Источник
Ценность и значимость классических произведений искусства, как правило, не вызывают сомнений. И каждому из нас знаком школьный список классической литературы. Правда, в одном ряду оказываются произведения, взращенные на совершенно разных «подходах к жизни», разном мировоззрении. Хотя и здесь — в определении мировоззрения — однозначности может и не быть. Мы публикуем два мнения о рассказе А.П. Чехова «Студент», два «за» и «против» его преображения мира.
Студент — это состояние души
Владислав Томачинский
Наверное, не будет преувеличением сказать, что рассказ Антона Павловича Чехова «Студент» является одним из ключей ко всему творчеству писателя. Пошлость, бесчеловечность, скука и уныние в окружающем мире — вот преобладающие темы чеховских произведений. Но у него же мы порой находим достижение той цели творчества, о которой говорил Борис Пастернак, — преображение мира. И в «Студенте» это выражено как никогда определенно. Недаром сам Чехов считал этот рассказ наиболее совершенным из им написанных.
Рассказ сделан вполне в чеховском духе: просто и безупречно, без единого лишнего слова. Главный герой называется по имени лишь один раз — в самом начале: «Иван Великопольскй, студент духовной академии». В этом имени — колокольня Иван Великий; сказочный Иван-дурак; святитель Иоанн Константинопольский, т. е. Златоуст (недаром почти половина рассказа — вдохновенное повествование главного героя), наконец, необъятные просторы русских полей. Но далее герой везде именуется просто «студентом», вырастая до размеров символа. Это подчеркивается и самим названием рассказа. Дальше
Мучитель наш Чехов. Отрывок
Олеся Николаева
...Рассказ, которым пытаются «доказать» православность Чехова, — «Студент». Напомню сюжет: вечером в Страстную пятницу протагонист — Иван Великопольский, студент духовной академии и сын дьячка, возвращаясь вечером домой, останавливается у костра, напомнившем ему о том, как когда-то грелся во дворе первосвященника у такого же огня будущий апостол Петр, и заводит беседу с двумя крестьянками. Он рассказывает об отречении Петра, предсказанном ученику Христом, и, слушая его, одна из слушательниц плачет, а другая провожает его с таким выражением душевного напряжения и тяжести, «как у человека, который сдерживает сильную боль».
Это наводит его на мысль, что если женщины так восскорбели от его повествования, то все, только что рассказанное им, все, что происходило в ту ночь, девятнадцать веков назад, имеет отношение к настоящему. Ощущение этой связи вызывает в его душе радость, и он думает о том, что «правда и красота, направлявшие жизнь там, в саду и во дворе первосвященника, продолжались непрерывно до сего дня и, по-видимому, всегда составляли главное в человеческой жизни и вообще на земле».
Это с восторгом цитируют православные читатели, желая увидеть в Чехове «своего». Однако, они не на того напали. Чехов пишет отнюдь не заметку для миссионерской газеты. Весь контекст его творчества кричит о том, что здесь есть законспирированная, типично чеховская подкладка. Первый вопрос: каким это образом в Страстную пятницу, вечером, когда совершается одна из самых главных церковных служб — чин Погребения Плащаницы — студент Духовной академии и сын дьячка оказывается в полях возле костров? Почему он не на богослужении? Откуда он идет? А идет он, оказывается, с охоты, где он слушал дроздов и стрелял вальдшнепов, и покончил с этим, лишь когда стемнело и подул ледяной ветер. И так, усталый, замерзший, но довольный, но направляется домой, и вот тут-то, по дороге остановившись погреться у костра, он вспоминает, что когда-то и ученик Христа — апостол Петр грелся вот так же у ночного огня. По этой ассоциации у него всплывает весь евангельский сюжет этого церковного дня. Возможно, с этим перекликается и его бессознательное, которое объективируется теперь в рассказанной им истории неверного ученика, отрекшегося от Учителя. Дальше
Ценность и значимость классических произведений искусства, как правило, не вызывают сомнений. И каждому из нас знаком школьный список классической литературы. Правда, в одном ряду оказываются произведения, взращенные на совершенно разных «подходах к жизни», разном мировоззрении. Хотя и здесь — в определении мировоззрения — однозначности может и не быть. Мы публикуем два мнения о рассказе А.П. Чехова «Студент», два «за» и «против» его преображения мира.
Студент — это состояние души
Владислав Томачинский
Наверное, не будет преувеличением сказать, что рассказ Антона Павловича Чехова «Студент» является одним из ключей ко всему творчеству писателя. Пошлость, бесчеловечность, скука и уныние в окружающем мире — вот преобладающие темы чеховских произведений. Но у него же мы порой находим достижение той цели творчества, о которой говорил Борис Пастернак, — преображение мира. И в «Студенте» это выражено как никогда определенно. Недаром сам Чехов считал этот рассказ наиболее совершенным из им написанных.
Рассказ сделан вполне в чеховском духе: просто и безупречно, без единого лишнего слова. Главный герой называется по имени лишь один раз — в самом начале: «Иван Великопольскй, студент духовной академии». В этом имени — колокольня Иван Великий; сказочный Иван-дурак; святитель Иоанн Константинопольский, т. е. Златоуст (недаром почти половина рассказа — вдохновенное повествование главного героя), наконец, необъятные просторы русских полей. Но далее герой везде именуется просто «студентом», вырастая до размеров символа. Это подчеркивается и самим названием рассказа. Дальше
Мучитель наш Чехов. Отрывок
Олеся Николаева
...Рассказ, которым пытаются «доказать» православность Чехова, — «Студент». Напомню сюжет: вечером в Страстную пятницу протагонист — Иван Великопольский, студент духовной академии и сын дьячка, возвращаясь вечером домой, останавливается у костра, напомнившем ему о том, как когда-то грелся во дворе первосвященника у такого же огня будущий апостол Петр, и заводит беседу с двумя крестьянками. Он рассказывает об отречении Петра, предсказанном ученику Христом, и, слушая его, одна из слушательниц плачет, а другая провожает его с таким выражением душевного напряжения и тяжести, «как у человека, который сдерживает сильную боль».
Это наводит его на мысль, что если женщины так восскорбели от его повествования, то все, только что рассказанное им, все, что происходило в ту ночь, девятнадцать веков назад, имеет отношение к настоящему. Ощущение этой связи вызывает в его душе радость, и он думает о том, что «правда и красота, направлявшие жизнь там, в саду и во дворе первосвященника, продолжались непрерывно до сего дня и, по-видимому, всегда составляли главное в человеческой жизни и вообще на земле».
Это с восторгом цитируют православные читатели, желая увидеть в Чехове «своего». Однако, они не на того напали. Чехов пишет отнюдь не заметку для миссионерской газеты. Весь контекст его творчества кричит о том, что здесь есть законспирированная, типично чеховская подкладка. Первый вопрос: каким это образом в Страстную пятницу, вечером, когда совершается одна из самых главных церковных служб — чин Погребения Плащаницы — студент Духовной академии и сын дьячка оказывается в полях возле костров? Почему он не на богослужении? Откуда он идет? А идет он, оказывается, с охоты, где он слушал дроздов и стрелял вальдшнепов, и покончил с этим, лишь когда стемнело и подул ледяной ветер. И так, усталый, замерзший, но довольный, но направляется домой, и вот тут-то, по дороге остановившись погреться у костра, он вспоминает, что когда-то и ученик Христа — апостол Петр грелся вот так же у ночного огня. По этой ассоциации у него всплывает весь евангельский сюжет этого церковного дня. Возможно, с этим перекликается и его бессознательное, которое объективируется теперь в рассказанной им истории неверного ученика, отрекшегося от Учителя. Дальше
Комментариев нет:
Отправить комментарий