Источник
Очень интересная рецензия на роман Энн Бронте. Спасибо автору!
Энн Бронте, «Незнакомка из Уайлдфелл-холла»
Очень интересная рецензия на роман Энн Бронте. Спасибо автору!
Энн Бронте, «Незнакомка из Уайлдфелл-холла»
ryoskva- September 15th, 21:02
Каждая из сестер Бронте крута по-своему: они как священные птицедевы Сирин, Алконост, Гамаюн на ясене мировой литературы. Но крутизна младшей, Энн Бронте, долго от меня ускользала.
Почему? Потому, что я сначала прочитала у нее «Агнес Грей». Прелестная, в своем роде, вещь, а матерые литературоведы наверняка находят в ней и какие-нибудь бездны - но мне показалось, это такой прото-чиклит. Нормальная «governess novel», про то, как бедная, но благоразумная гувернантка оказалась в любви счастливее и вышла замуж лучше, чем ее богатая, красивая и легкомысленная воспитанница.
Второй и последний роман Энн Бронте – “The Tenant of Wildfell Hall” - был опубликован всего через год после «Агнес Грей» и меньше чем за год до смерти автора. Автору всего 28, но роман – это полный отвал башки.
Собственно, такой эффект книга и произвела на публику, когда вышла из печати. И если бы прекрасная Шарлотта-Наше-Всё-Бронте с годами не впала в ханжество и не запретила бы переиздания «Незнакомки», то литературная слава Энн была бы не меньше, чем у старших сестер.
Тара Фицджеральд в роли Хелен Хантингдон (BBC, 1996)
Этот роман намного скандальнее, чем «Грозовой перевал» Эмили Бронте. Потому что в «Грозовом перевале» темы домашнего насилия, бытового пьянства и женского бесправия оркестрованы готическими громами и молниями, и оттого выглядят не очень правдоподобно. А в «Незнакомке из Уайлдфелл-холла» все эти вещи названы своими именами и даны настолько реалистично, насколько это вообще было возможно.
И Хитклиф, и Хантингдон – суть «кухонные мессершмиты», как один мой знакомый называл домашних тиранов. (Хотя сейчас в моде слово «мизогин», тоже смешное). Но Хитклиф, почему-то - романтичнейший герой-любовник всех времен и народов, а Хантингдон – просто избалованный, эгоистичный малый, который на глазах у читателя делается отвратным типом.
Диву даешься тому, насколько лихо отжёг в искусстве Бренуэлл Бронте, знаменитый Беспутный Брат! Как художник и поэт он оставил совсем немного, зато один дал своим сестрам тонны шокирующего материала. Несмотря на уединенную жизнь, сестры Бронте всегда имели под рукой в лице Бренуэлла полное собрание всех пороков.
Роман впечатляет как беспрецедентный акт Выноса Сора из Избы (причем Изба тут – не одно семейство, а все общество), но не только этим он поразителен.
Гостиные затряслись еще и оттого, что героиня сбежала от мужа, забрав ребенка, на что по закону не имела права, и зажила своим трудом, к тому же творческим (утопично, ну да ладно).
Что до меня, то я затряслась от того, насколько психологически точно в романе показано то, что мы нынче называем созависимостью.
Хелен Хантингдон, она же миссис Грэхем – не просто добродетельная героиня, спасшаяся от злодея-негодяя. Несчастный брак, брак с алкоголиком деформировал должным образом ее личность. Благодаря нелинейному строению романа, мы видим сперва сложившийся характер, а потом и развитие этой деформации. Собственно, перед нами даже несколько вариантов зависимостей и созависимостей на выбор – целая компания джентльменов-повес и их жен. Есть Хелен, – барышня с характером – которая спорит, урезонивает и смело качает права, а есть ее подруга Милисент, которая может противопоставить своему мужу, «мессершмиту» на бреющем полете, только кротость и смирение. Успех примерно одинаковый, то есть никакого – с той разницей, что Милисент позволяет себя раздавить, а Хелен – нет.
В этом романе много чистой клиники (спасибо, Бренуэлл!), много «урока молодым девицам». В ретроспективе мы видим, как Хелен поддается очарованию Артура Хантингдона, как закрывает глаза на разнообразные тревожные признаки, отбивается от предостережений родни и подруг («…Не кажется ли тебе, что лицо мистера Хантингдона чуть красновато?» —«Ничего подобного!— вскричала я в негодовании.— Никакой красноты в нем нет. А просто цвет его отличает яркость, здоровая свежесть. Нежная розоватость всего лица прекрасно сочетается с румянцем на щеках. Так оно и должно быть!»).
Впрочем, кое-что она и сама чувствует – и заранее готовится будущего мужа «спасать»:
«Я вовсе не хочу им руководить. Но мне кажется, что у меня достанет влияния спасти его от некоторых ошибок, и я считаю, что моя жизнь не пройдет напрасно, если я посвящу ее тому, чтобы спасти столь благородную душу от гибели. Он теперь всегда слушает очень внимательно, когда я говорю с ним на серьезные темы (а я часто осмеливаюсь пенять ему за слишком шутливую манеру выражаться), и не раз повторял, что, будь я всегда рядом с ним, он бы не делал и не говорил ничего дурного, и одного короткого разговора со мной, но только каждый день, было бы довольно, чтобы сделать из него святого».
А будущий муж:
«… Не думайте, Хелен, будто я такой уж завзятый любитель вина, — никогда им не был и никогда не стану. Хотя бы потому, что ценю свое здоровье и покой. Я ведь вижу, что тот, кто пьет, половину своих дней мучается, а вторую половину безумствует. К тому же мне нравится наслаждаться жизнью во всей ее полноте, что не дано рабам какого-нибудь одного пристрастия».
В общем, история такая вечно актуальная. Есть даже указание на то, почему Хелен так фатально и глупо попадается: «воспоминание о моем собственном злополучном отце…» - натурально, она выполняет семейный сценарий.
И вот Хелен выходит замуж - и спасает, урезонивает, требует, действует лаской и убеждением... словом, всячески пытается обустроиться в своем персональном аду. В сущности, Энн Бронте не просто так все это фиксирует, она напряженно размышляет (спасибо, Бренуэлл): как с этим быть, что тут можно поправить? Но поправить ничего нельзя, «хватит разговаривать с наркотиками», надо бежать.
Прежде, чем Хелен осуществляет свой побег, происходит много разнообразных мерзостей. Но окончательно решается она после того, как муж с друзьями начинает приучать к вину сына, которому нет и пяти. "…Малыш каждый вечер назло своей ведьме-мамаше отправлялся в столовую, где учился осушать рюмку лихо, как папа, ругаться, как мистер Хэттерсли, ставить на своем, как заправский мужчина, и посылать мамашу к дьяволу, чуть только она пыталась его угомонить».
Героиня скрывается и начинает новую жизнь – но ад, что называется, следует за ней. Глазами рассказчика – правильного поклонника Хелен, фермера Гилберта Маркхема - мы видим ее суровой молодой дамой: неприветливой на грани грубости, недоверчивой, эмоционально замороженной и притом склонной ко вспышкам ярости. Словом, как угодно, а Хелен - немного «мессершмит».
(Этот фокус волшебно обыгран у Стивена Кинга в «Мареновой розе»: большую часть романа героиня спасается от мужа-тирана, а когда окончательно его одолевает, начинает новую жизнь, обретает женскую силу и бла-бла-бла – семена этого самого тиранства вдруг прорастают в ней самой).
В "Незнакомке..." все это как-то романтизировано красотой дамы – развевающимися иссиня-черными локонами, бледностью, длинными ресницами и так далее. А в современной бибисишной экранизации Хелен (Тара Фицджеральд) более сурова, чем прекрасна, и безоговорочной симпатии уже не вызывает. Это то ли мужской взгляд на вещи (режиссер Майк Баркер), то ли просто современный: с учетом пресловутого тайного знания о созависимостях. Ведь чем хорош плохой муж? Тем, что рядом с ним женщина чувствует себя очень хорошей. А когда никто тебя не оттеняет – все уже не так однозначно…
К счастью, Энн Бронте – не Стивен Кинг, но зачатки психологического триллера в романе есть. Полюбив Маркхема, Хелен всячески гонит его от себя и соглашается соединиться с ним только на небесах (это понятно, она замужем). А узнав, что Хантингдон болен, хотя и не слишком опасно, героиня возвращается, чтобы ухаживать за мужем с присущей ей несгибаемостью – точнее, чтобы исправить его. Еще точнее - вырвать моральную победу.
(«Но почему она решилась на такой безумный шаг? Какой демон ее убедил?» - «Только собственное понятие о долге» - «Вздор!»).
По викторианским понятиям, долг жены перед мужем – дело святое, а уж если этот долг выразился в спасении заблудшей души – то лучше и не придумаешь. Но Энн Бронте знает ситуацию слишком близко, изнутри. Финальная фаза отношений Хелен и Артура Хандингдонов выглядит как поединок не на жизнь, а на смерть. И благости там никакой.
«Незнакомка из Уайлдфелл-холла» - труд в своем роде титанический . Не только потому, что роман мощный, увлекательный, со множеством характеров и так далее. Энн Бронте явно горела желанием все исправить. И пришла к выводу, что это возможно только на стадии воспитания детей, да и то «всю систему менять надо».
Устами главной героини автор яростно возмущается тем, что дочерей принято растить как оранжерейные цветы, а сыновьям – давать все попробовать, чтобы выросли мужчинами. И ясно дает понять, что ее бы воля – мальчиков тоже растили бы в оранжерее.
Хелен – очень авторитарная мать, она оберегает ребенка от всего на свете и намерена навсегда остаться для него светом в окошке. По современным меркам - просто караул, но Энн Бронте целиком на стороне своей героини. И их можно понять.
Кстати! Роман содержит подробную инструкцию по лечению четырехлетнего ребенка от алкоголизма. К сожалению, не знаю, взят ли этот способ из практики или изобретен Энн Бронте, но следующая ниже цитата – это сплошной хардкор.
«…Он продолжал с моего разрешения пить столько же, сколько обычно наливал ему отец, или даже столько, сколько требовал, но в каждую рюмочку я незаметно подмешивала рвотного — самую чуточку, чтобы вызвать неизбежную тошноту и подавленное настроение, но не более. Когда он убедился на опыте, что от любимых напитков ему всегда становится очень скверно, они быстро ему опостылели, но чем больше он старался уклониться от недавно столь желанного угощения, тем настойчивее я наполняла его рюмку, так что былая страсть не замедлила смениться стойким отвращением. Когда все вина ему окончательно опротивели, я по его настоянию позволила ему перейти на коньяк с водой, а потом и на джин с водой — маленький пьяница перепробовал их все, и все они, насколько зависело от меня, должны были стать ему равно ненавистными. И я этого уже достигла! Он твердит, что вкус, запах и вид крепких напитков вызывает в нем тошноту, а потому я более не ставлю перед ним рюмки и упоминаю о них, лишь угрожая ему наказанием за дурное поведение: «Артур, если ты не будешь слушаться, то я налью тебе вина!» или «Артур, если ты еще раз повторишь эти слова, то получишь коньяка с водой!».
Почему? Потому, что я сначала прочитала у нее «Агнес Грей». Прелестная, в своем роде, вещь, а матерые литературоведы наверняка находят в ней и какие-нибудь бездны - но мне показалось, это такой прото-чиклит. Нормальная «governess novel», про то, как бедная, но благоразумная гувернантка оказалась в любви счастливее и вышла замуж лучше, чем ее богатая, красивая и легкомысленная воспитанница.
Второй и последний роман Энн Бронте – “The Tenant of Wildfell Hall” - был опубликован всего через год после «Агнес Грей» и меньше чем за год до смерти автора. Автору всего 28, но роман – это полный отвал башки.
Собственно, такой эффект книга и произвела на публику, когда вышла из печати. И если бы прекрасная Шарлотта-Наше-Всё-Бронте с годами не впала в ханжество и не запретила бы переиздания «Незнакомки», то литературная слава Энн была бы не меньше, чем у старших сестер.
Тара Фицджеральд в роли Хелен Хантингдон (BBC, 1996)
Этот роман намного скандальнее, чем «Грозовой перевал» Эмили Бронте. Потому что в «Грозовом перевале» темы домашнего насилия, бытового пьянства и женского бесправия оркестрованы готическими громами и молниями, и оттого выглядят не очень правдоподобно. А в «Незнакомке из Уайлдфелл-холла» все эти вещи названы своими именами и даны настолько реалистично, насколько это вообще было возможно.
И Хитклиф, и Хантингдон – суть «кухонные мессершмиты», как один мой знакомый называл домашних тиранов. (Хотя сейчас в моде слово «мизогин», тоже смешное). Но Хитклиф, почему-то - романтичнейший герой-любовник всех времен и народов, а Хантингдон – просто избалованный, эгоистичный малый, который на глазах у читателя делается отвратным типом.
Диву даешься тому, насколько лихо отжёг в искусстве Бренуэлл Бронте, знаменитый Беспутный Брат! Как художник и поэт он оставил совсем немного, зато один дал своим сестрам тонны шокирующего материала. Несмотря на уединенную жизнь, сестры Бронте всегда имели под рукой в лице Бренуэлла полное собрание всех пороков.
Роман впечатляет как беспрецедентный акт Выноса Сора из Избы (причем Изба тут – не одно семейство, а все общество), но не только этим он поразителен.
Гостиные затряслись еще и оттого, что героиня сбежала от мужа, забрав ребенка, на что по закону не имела права, и зажила своим трудом, к тому же творческим (утопично, ну да ладно).
Что до меня, то я затряслась от того, насколько психологически точно в романе показано то, что мы нынче называем созависимостью.
Хелен Хантингдон, она же миссис Грэхем – не просто добродетельная героиня, спасшаяся от злодея-негодяя. Несчастный брак, брак с алкоголиком деформировал должным образом ее личность. Благодаря нелинейному строению романа, мы видим сперва сложившийся характер, а потом и развитие этой деформации. Собственно, перед нами даже несколько вариантов зависимостей и созависимостей на выбор – целая компания джентльменов-повес и их жен. Есть Хелен, – барышня с характером – которая спорит, урезонивает и смело качает права, а есть ее подруга Милисент, которая может противопоставить своему мужу, «мессершмиту» на бреющем полете, только кротость и смирение. Успех примерно одинаковый, то есть никакого – с той разницей, что Милисент позволяет себя раздавить, а Хелен – нет.
В этом романе много чистой клиники (спасибо, Бренуэлл!), много «урока молодым девицам». В ретроспективе мы видим, как Хелен поддается очарованию Артура Хантингдона, как закрывает глаза на разнообразные тревожные признаки, отбивается от предостережений родни и подруг («…Не кажется ли тебе, что лицо мистера Хантингдона чуть красновато?» —«Ничего подобного!— вскричала я в негодовании.— Никакой красноты в нем нет. А просто цвет его отличает яркость, здоровая свежесть. Нежная розоватость всего лица прекрасно сочетается с румянцем на щеках. Так оно и должно быть!»).
Впрочем, кое-что она и сама чувствует – и заранее готовится будущего мужа «спасать»:
«Я вовсе не хочу им руководить. Но мне кажется, что у меня достанет влияния спасти его от некоторых ошибок, и я считаю, что моя жизнь не пройдет напрасно, если я посвящу ее тому, чтобы спасти столь благородную душу от гибели. Он теперь всегда слушает очень внимательно, когда я говорю с ним на серьезные темы (а я часто осмеливаюсь пенять ему за слишком шутливую манеру выражаться), и не раз повторял, что, будь я всегда рядом с ним, он бы не делал и не говорил ничего дурного, и одного короткого разговора со мной, но только каждый день, было бы довольно, чтобы сделать из него святого».
А будущий муж:
«… Не думайте, Хелен, будто я такой уж завзятый любитель вина, — никогда им не был и никогда не стану. Хотя бы потому, что ценю свое здоровье и покой. Я ведь вижу, что тот, кто пьет, половину своих дней мучается, а вторую половину безумствует. К тому же мне нравится наслаждаться жизнью во всей ее полноте, что не дано рабам какого-нибудь одного пристрастия».
В общем, история такая вечно актуальная. Есть даже указание на то, почему Хелен так фатально и глупо попадается: «воспоминание о моем собственном злополучном отце…» - натурально, она выполняет семейный сценарий.
И вот Хелен выходит замуж - и спасает, урезонивает, требует, действует лаской и убеждением... словом, всячески пытается обустроиться в своем персональном аду. В сущности, Энн Бронте не просто так все это фиксирует, она напряженно размышляет (спасибо, Бренуэлл): как с этим быть, что тут можно поправить? Но поправить ничего нельзя, «хватит разговаривать с наркотиками», надо бежать.
Прежде, чем Хелен осуществляет свой побег, происходит много разнообразных мерзостей. Но окончательно решается она после того, как муж с друзьями начинает приучать к вину сына, которому нет и пяти. "…Малыш каждый вечер назло своей ведьме-мамаше отправлялся в столовую, где учился осушать рюмку лихо, как папа, ругаться, как мистер Хэттерсли, ставить на своем, как заправский мужчина, и посылать мамашу к дьяволу, чуть только она пыталась его угомонить».
Героиня скрывается и начинает новую жизнь – но ад, что называется, следует за ней. Глазами рассказчика – правильного поклонника Хелен, фермера Гилберта Маркхема - мы видим ее суровой молодой дамой: неприветливой на грани грубости, недоверчивой, эмоционально замороженной и притом склонной ко вспышкам ярости. Словом, как угодно, а Хелен - немного «мессершмит».
(Этот фокус волшебно обыгран у Стивена Кинга в «Мареновой розе»: большую часть романа героиня спасается от мужа-тирана, а когда окончательно его одолевает, начинает новую жизнь, обретает женскую силу и бла-бла-бла – семена этого самого тиранства вдруг прорастают в ней самой).
В "Незнакомке..." все это как-то романтизировано красотой дамы – развевающимися иссиня-черными локонами, бледностью, длинными ресницами и так далее. А в современной бибисишной экранизации Хелен (Тара Фицджеральд) более сурова, чем прекрасна, и безоговорочной симпатии уже не вызывает. Это то ли мужской взгляд на вещи (режиссер Майк Баркер), то ли просто современный: с учетом пресловутого тайного знания о созависимостях. Ведь чем хорош плохой муж? Тем, что рядом с ним женщина чувствует себя очень хорошей. А когда никто тебя не оттеняет – все уже не так однозначно…
К счастью, Энн Бронте – не Стивен Кинг, но зачатки психологического триллера в романе есть. Полюбив Маркхема, Хелен всячески гонит его от себя и соглашается соединиться с ним только на небесах (это понятно, она замужем). А узнав, что Хантингдон болен, хотя и не слишком опасно, героиня возвращается, чтобы ухаживать за мужем с присущей ей несгибаемостью – точнее, чтобы исправить его. Еще точнее - вырвать моральную победу.
(«Но почему она решилась на такой безумный шаг? Какой демон ее убедил?» - «Только собственное понятие о долге» - «Вздор!»).
По викторианским понятиям, долг жены перед мужем – дело святое, а уж если этот долг выразился в спасении заблудшей души – то лучше и не придумаешь. Но Энн Бронте знает ситуацию слишком близко, изнутри. Финальная фаза отношений Хелен и Артура Хандингдонов выглядит как поединок не на жизнь, а на смерть. И благости там никакой.
«Незнакомка из Уайлдфелл-холла» - труд в своем роде титанический . Не только потому, что роман мощный, увлекательный, со множеством характеров и так далее. Энн Бронте явно горела желанием все исправить. И пришла к выводу, что это возможно только на стадии воспитания детей, да и то «всю систему менять надо».
Устами главной героини автор яростно возмущается тем, что дочерей принято растить как оранжерейные цветы, а сыновьям – давать все попробовать, чтобы выросли мужчинами. И ясно дает понять, что ее бы воля – мальчиков тоже растили бы в оранжерее.
Хелен – очень авторитарная мать, она оберегает ребенка от всего на свете и намерена навсегда остаться для него светом в окошке. По современным меркам - просто караул, но Энн Бронте целиком на стороне своей героини. И их можно понять.
Кстати! Роман содержит подробную инструкцию по лечению четырехлетнего ребенка от алкоголизма. К сожалению, не знаю, взят ли этот способ из практики или изобретен Энн Бронте, но следующая ниже цитата – это сплошной хардкор.
«…Он продолжал с моего разрешения пить столько же, сколько обычно наливал ему отец, или даже столько, сколько требовал, но в каждую рюмочку я незаметно подмешивала рвотного — самую чуточку, чтобы вызвать неизбежную тошноту и подавленное настроение, но не более. Когда он убедился на опыте, что от любимых напитков ему всегда становится очень скверно, они быстро ему опостылели, но чем больше он старался уклониться от недавно столь желанного угощения, тем настойчивее я наполняла его рюмку, так что былая страсть не замедлила смениться стойким отвращением. Когда все вина ему окончательно опротивели, я по его настоянию позволила ему перейти на коньяк с водой, а потом и на джин с водой — маленький пьяница перепробовал их все, и все они, насколько зависело от меня, должны были стать ему равно ненавистными. И я этого уже достигла! Он твердит, что вкус, запах и вид крепких напитков вызывает в нем тошноту, а потому я более не ставлю перед ним рюмки и упоминаю о них, лишь угрожая ему наказанием за дурное поведение: «Артур, если ты не будешь слушаться, то я налью тебе вина!» или «Артур, если ты еще раз повторишь эти слова, то получишь коньяка с водой!».
Комментариев нет:
Отправить комментарий