 75 лет, Геннадий Михайлович Яковлев, и он не только говорит, но и сочиняет песни на этом языке, есть довольно много записей того, как он поет. Он пишет, он сам изобрел письменность для этого языка, рот этом он игнорировал все существующие грамматики – он сам: мы, медновцы, лучше знаем, как писать! И это правильно в каком-то смысле. Вот видите, тут что-то по-медновски написано, а здесь даже видно, чтО написано, – это он сам написал. Он мне сказал: ты завтра приходи. Я сейчас не помню это слово, но ты завтра придешь – если я вспомню, я запишу. Вот он и записал, тут еще такой глухой сонант должен был быть, но он не знал, как его написать. «Из носа текут сопли, я простудился» – он не помнил, как будет по-медновски простудился. Сопли-то он помнил, естественно. Канун хйуит – вот русское окончание. Тин кинанил, т.е. я простудился. В медновском  очень много алеутских структур настоящих, но окончания при этом русские. Самое забавное, что он не понимает, что это из русского языка окончание. Он говорил все время: «Вот ты пишешь айхачал – это когда раньше, а если сейчас, «я еду», то я айхачаю. Чувствуешь разницу?» Он не подозревает, что я, конечно же, чувствую эту разницу. Окончания разные – они же из русского языка! А он этого не понимает, они вросли в этот язык.
Я к чему это говорю? Это один язык. Для информанта это «расстричь» таким образом нельзя. Носитель на уровне слов может какие-то русские наречия опознать и повыкидывать, но окончания эти – свои родные, он никому их не отдаст. Если можно, то вы можете послушать, как это звучит, буквально минуты две, но это уже не он говорит. Для того чтобы показать, что больше одного носителя существует, я другой файл проиграю. Мы с носительницей разговариваем на медновском языке. Мамкан и папкан – притяжательные показатели алеутские. Это она рассказывает, сколько в поселке жило людей. Я у нее спрашиваю: сколько у вас в поселке было человек? Она говорит:  с заставой если считать – а там, естественно, пограничная застава – то в поселке жило столько-то человек. Видите, нормальный язык – о чем угодно можно поговорить, и сколько человек было и т.д.. И вот иллюстрация того, как соотносятся эти языки.
Язык мичиф в Канаде очень похож на медновский и по тому, как образовался, причины  те же были, ситуация такая же была. Там французские промышленники и индианки кри, есть такой народ в Канаде, и тоже от смешанных браков появились люди, которые стали использовать такой похожий смешанный язык. Он похожий и непохожий, но идея та же самая. И чтобы в конце концов продемонстрировать, что на креольских языках действительно говорят, будьте добры, покажите кусочек фильма – это фильм, где французский антрополог интервьюирует человека из Папуа–Новой Гвинеи на ток-писин, и тот рассказывает. Вот английские титры, а говорит он на ток-писине, но иногда переключается на английский. Как на полевую работу в Папуа Новую Гвинею приятно ездить – не на Чукотку. Если вы вслушаетесь, то услышите английские слова, очень понятные.
Это очень длинное кино, я вас понимаю, я когда первый раз смотрел его, я не хотел останавливаться. Очень интересный фильм и с антропологической точки зрения: это у них свой культ, т.н. карго-культ, своя вера: откуда-то прибудет мессия, они его ждут, это некоторый груз, который должен прибыть – это очень интересно все. Спасибо вам большое за внимание! Я нарушил свои обещания, обещал говорить час десять, а говорил больше. Я буду счастлив ответить на вопросы, если у вас они появились.

Обсуждение

Вопрос из зала: У меня три вопроса. Начну с простого маленького. Меня зовут Мария. Я немного не поняла: вы говорили, что нет дублирования в пиджинах, но тут же приводили пример, где то же самое пианино описывается 5 разными способами.
Евгений Головко: Это на самом деле региональное описание этого пианино, это ток-писин - на нем говорит огромное количество народа, и, естественно, это язык не кодифицированный до поры до времени был. Я думаю, что сейчас, когда уже Библию переводили, если бы в Библии попалось пианино, после этого пианино было бы уже раз и навсегда закреплено и так бы уже обозначалось, а не как-то иначе, и вообще, конечно, некоторое варьирование в пиджинах есть. Просто я не в силах был рассказать за 1 час все. В обычных языках… обычных языков не бывает – они все необычные, это понятно, включая русский. Русский - самый необычный – у нас все самое... Так вот, в «нормальных языках» бывают территориальные диалекты, такие диалектные континуумы, а в пиджинах вместо территориальных диалектов этнолекты выделяют. Этнолекты определяются по степени близости или отдаленности от языка-лексификатора. Такая шкала: где-то ближе, где-то дальше – там тоже есть, конечно, варьирование.
Вопрос из зала: Правильно ли я понимаю, что пиджин – это не до конца построенная система, т.е. общее правило есть, но какие-то темы могут быть не разработаны?
Евгений Головко: Вы понимаете, общие правила, конечно, есть, но некоторые вещи есть во всех пиджинах, когда они образуются. Я совершенно внятного объяснения не могу дать и нигде об этом не читал никогда. Например, всегда, когда строится пиджин, берутся из языка-лексификатора местоимения не в форме именительного падежа, а в косвенной форме. Вот у руссенорска было народное название, настоящее – моя-по-твоя. И очень хорошее название: оно ровно про коммуникативную функцию. Моя по твоя, а твоя по моя – вот так и общаемся. Что касается косвенных форм, и в говорке, и в русско-китайском пиджине они есть. Это даже стало стереотипом: когда немножко хотят кого-то подразнить, что он плохо говорит по-русски, произносят: "Твоя моя не понимай". Это нормальная фраза из русско-китайского пиджина. Понимай – нормальная императивная форма, взятая из русского, моя – тоже, в общем. Почему не я? Никогда не берется я, никогда не берется ты, берется другое местоимение: или притяжательное, или объектное – меня. В ток-писине это всегда me - me see, я вижу, him see - он видит. Почему him? Вот каким-то таким загадочным образом общие закономерности есть. Я не ответил на ваш вопрос?
Вопрос из зала: Не совсем: я просто не очень понимаю, о чем шла речь: когда нет дублирования, когда все же дублирование встречается?
Евгений Головко: Дублирование… Я уже сказал, что есть вариативность, но нет какого-то одного слова для пианино. Регионально это может выражаться по-разному в разных коммьюнити, нет какой-то литературной нормы. Мы на самом деле во многом говорим так хорошо и понимаем друг друга, потому что у нас длительная история литературного языка. А если брать бесписьменные языки, то, в общем, в бесписьменном языке с синонимами совсем плохо обычно. А синонимия – это следствие появления письменности, поскольку приходится выражать мысли на бумаге, и поскольку человек может читать через три года то, что я сейчас написал, то я же должен недвусмысленно это выразить – и поэтому приходится и из  других языков брать заимствования. Во всех языках много заимствований, выстраиваются такие синонимические ряды, но полных синонимов, как известно, не бывает, они все чуть-чуть отличаются, чтобы точнее что-то выразить, зафиксировать на письме. Вот, грубо говоря, это примерно так выглядит. А в нашем случае это бесписьменные языки, это просто вариативность, язык еще не устоявшийся, возможно, и регионально это выражается по-разному.
Вопрос из зала: Спасибо. Второй вопрос немного общий, и не только про пиджины: сравнивал ли кто-либо тенденции, которые прослеживаются при возникновении пиджинов и  креольских языков и которые прослеживаются при возникновении жестовых языков, если вы интересовались темой. Потому что мне кажется очень похожим.
Евгений Головко: Ну, похожи и не похожи. И то и другое знаковые системы.
Вопрос из зала: Как пример – никарагуанский жестовый, который возник на пустом месте. Субстрата нет, но дальше, когда возникает сообщество, в котором людям надо общаться, они начинают создавать уже какую-то систему. Система работает как пиджин, и когда приходит следующее поколение, которое усваивает эту систему как родную, получается своего рода креольский.
Евгений Головко: Параллель вполне справедлива, и в эту сторону надо думать. Но каких-то серьезных работ я не читал на эту тему. Ну, максимум – вот подобные указания на то, что есть некоторого рода параллелизм.
Вопрос из зала: Т.е. нет ничего такого, что можно погуглить по именам.
Евгений Головко: Я не читал ничего такого, где бы это подробно сополагалось и сравнивалось, но обычно указания такого рода есть – что это похоже на жестовые языки в некоторых отношениях. Так что спасибо за замечание.
Вопрос из зала: Спасибо. Последний вопрос: как называется тот фильм, который вы нам показывали и можно ли его где-то найти?
Евгений Головко: Там на диске написано что-то типа The Voiсe of the Dead, или как он там называется, что написано сверху? Что-то of the Dead, а что не помню. Что там такое  «мертвых»? Koriam’s Law. Кориам – это мессия, который должен придти. «Закон Кориама», «Жизнь по Кориаму».
Вопрос из зала: Благодарю, меня тоже зовут Мария, я занимаюсь Средними веками, поэтому я буду спрашивать со своей колокольни – медиавистики. В первые века Средневековья существовала такая штука, как варварская латынь, которая не только устным, но и письменным языком была, и у нее есть ряд очень характерных особенностей. У нее очень сильно разрушена грамматика. Правда, не до такой степени, как в приведенных вами пиджинах. Все же этот язык не начинает себя вести как изолирующий, но достаточно сильно грамматика разрушена им, и определенный процент германских слов туда приносится. По вашей классификации к чему относится варварская латынь?
Евгений Головко: Это просто одно из следствий языковых контактов, и это, конечно, никак не попадает под категорию пиджинов, креольских языков. На самом деле область языковых контактов чрезвычайно обширна, все виды интерференции присутствуют, и в данном случае усвоение латыни было устроено таким образом – естественно, не без влияния родного языка тех, кто это осваивал, но это не имеет отношения к пиджинам или креольским языкам. Я должен вернуться к самому началу. В начале лекции я сказал, что собираюсь говорить только об очень узкой области: как рождаются языки, и именно следующие – пиджины, креольские и смешанные. А вообще они рождаются как угодно. Носители какого-то диалекта, который мог не иметь никакого социального статуса – но в какой-то момент истории ситуация менялась, и они начинали заявлять свои права на самостоятельность – вот, смотрите, у нас даже есть свой язык. И тогда этот язык тоже становился языком – он получал статус языка. Банальный факт: все германские языки, все, на чем говорят в Скандинавии, скажем, шведский и норвежский языки, при большом желании можно считать диалектами, наверное. Или русский и белорусский. Но сложилось так, что мы считаем их языками, и политика играет большую роль в этом и т.д., т.е. это не все способы рождения языков.
Вопрос из зала: Меня зовут Светлана, я хотела бы по поводу биопрограммы. Соавтор Дерека Бикертона Вильям Тейлор написал ему – у них книжка сделана в форме писем от одного к другому – Кэльвин написал, что биопрограмма отличается, – ищи структуру в хаосе. Бикертон его, правда, забил авторитетом, но, по-моему зря. А вопрос у меня такой конкретный: вы говорили, что в пиджине один падеж, и в ток-писине приводили вот этот bilong. но что тогда такое long, которое в ток-писине тоже занимает место, в говорке тоже занимает место. В переводе Библии говорится про лик-ли пипиа и стап лонг ай, белонг брата, белонг ю. Это значит маленькая соринка, которая находится лонг ай – в глазу, белонг брата белонг ю - в глазу брата твоего. И, в общем, там масса этого лонг’а, и этот лонг – это локативный показатель. Белонг - принадлежностный, а лонг – локативный, они отличаются.
Евгений Головко: Я же говорил о пиджинах, а вы мне рассказываете про креольский язык ток-писин, на котором говорит целая страна, где передачи на нем идут. Это уже не пиджин, там уже, конечно, большая детализация, там больше грамматики – и противоречия в этом смысле какого-то нет. Более того, на самом деле, я вначале признавался, что я какие-то допущения и исключения опустил – за час невозможно все рассказать. Пиджинов очень много всяких, когда я говорил, что пиджины очень простые, то я говорил, что там должно быть то-то, я написал эти черты на слайде. На самом деле, пиджины есть и не с такой простой морфологией, и пиджины не всегда возникали при участии европейских языков, иногда это контакт 2-3 языков местных, нативных языков. Тот же самый чинокский жаргон – он потом англициировался, довольно поздно, а поначалу это был пиджин, который обслуживал несколько племен – употребляю это слово, пока этнографы нас не слышат, – которые при общении  между собой на нем разговаривали. Пиджины очень разные, поэтому есть трудности с определением, и поэтому не все так однозначно.
Вопрос из зала: Более простой, приземленный вопрос о той части, которая не совсем лингвистика. Можем ли мы говорить, что пиджины несут достаточно большой социальный фактор? На примере тех немногих русских пиджинов, которые вы привели, мы видим, какой этнос доминирует в отношениях с другим. Т.е. если мы берем русско-норвежский, там 60 на 40 и люди более или менее на равных: они живут рядом на Кольском полуострове, одинаково охотятся, одинаково живут, и поэтому, грубо говоря, они равны. С другой стороны, в русско-китайском пиджине очень сложно представить на рынке того же Владивостока и Хабаровска русского человека, говорящего на русско-китайском пиджине. Здесь воображение рисует китайца, который говорит на том языке, и такого нашего великодержавного соплеменника, который не утруждает себя говорить с китайцем на пиджине и отвечает ему по-русски.
Евгений Головко: Спасибо. Очень хороший вопрос, интересный, правильный и обсуждавшийся в литературе неоднократно. Что касается русских и норвежцев… Есть только два пиджина, где два языка лексификатора примерно поровну дали строительный материал - руссенорск, «моя-по-твоя», и триондйука в Центральной Америке. И в том и в другом случае как раз абсолютно равные социальные статусы у двух этих контактирующих групп, потому что случае руссенорска – это обычный торговый пиджин. Никто никого не везет на плантации, не эксплуатирует, поехали что-то продавать туда, купили, на следующий год  или в следующем месяце они что-то сюда покупать приезжают. Абсолютно равные отношения в социальном смысле. Поэтому, может быть, в этом причина – почему так лексики пополам, допущение такое можно сделать. Наверное, это так. Но что касается русско-китайского пиджина – да, там никаких плантаций не было, никого там никуда не завозили. Но была колонизация-таки русская. Это спорный вопрос, правда, он совсем не из лингвистики, что есть Сибирь – это «освоение» или «колонизация»? Патриотический взгляд – это освоение, доосваивались до Тихого океана, а если исходить из здравого смысла, то – вроде колонизация. Правда, море не переезжали. У России вообще была только одна колония – это т.н. Русская Америка. Она официально во всех документах шла как «русские колонии» (во мн.ч.). Все-таки психологический фактор важен: есть кусочек воды, или нет кусочка воды – это имело ужасно важное значение, очень важное. А вот все, что до Русской Америки, до Берингова пролива, – вроде как не колонии. Но это неважно. А случай с Китаем и русско-китайским пиджином – сказать, что там совсем не говорили русские на нем с местным населением, нельзя. Конечно, все зависит от конкретного человека. Все эти записи, этот Арсеньев – это же давно, это же не сейчас в Хабаровске на рынке. О том, что сейчас в Хабаровске на рынке происходит, тоже есть исследования, особенно местных лингвистов – я слышал такой доклад студентов Хабаровского университета, – они проводили полевые исследования на рынках в том регионе, – но сказать, что это пиджин, невозможно, это некоторые контактные формы коммуникации, формы адаптации к другому, но это не пиджин. В те времена это был пиджин, потому что важно, что местное население на нем между собой контактировало, например, нанайцы с удэгейцами, они могли между собой разговаривать, используя этот русско-китайский пиджин, и были даже свои этнолекты этого пиджина - нанайский этнолект, удэгейский этнолект, и еще целый ряд этнолектов. Но русские тоже использовали. Тот же самый Арсеньев, он так говорил Дерсу Узала: амба пошел – тигр пошел. Это вполне обычная ситуация. Вы видели, как я с информантом на смешанном языке разговаривал, ну и Арсеньев тоже на пиджине – надо было понять простые правила. Поскольку пиджин – это такая мягкая вещь, там нет жестких каких-то правил, но методом проб и ошибок русские при желании могли разговаривать – и разговаривали, но особенно важно, что местные группы населения, говорящие исходно на разных языках, использовали его как средство коммуникации между собой, и с русскими тоже.
Вопрос из зала: Меня зовут Александр. Вопрос такой – каковы тенденции современной лингвистики в сфере нормализации креольских языков. Все слышали любимую российскую певицу Сезарию Эвору, которая поет на креольском языке. И все даже подпевают – и у нас в стране, а на самом деле это не португальский язык – это чисто креольский язык. И планируется ли создание, написание словарей креольских языков?
Евгений Головко: Спасибо за вопрос. Таких словарей очень много, и вообще креолистика - это очень большая область, есть люди, которые всю жизнь в ней работают, я имею в виду лингвистов. Они занимаются полевой работой, они ездят, они собирают. Очень много грамматик креольских языков написано, но это научное изучение. Научное изучение любого языка ценно и представляет интерес, а что касается нормализации с точки зрения языкового планирования, языковой политики, то да: если какой-то язык, тот же ток-писин, признан официальным языком страны, это – государственный язык. Конечно, его в школе учат, передачи есть, книжки есть – все есть. Библия есть, вот некоторые даже цитируют Библию на ток-писине. Это и есть нормализация, это и есть процесс языкового планирования. Как можно язык игнорировать, когда миллионы людей на нем говорят? До поры до времени считалось, что это не язык, и их дискриминировали, но со временем все меняется, политкорректность побеждает. И действительно по праву, потому что это нормальные языки, на которых говорят.
Вопрос из зала: Скажите, пожалуйста – вы сказали, что можно говорить о креольском языке, когда он нативизируется, когда становится родным для следующего поколения.
Евгений Головко: Такое мнение есть.
Вопрос из зала: Почему, собственно, эти дети не усваивают родные языки своих родителей, а именно креольский становится родным?
Евгений Головко: Этот вопрос тоже справедливый, и я думаю, что когда я приводил эту схему – надо иметь в виду, что это схема, и, конечно, жизнь богаче наших схем, и там по-разному бывало. Есть довольно много исследований исторического толка по поводу образования пиджинов и креольских языков. Как это происходило на плантации? Там очень много факторов, вообще-то говоря. Папа точно работает, мама, скорее всего, тоже работает. Где дети этот язык подцепили, кто учил? Есть такое понятие - big creole mama   - как правило, темнокожая женщина, которая оставалась с детьми – это такой детский сад на плантации. Всех детей сводили в одно место, где они и проводили весь день, пока родители были заняты другими делами. А эта big creole mama – она, естественно, о них заботилась, присматривала и разговаривала. И вот она уж точно, естественно, разговаривала вот на этом пиджине, потому что тут пожелания всех детей не учтешь, она не могла все языки их родителей знать. Африка очень богата лингвистически, там очень разные языки представлены.
Вопрос из зала: Т.е. получается, что это был общий язык?
Евгений Головко: Да, получается что единственный общий, и мне кажется вполне здравой мысль, что дети воспитывались таким образом, и для них было естественно перенять этот язык от этой самой воспитательницы.
Вопрос из зала: Спасибо. Еще такой вопрос: не располагает ли нынешняя ситуация в нашей стране, когда у нас много мигрантов из бывших советских республик, которые зачастую слабо владеют русским языком, к образованию новых пиджинов?
Евгений Головко: Я думаю, что решительно не располагает, потому что, как правило, мигранты, в отличие от вышеописанных плантаций, все-таки вольны выбирать себе место жительства. Живут они компактно - как правило, таджики живут вместе и общаются между собой. Узбеки точно так же делают, просто они выучат русский язык – и все, а в семье будут говорить на своем,  такие два домена возникнут.
Вопрос из зала: Двуязычие, грубо говоря?
Евгений Головко: Дома на одном, во всех остальных сферах – по-русски. Дети у них выучивают тоже два языка, так что это совершенно иная социолингвистическая ситуация.
Вопрос из зала: И последний маленький  частный вопрос – вы упомянули, что в Исландии тоже есть пиджин - там кто с кем разговаривает?
Евгений Головко: Если я правильно помню, там действительно особенно не с кем поговорить – там до сих пор, по-моему, одна дорога автомобильная, зато очень длинная, и сама на себе замыкающаяся. Но там, как ни странно, баскский язык сыграл свою роль – он не только в одном месте, в нескольких местах проявился, на его основе пиджины возникли. Они были такие очень славные мореплаватели и везде «засветились» – и там побывали, и здесь побывали – именно вот поэтому. Это баскский язык как лексификатор взаимодействовал с исландским. Это очень плохо документированная вещь, но есть сведения в книжках. Я больше не могу вам об этом сказать, но знаю, что это упоминается.
Вопрос из зала: Когда они там плавали?
Евгений Головко: Когда они там плавали? – XVII-XVIII век.
Вопрос из зала: Евгений  Васильевич, скажите, пожалуйста, у меня, может быть, такой наивный вопрос: как социолингвисты трактуют такие явления, как Language Faken, или вот эти Chaplish, Spanglish?
Евгений Головко: Спасибо. Ээто такие ярлыки, которые для красоты выдумываются, – такой журналистский прием. Spanglish какой-нибудь – о! так звучит хорошо. Сразу запоминается – это правильный прием с психологической точки зрения, но это по существу это просто-напросто, опять же, влияние одного языка на другой. В каких-то сообществах иммигрантских – классический пример – пуэрториканцы в Нью-Йорке, по-моему. Все студенты филологического факультета это выучивают, потому что есть некоторые статьи и довольно подробные исследования о том, как там пуэрториканцы в Нью-Йорке, на чем они говорят. Но это переключение кодов, переключение с языка на язык. В сущности, это ничем не будет отличаться от вопроса вашего соседа о мигрантах. Ну вот, наверное, и мы придумаем какой-нибудь термин – таджируссиш какой-нибудь.
Вопрос из зала: Просто мне кажется, что я где-то встречала такое понятие, как Arbeiter Deutsch.
Евгений Головко: Ну, это с разных точек зрения исследуется. Например, есть такая огромная область – усвоение второго языка –  second language acquisition – переводится так. И там это тоже изучается, но это ближе к психолингвистике – может быть, не только, но все же ближе к ней – что усваивается в первую очередь, что во вторую, есть понятие  interlanguage, интер-язык – это тоже из психолингвистики пришедшее понятие. Это когда человек учит язык и в голове строит себе постоянно структуру, как этот язык должен выглядеть. Вот вы учите английский язык, на первом этапе вам кажется, что он вот такой, затем вы продвигаетесь чуть-чуть, и у вас образ английского языка уже выглядит несколько иначе.
Вопрос из зала: Это различные ступени усвоения языка.
Евгений Головко: Можно сказать и так. Но вы все время имеете в виду этот язык перед собой. И есть такой классический пример, в любом учебнике он приводится – английский язык в Индии. Я не скажу, что это именно так, но такое часто можно прочитать в разных книжках – что это застывший интер-язык. Вот он застыл на некотором ...
Вопрос из зала: Но в то же время это самостоятельный вариант языка.
Евгений Головко: Да, да, но это перенос из психолингвистической области, когда это на индивидуальном уровне все рассматривается как такое застывшее явление в масштабах целой страны. Есть такие утверждения, не хочу вдаваться в подробности. Но, отвечаю на ваш вопрос – как к этим ярлыкам относиться? Как правило, если какое-то явление становится заметным – что пуэрториканцы в Нью-Йорке, например, говорят так странно, переключаясь с испанского на английский и обратно, и много заимствований из этого языка. Вот тогда это уже такое, какое-то заметное явление, давайте дадим ему название, прибьем табличку – это будет называться Spanglish, и с таджиками может получиться тоже что-нибудь похожее.
Вопрос из зала: А вообще можно говорить, что в современной ситуации возникают новые пиджины, или современные пиджины – это остатки тех, что на плантациях возникли?
Евгений Головко: К сожалению, нет. Я сказал, что пиджины и смешанные языки, про которые я говорил, - все эти языки не имеют серьезного социального статуса. Это скорее вещи, замеченные лингвистами, они интересны с точки зрения лингвистической: как это развивалось, как это было, как это устроено. Но если пофантазировать и представить, что остров Медный –  один из двух Командорских островов – получил независимость. Геннадий Михайлович избран президентом этого острова, а меня позвал в советники по культуре и науке, или даже министром образования, то мы немедленно сделаем этот язык государственным, весь остров будет говорить от мала до велика, – потому что сейчас этот язык в положении меньшинства, он исчезает – все говорят по-русски, это нужно. Но если появится свое государство – совсем другое дело.
Вопрос из зала: Имеют ли пиджины тенденцию принадлежать к какому-то определенному морфологическому типу?
Евгений Головко: Морфологическому? Кто-то «обозвал» все пиджины изолирующими. Там нет никакой флективной морфологии, да, это относится скорее к изолирующему типу. Да. На первом этапе, во всяком случае, пожалуй.
Вопрос из зала: А вот вы говорили про пиджин на основе русского языка. Я хотел спросить про русско-украинский суржик. Что вы можете сказать?
Евгений Головко: Ну, это, конечно, не пиджины. Во-первых, если мы посмотрим, где суржик появился, – это никак не будет совпадать по социальным параметрам с пиджинами: нет ничего общего между той ситуацией социальной, в которой возник суржик, и той, в которой возникали все пиджины. Скорее всего, суржик – вот это что: есть же некоторый диалектный континуум, и от русского языка в сторону украинского там есть целый ряд таких переходных диалектов. В зале присутствуют русисты, и я несколько робею, рассуждая на такие русистско-славистские темы, а то они меня еще осудят, вдруг я что-нибудь не то ляпну. Это некоторая диалектная разновидность, и, насколько я понимаю, в южной части Украины это не такая большая редкость, но только в сельской местности. Этот суржик и трасянка (в Белоруссии то же самое явление присутствует) изначально ассоциировались с сельской местностью, то есть тут такая дифференциация по территориальной отнесенности есть. Если в городе вы слышите, что человек говорит таким образом, то это он "из села приехал, из деревни какой-то". Еще можно так сказать: суржик – это попытка переехавших в город сельских жителей приспособиться к городской манере говорить. Тут совершенно другие явления, я не хочу в подробности входить из-за недостатка времени, но это не имеет ничего общего с пиджином.  Это некоторый переходный вариант между русским и украинским – ну, если угодно, то считайте это диалектом – ничего ужасного нет.
Вопрос из зала: Скажите, пожалуйста, есть какие-то закономерности, по которым можно спрогнозировать, станет ли тот или иной пиджин креольским языком?
Евгений Головко: Есть.
Вопрос из зала: Какие?
Евгений Головко: Если дети заговорят.
Вопрос из зала: Это какой-то социальный фактор – или лингвистический тоже?
Евгений Головко: Когда мы будем говорить о том, как появляются языки во всех смыслах, неважно, это носитель какого-то диалекта объявляет, что у них свой язык, или, наоборот, у них из пиджина получается. Тут как раз социальные вещи очень важны, они оказываются важнее собственно лингвистических черт.
Вопрос из зала: А вообще свойства языка как-то влияют на это? Т.е. удобен, не удобен язык  – именно вот так?
Евгений Головко: Свойства пиджина? Ведь, как известно, человеку все равно, на каком языке говорить, это тоже написано в любом учебнике. Чувствую себя немножко неловко. Что человек может быть рожден где угодно в России, но если его тут же погрузить в самолет и отвезти в Папуа Новую Гвинею, то он отлично освоит язык Папуа Новой Гвинеи, и никогда не будет считать, что он неудобен, что он ему где-то жмет, где-то трет – ну, язык и язык. Тот, который выучил как родной и первый, тот и удобен. Вот и все. Я бы сказал так: структурные вещи менее значимы по сравнению с социолингвистическими, особенно когда мы ведем речь о том, как языки появляются, а о пиджинах даже и говорить не приходится – конечно, важнее.
Вопрос из зала: У меня реплика. Относительно того, что на китайском рынке не будут говорить с китайцами на таком компромиссном варианте, на те материалы, на которые вы ссылались. Там как раз была сцена, когда хозяйка какого-то производства говорит со своими импортными поставщиками китайскими на этом – это, наверное, не пиджин. Но это уже, несомненно, носитель русского языка.
Евгений Головко: Я бы добавил: я видел как-то в программе по телевизору фильм о русско-китайской границе и взаимодействии – и там какой-то русский человек лет 35-40 шпарил по-китайски. Т.е. он думал, что он говорит по-китайски, но вот он именно шпарил по-китайски. Там, конечно, не было ни одного тона, но строго говоря, там тоны не нужны, смыслоразличительных пар – их там не так много. Из контекста и так понятно, о чем речь идет: тоны можно запретить законодательно – и всем станет легче от этого. Поэтому он говорил без тонов – я потом спрашивал людей, которые видели эту программу и которые знают китайский язык. Там не только тонов не было, так что русские говорят по-китайски, говорят – на чем-то таком компромиссном говорят или даже пытаются по-китайски.
Нина Сумбатова: К сожалению, время подходит к концу, спасибо большое, Евгений Васильевич, за лекцию. Давайте поаплодируем. Но мы будем рады видеть вас на следующих лекциях – приходите еще.