Елена Белякова: "Творчество Амаду – сочный тропический плод, а Коэльо – безвкусный йогурт, в котором нет ничего, кроме синтетических добавок и красителей"

"Литературная газета", 2012, №32-33
Елена Белякова, переводчик, Череповец
Сочный плод и скучный йогурт
Жоржи Амаду – 100
10 августа весь мир отмечает столетний юбилей великого бразильского писателя, у которого в новые времена появился антипод.
ЖОРЖИ АМАДУ и Пауло Коэльо – две ключевые фигуры двух периодов русско-бразильских литературных контактов. Это самые известные в мире бразильские писатели, их произведения переведены почти на все языки мира, а тиражи исчисляются десятками миллионов экземпляров. При этом причины международного признания этих авторов диаметрально противоположны. Творчество Амаду интернационально, а Коэльо – воплощение глобализма в литературе.
На первый взгляд интернационализм и глобализм – понятия близкие, но на самом деле они антагонистичны по своему содержанию. Интернационализм – идеология, проповедующая дружбу и сотрудничество между нациями, это основа взаимопонимания народов, это взаимопроникновение культур, знаний и технологий. Интернационализм не подразумевает доминирование одной культуры над другими или уничтожения национальных культур. Напротив, взаимообогащаясь, национальные культуры развиваются и расцветают.
Глобализм – это вырождение и утрата национальной культуры. Глобализм рассматривает человечество как однородную массу индивидов без национальных и культурных различий. Везде на земном шаре – в Нью-Йорке, Рио-де-Жанейро, Париже, Москве или Череповце – на полках универсамов стоят одинаковые продукты, по улицам ездят одинаковые автомобили, люди ходят в одинаковой одежде и смотрят одни и те же фильмы.
Если интернационализм в идеале видит создание единой общечеловеческой культуры на основе того лучшего, что имеется в каждой национальной культуре, то при глобализации культуры разных народов не обогащают друг друга, а унифицируются и уничтожаются. Ошибочно думать, что такая денационализация приведёт к созданию некой наднациональной культуры. Отнюдь – это приведёт к уничтожению культуры вообще, потому что культура, лишённая национальных корней, засохнет и погибнет, как срубленное дерево.
Суть интернационализма в литературе выразил сам ЖОРЖИ АМАДУ в выступлении на Втором съезде советских писателей: «Для того, чтобы наши книги – романы или поэзия – могли служить делу революции, они должны быть прежде всего бразильскими: в этом заключается их способность быть интернациональными». Творчество Амаду – живое воплощение этого тезиса. Самый бразильский из всех бразильских писателей, он известен и любим во всём мире, потому что сумел раскрыть душу своего народа. Отличительная черта бразильцев – радостное восприятие жизни, природный оптимизм. Благодаря таланту Амаду эта особенность стала такой же принадлежностью мировой литературы, как и «загадочная русская душа». Во всех произведениях Ж. Амаду, начиная с самого первого романа «Страна карнавала» и до последнего, «Чуда в Пираньясе», раскрывается национальная самобытность бразильского народа, которая дополняет и обогащает духовную жизнь других стран, таких, как Россия, где трудно оставаться оптимистом, когда семь месяцев в году перед глазами бескрайняя снежная равнина под пасмурным небом, и кажется, что весна не наступит никогда. В таких условиях роман Амаду, как ударная доза витамина С, возрождает к жизни.
Герои Амаду – не схемы, не бледные тени, не ходульные персонажи. Это люди из плоти и крови. У каждого своя внешность, свой характер, своя жизнь и судьба. Никто никогда не спутает дону Флор с Габриэлой или Терезой Батистой, а Капрала Мартина с Педро Пулей. Как живые предстают они перед читателем, и миллионы людей во всём мире плачут и смеются вместе с ними. Они живые, потому что Амаду видел их вокруг себя, на улицах родной Баии, в гуще народной жизни, частью которой он был.
В книгах Коэльо нет героев, там нет даже персонажей – только намеченные пунктиром фигуры, ни национальность, ни возраст, ни характер которых невозможно определить. Эти фигуры якобы принадлежат разным странам и эпохам, но они очень похожи, практически неразделимы. По сути, это одно действующее лицо, которое переходит из книги в книгу. И это лицо самого Пауло Коэльо, примеряющего для разнообразия карнавальные маски. Коэльо не выбирается за пределы собственной головы, бесконечно препарируя и раскладывая по полочкам её небогатое, увы, содержимое. Об этом, кстати, он сам прямо так и сказал в «Принципе домино»: пишу, мол, о единственном человеке, которого хорошо знаю, то есть о себе самом.

В своё время в Советском Союзе ЖОРЖИ АМАДУ был выбран на роль «главного бразильского писателя» по идеологическим причинам. Однако с первой книги советские читатели полюбили его самой искренней любовью, потому что, как вспоминала В.Н. Кутейщикова, известный исследователь творчества Амаду: «…Подобно тропическому шквалу, обрушилась на нас тогда неведомая жизнь далёкой страны Нового Света, от бурь и страстей которой буквально захватывало дух».
Пауло Коэльо даже в этом отношении – полная противоположность Амаду. Его первый переведённый на русский язык роман «Алхимик», вышедший в 1998 году, был полностью проигнорирован читателями. Издателям пришлось немало потрудиться, чтобы он стал бестселлером. Продвижение произведений Коэльо сопровождалось мощными PR-акциями, о которых Жоржи Амаду не мог и мечтать. Коэльо регулярно посещает нашу страну с 2002 года, и его визиты подробнейшим образом освещаются в средствах массовой информации. Особой пышностью отличался его первый визит: интервью с писателем опубликовали самые популярные издания, Первый канал показал о нём фильм, сам Коэльо принял участие в нескольких ток-шоу вроде «Принципа домино», в пресс-конференциях и встречах с читателями. А культурный центр «Белые облака» даже подготовил специальный этнотеатральный фестиваль по книгам Коэльо. Естественно, эта акция тут же сказалась на популярности автора. В сентябре 2002 г. его книги достигли пика раскупаемости: все пять изданных к этому моменту на русском языке произведений Коэльо попали в десятку бестселлеров.
К настоящему моменту на русский язык переведено 13 книг Коэльо. Таким образом, он стал вторым после Амаду бразильским автором по числу переводов на русский язык. Хотя Коэльо вообще вряд ли можно назвать бразильским писателем. «Бразилец, который никогда не пишет о Бразилии», – так сказано в одной из первых статей о нём. В его книгах вообще нет ничего бразильского, они лишены каких бы то ни было национальных черт, то есть являются глобалистскими по своей природе.
Дискурсы Коэльо невозможно отнести к художественной литературе. В них нет образов, нет живых героев, которым сопереживает читатель, нет страстей и эмоций. Скорее, они похожи на цитатник, где автор с патологическим постоянством твердит прописные истины. В каждом произведении десятки раз повторяется одна-единственная мысль, что у каждого свой путь, но не всем достаёт мужества идти по этому пути, добиваясь встречи с заветной мечтой. В этой связи надо признать, что Пауло Коэльо удалось воплотить завет классика: писать надо так, чтобы словам было тесно, а мыслям просторно. Единственной его мысли очень просторно на ста с лишним страницах – ни с какой другой идеей она не сталкивается, не пересекается.
О чём бы или о ком ни писал Коэльо, у него получается набор наставлений и назиданий: все его произведения очень похожи друг на друга. После прочтения нескольких книг остаётся ощущение, что это одна и та же книга.
Коэльо со всей своей назидательностью и морализаторством, всеми этими «знаниями» и «поисками пути» скучен до оскомины. Вот что он говорит про свою книгу «Одиннадцать минут»: «Это роман о пути к пониманию сути секса. Я писал эту книгу, чтобы понять свой собственный путь». Пауло Коэльо ужасно напоминает Герцогиню из книги Льюиса Кэрролла, которая в ответ на робкую просьбу Алисы не читать ей мораль отвечает: «Ах, моя прелесть, ничего кроме морали я не читаю никогда». Беда в том, что Коэльо мораль не читает – он её пишет. Но неужели 50 миллионам человек (таков, говорят, тираж его книг) нравится это читать?
Язык творений Коэльо примитивен, лишён всяких красок. В отличие от Амаду у Коэльо вообще нет авторского стиля, поэтому его книги очень легко перевести на любой иностранный язык. Скорее всего, именно с таким расчётом они и создавались изначально.
Хорошая художественная книга – это, конечно, учебник жизни. Учебник, но не прописи! Такая книга воздействует в первую очередь на чувства человека, она захватывает, от неё невозможно оторваться. Таков ЖОРЖИ АМАДУ: мы любим или ненавидим его героев, восхищаемся или удивляемся им. Потом размышляем – о них, о себе. Задумываемся, как жить дальше.
Коэльо не даёт такой возможности. Его тексты не будят воображение, не захватывают. Они невообразимо занудны. Коэльо начисто лишён чувства юмора. К себе и своим творениям он относится с неадекватной и какой-то напыщенной серьёзностью. Ничтоже сумняшеся он заявляет: «Я – отличный писатель…» А вот ЖОРЖИ АМАДУ всегда говорил о себе: «Я всего лишь маленький писатель из штата Баия».
Выражаясь метафорически, творчество Амаду – сочный тропический плод, а Коэльо – безвкусный йогурт, в котором нет ничего, кроме синтетических добавок и красителей.
Произведения Коэльо отвечают вкусам среднего потребителя, при этом льстят его самолюбию своей псевдоинтеллектуальностью. Настоящая литература заставляет читателя размышлять о мире и о себе, лишает его душевного покоя, порождая вечные вопросы. Произведения Коэльо уютны, как домашние тапочки, и единственное, что они порождают, – это сытое довольство собой.
Это только кажется, что литература, подобная творениям Коэльо, лишена идеологии. На самом деле она несёт вполне определённую мировоззренческую нагрузку: идеологию глобализма. Книги ЖОРЖИ АМАДУ воспитывают борца и творца, а книги Коэльо – потребителя, для которого книга – такой же продукт, как йогурт или пылесос.
ЖОРЖИ АМАДУ versus Пауло Коэльо: кто победит в этой борьбе? Судя по тому, что интерес к Коэльо падает, а к Амаду – растёт, у человечества есть шанс.
Елена БЕЛЯКОВА