Московские новости
Языковые пуристы называют одним из признаков «падения культуры речи» употребление слов-паразитов. Но так ли они страшны на самом деле? У какого классика мы позаимствовали привязчивое «как бы»? Какое слово можно назвать символом нашего времени? И есть ли «хорошие» слова-паразиты? Об этом в интервью «МН» рассказала лингвист Ирина Левонтина.
— Есть ли сейчас слово-паразит, которое определяет наше время? Раньше говорили о сочетании «как бы» как о некоем символе зыбкости и неуверенности.
— Есть. Я бы сказала, что это слово-паразит «по ходу». Это очень странное слово, я его очень не люблю. Оно довольно вульгарное, его все время употребляют разные люди в огромных количествах. Это совершенно типичное слово-паразит. Ведь слова-паразиты для чего нужны? Для того, чтобы обозначить то, что человек ищет слово и заполняет паузу, либо для того, чтобы снять ответственность за неточную номинацию («как бы» и «типа» - из этой же серии). Когда человек говорит «по ходу», это значит, что он боится ответственности за содержание собственной речи и помечает, что это не всерьез говорит, а между прочим, «по ходу». Что еще интересно с этим словом, что очень многие интеллигентные люди независимо друг от друга утверждают, что это искаженное «похоже».
— Я вообще-то это слово слышу преимущественно в речи молодежи.
— Нет, не только. Это объяснение — что это искаженное «похоже» — я встречала очень много раз, причем мне оно кажется совершенно фантастическим. Абсолютно непонятен был бы механизм такого искажения. Тем не менее интеллигентные носители языка, видимо, приспосабливают это слово к себе, вот так его переосмысливая, считая, что это интеллигентное «похоже», которое мало кто употребляет, просто немножко испорченное.
— Получается, что боязнь ответственности — это одна из примет времени, которая проявляется в речи?
— Да, мы хотим говорить безответственно, мы хотим что-то такое ляпать, лепить, но при этом чтобы никто нам это не ставил в вину и не говорил: «А как же так вы сказали». А я это сказал вот так, не всерьез, а кстати. Ведь когда человек говорит «кстати», это значит, что он что-то некстати хочет сказать.
— Если рисовать какую-то кривую частотности употребления слов-паразитов, можно проследить, в какие периоды они употребляются чаще, а в какие — реже? От чего это зависит?
— Дело в том, что ведь язык очень сложно устроен. Вернее, даже не язык, а бытование языка. Он же не един, он существует в разных слоях. И это так сложно и неравномерно, что какую-то одну тенденцию сложно выделить. Просто бывает, что в какие-то годы выплескивает неподготовленная, спонтанная речь.
— Но, скажем, в 90-е стало наверняка больше слов-паразитов?
— Не то чтобы стало больше слов-паразитов, а стало больше неподготовленной речи. Потому что до этого было четкое разделение: уличная, домашняя речь и речь, которую можно было услышать с экрана телевизора. И вдруг хлынула отовсюду спонтанная речь – и сразу показалось, что стало больше слов-паразитов. Просто люди перестали читать по бумажке.
— Сейчас их много?
— Это зависит от среды. Сейчас, по-моему, довольно много людей, которые хорошо говорят. Но другое дело, что мы видим очень многих людей, которые говорят ужасно. Раньше мы их в таких количествах не видели, а теперь они повылезали изо всех щелей.
— Вы можете назвать горячую десятку самых популярных, самых ходовых слов-паразитов?
— Конечно, это «как бы» и «типа», они как были, так и остаются «в топе». Выражение «так сказать». И, пожалуй, самое тупое – «это самое». Еще «на самом деле», это очень жеманное выражение, смешное. Про «по ходу» я уже сказала.
— А «ну» и «вот»?
— Это даже не совсем слова-паразиты, это заполнители пауз, почти природные звуки. Но они популярны всегда, конечно.
— А слово «такой/ая» — это паразит? «Я иду такая вся в Дольче Габбана…» Его же постоянно употребляют.
— Я бы не сказала, что это слово-паразит, это интересный феномен грамматический. В этой песне это совсем не паразит, его ведь даже нельзя выкинуть, оно здесь грамматически встроено во фразу. Слово «такая» очень часто играет роль двоеточия и кавычек: «А я такая ему говорю, а он такой…», это когда человек пересказывает диалог. В этом слове есть очень важная идея …
— Идея приглашения посмотреть?
— Да, именно, изобразительности. Примерно такая же, какая есть в форме настоящего исторического времени: «Иду я вчера по улице и вижу…» Кстати, вот еще вспомнила! Из относительно новых слов-паразитов – слово «прикинь». Его действительно 20 лет назад не было. На него мода сейчас уже схлынула немного.
— Можно ли слова-паразиты условно поделить на «плохие» и «хорошие»? Те, в которых есть какой-то смысл и идея, и те, в которых нет.
— Ну что значит плохие и хорошие? В словах-паразитах есть две важные вещи: в них есть смысл, то есть та установка, которая стоит за каждым словом, и есть социальная окраска, эмоциональная, индивидуальная… И вот она может быть очень несимпатична. Раздражает очень часто именно социальная чуждость.
— Да, это то, о чем мы всех спрашиваем в нашей рубрике «Слово и антислово» — деление лексики на свою и чужую.
— Кроме того, социальная окраска меняется. Со словами «как бы» и «типа» получилось смешно. Потому что слово «как бы» возникло в качестве слова-паразита (так сказать, паразита) в позднесоветское время как сугубо интеллигентное слово под влиянием, по-видимому, Достоевского, у которого это как раз одно из любимых слов. У него такая зыбкая реальность, все непонятно, и это маркируется словом «как бы». Интеллигенция очень любила это слово, я прекрасно помню те времена. Нужно было как-то себя противопоставить тоталитарному дискурсу: чрезмерной уверенности, настойчивости, агрессивности. И интеллигент себя противопоставлял этому всему, употребляя слово «как бы». Это был другой дискурс — подчеркнуто ненавязчивый, не давящий. Еще сочетание сугубо книжных слов с матерными — это было то, что противопоставляло интеллигента, с одной стороны, ханжескому, а с другой стороны, жутко агрессивному официальному дискурсу. Из этой же серии было слово «как бы».
— Но ведь потом его значение и социальная окраска сильно изменились.
— В том-то и дело. И это очень быстро произошло, с началом перестройки. Слово, как это часто бывает, спустилось из верхних слоев, и его подхватили. И в первую очередь это сделали такие жеманные барышни, которые этим словом пытались показать, какие они нежные и эфемерные. Знаменитая формулировка «Я как бы беременна».
— Сейчас сочетание «как бы» многие, в первую очередь, считают признаком речевой бедности, разве нет?
— Да, это такая красная тряпка. Дело в том, что есть набор дежурных ошибок. Все знают, что неправильно говорить «звОнит». И как только человек начинает рассуждать о том, как все неправильно говорят, он обязательно вспоминает это слово. «Как бы» тоже досталась роль дежурного слова-паразита.
— Это козел отпущения такой?
— Совершенно верно. Причем люди не замечают кучу всего вокруг. Они говорят, что никогда не слышали слова «по ходу», хотя оно звучит вокруг. Они запомнили «как бы» и каждый раз, когда говорят о падении нравов и порче языка, возмущаются: «Что это за ужас? Почему все говорят «как бы»?»
— Наши политики употребляют слова-паразиты? У них какой-то особенный набор или они пользуются общим?
— Понимаете, если рассматривать современную ситуацию, то меня больше пугают не политики, которые говорят косноязычно и употребляют слова-паразиты, а политики новой формации. Они говорят как раз очень гладко. Слово за слово, красиво говорят, и видно, что речь совершенно не опосредуется не только сердцем, но и головой тоже, что она как-то порождается отдельной машинкой.
— Как сказал нам в интервью Юрий Сапрыкин, «говорит не человек, а речевой тренинг».
— Абсолютно! Очень приятно совпасть с Сапрыкиным. И это ужас какой-то — эти молодые политики из понятно какой партии, это просто невозможно! Но главное — им самим так это все нравится, они считают, что так красиво говорят.
— «И говорит, как пишет!»
— Но смысла ноль. Просто связывание слов. Поэтому человек, который что-то старается сказать, может быть, косноязычно, вставляя эти глупые слова, но видно, что у него есть мысль и он хочет ее донести, мне более симпатичен. Я против того, чтобы оценивать речь человека по критерию гладкости. Кстати, помните замечательные лекции Лотмана «Беседы о русской культуре», которые снимали в начале перестройки? Ведь если его послушать, это что-то совершенно невероятное. Сколько там этих самых паразитов! Он экает, мекает, хмыкает, но это совершенно не мешает. Потому что видно, что он с вами разговаривает и пытается для вас как можно лучше сформулировать, чтобы вы поняли, что он прямо сейчас это придумал и прямо при вас додумает и сформулирует. Это такой тип дискурса, очень приятный и симпатичный. Другое дело, что есть люди менее симпатичные, которые просто косноязычны, и их слова действуют совсем не так, как слова Лотмана.
— А где начинается та грань, за которой человек осознает, должен осознать, что ему надо бороться со словами-паразитами?
— Я думаю, если человек послушает себя в записи и ему это не понравится, то ему надо бороться.
— А вообще-то с ними надо бороться?
— Понимаете, язык — очень сложная вещь. Как и вообще жизнь. Никогда нельзя сделать никакого утверждения, которое было бы абсолютно верно и ко всему применимо. Дело в том, что если речь совсем без слов-паразитов, если нет никаких маркеров того, что человек задумался, что он порождает мысль, если он говорит, как машинка, то это совершенно не воспринимается. Потом слушаешь, вроде все понимаешь, а пересказать не можешь.
— Сейчас нас читатели этого интервью обвинят в том, что мы защищаем слова-паразиты. Я чувствую, что у них уже накопилось к концу беседы.
— Конечно, обвинят! Лингвистов постоянно обвиняют в подобных вещах. Нас часто спрашивают: «Как правильно?» И мы начинаем рассказывать, что есть разные варианты, тенденция такая, тенденция сякая… И многих это раздражает. Люди считают, что лингвист должен стукнуть кулаком по столу и сказать: «Так — и всё!» Да, жи-ши действительно пишется с буквой и, но таких простых случаев мало. А простые ответы, как правило, дают не лингвисты, а непрофессионалы, которые считают, что в языке очень хорошо разбираются.
— В таком случае спрашиваю: можно ли дать простой ответ на вопрос «Что делать со словами-паразитами»?
— Вообще любая вещь в языке хороша к месту и в меру. Конечно, если какого-то слова очень много, это плохо. Я вовсе не за то, чтобы все говорили косноязычно и через каждое слово вставляли «как бы» или «типа». Тут что самое важное? В чем я вижу смысл моих интервью, книг, колонок, выступлений? Очень важно, чтобы люди обращали внимание на то, как они говорят, придавали этому какое-то значение. Чтобы им было интересно, чтобы они это обсуждали. Если люди начнут обращать внимание на собственную речь и на слова-паразиты в частности и если им это не будет нравиться, тогда они просто будут за этим следить и прикусывать язык всякий раз, когда хочется опять сказать «воот» или «на самом деле». Но, к сожалению, есть люди, которые не хотят слышать ни себя, ни других. Если они захотят это сделать – будет уже очень хорошо.
Языковые пуристы называют одним из признаков «падения культуры речи» употребление слов-паразитов. Но так ли они страшны на самом деле? У какого классика мы позаимствовали привязчивое «как бы»? Какое слово можно назвать символом нашего времени? И есть ли «хорошие» слова-паразиты? Об этом в интервью «МН» рассказала лингвист Ирина Левонтина.
— Есть ли сейчас слово-паразит, которое определяет наше время? Раньше говорили о сочетании «как бы» как о некоем символе зыбкости и неуверенности.
— Есть. Я бы сказала, что это слово-паразит «по ходу». Это очень странное слово, я его очень не люблю. Оно довольно вульгарное, его все время употребляют разные люди в огромных количествах. Это совершенно типичное слово-паразит. Ведь слова-паразиты для чего нужны? Для того, чтобы обозначить то, что человек ищет слово и заполняет паузу, либо для того, чтобы снять ответственность за неточную номинацию («как бы» и «типа» - из этой же серии). Когда человек говорит «по ходу», это значит, что он боится ответственности за содержание собственной речи и помечает, что это не всерьез говорит, а между прочим, «по ходу». Что еще интересно с этим словом, что очень многие интеллигентные люди независимо друг от друга утверждают, что это искаженное «похоже».
— Я вообще-то это слово слышу преимущественно в речи молодежи.
— Нет, не только. Это объяснение — что это искаженное «похоже» — я встречала очень много раз, причем мне оно кажется совершенно фантастическим. Абсолютно непонятен был бы механизм такого искажения. Тем не менее интеллигентные носители языка, видимо, приспосабливают это слово к себе, вот так его переосмысливая, считая, что это интеллигентное «похоже», которое мало кто употребляет, просто немножко испорченное.
— Получается, что боязнь ответственности — это одна из примет времени, которая проявляется в речи?
— Да, мы хотим говорить безответственно, мы хотим что-то такое ляпать, лепить, но при этом чтобы никто нам это не ставил в вину и не говорил: «А как же так вы сказали». А я это сказал вот так, не всерьез, а кстати. Ведь когда человек говорит «кстати», это значит, что он что-то некстати хочет сказать.
— Если рисовать какую-то кривую частотности употребления слов-паразитов, можно проследить, в какие периоды они употребляются чаще, а в какие — реже? От чего это зависит?
— Дело в том, что ведь язык очень сложно устроен. Вернее, даже не язык, а бытование языка. Он же не един, он существует в разных слоях. И это так сложно и неравномерно, что какую-то одну тенденцию сложно выделить. Просто бывает, что в какие-то годы выплескивает неподготовленная, спонтанная речь.
— Но, скажем, в 90-е стало наверняка больше слов-паразитов?
— Не то чтобы стало больше слов-паразитов, а стало больше неподготовленной речи. Потому что до этого было четкое разделение: уличная, домашняя речь и речь, которую можно было услышать с экрана телевизора. И вдруг хлынула отовсюду спонтанная речь – и сразу показалось, что стало больше слов-паразитов. Просто люди перестали читать по бумажке.
— Сейчас их много?
— Это зависит от среды. Сейчас, по-моему, довольно много людей, которые хорошо говорят. Но другое дело, что мы видим очень многих людей, которые говорят ужасно. Раньше мы их в таких количествах не видели, а теперь они повылезали изо всех щелей.
— Вы можете назвать горячую десятку самых популярных, самых ходовых слов-паразитов?
— Конечно, это «как бы» и «типа», они как были, так и остаются «в топе». Выражение «так сказать». И, пожалуй, самое тупое – «это самое». Еще «на самом деле», это очень жеманное выражение, смешное. Про «по ходу» я уже сказала.
— А «ну» и «вот»?
— Это даже не совсем слова-паразиты, это заполнители пауз, почти природные звуки. Но они популярны всегда, конечно.
— А слово «такой/ая» — это паразит? «Я иду такая вся в Дольче Габбана…» Его же постоянно употребляют.
— Я бы не сказала, что это слово-паразит, это интересный феномен грамматический. В этой песне это совсем не паразит, его ведь даже нельзя выкинуть, оно здесь грамматически встроено во фразу. Слово «такая» очень часто играет роль двоеточия и кавычек: «А я такая ему говорю, а он такой…», это когда человек пересказывает диалог. В этом слове есть очень важная идея …
— Идея приглашения посмотреть?
— Да, именно, изобразительности. Примерно такая же, какая есть в форме настоящего исторического времени: «Иду я вчера по улице и вижу…» Кстати, вот еще вспомнила! Из относительно новых слов-паразитов – слово «прикинь». Его действительно 20 лет назад не было. На него мода сейчас уже схлынула немного.
— Можно ли слова-паразиты условно поделить на «плохие» и «хорошие»? Те, в которых есть какой-то смысл и идея, и те, в которых нет.
— Ну что значит плохие и хорошие? В словах-паразитах есть две важные вещи: в них есть смысл, то есть та установка, которая стоит за каждым словом, и есть социальная окраска, эмоциональная, индивидуальная… И вот она может быть очень несимпатична. Раздражает очень часто именно социальная чуждость.
— Да, это то, о чем мы всех спрашиваем в нашей рубрике «Слово и антислово» — деление лексики на свою и чужую.
— Кроме того, социальная окраска меняется. Со словами «как бы» и «типа» получилось смешно. Потому что слово «как бы» возникло в качестве слова-паразита (так сказать, паразита) в позднесоветское время как сугубо интеллигентное слово под влиянием, по-видимому, Достоевского, у которого это как раз одно из любимых слов. У него такая зыбкая реальность, все непонятно, и это маркируется словом «как бы». Интеллигенция очень любила это слово, я прекрасно помню те времена. Нужно было как-то себя противопоставить тоталитарному дискурсу: чрезмерной уверенности, настойчивости, агрессивности. И интеллигент себя противопоставлял этому всему, употребляя слово «как бы». Это был другой дискурс — подчеркнуто ненавязчивый, не давящий. Еще сочетание сугубо книжных слов с матерными — это было то, что противопоставляло интеллигента, с одной стороны, ханжескому, а с другой стороны, жутко агрессивному официальному дискурсу. Из этой же серии было слово «как бы».
— Но ведь потом его значение и социальная окраска сильно изменились.
— В том-то и дело. И это очень быстро произошло, с началом перестройки. Слово, как это часто бывает, спустилось из верхних слоев, и его подхватили. И в первую очередь это сделали такие жеманные барышни, которые этим словом пытались показать, какие они нежные и эфемерные. Знаменитая формулировка «Я как бы беременна».
— Сейчас сочетание «как бы» многие, в первую очередь, считают признаком речевой бедности, разве нет?
— Да, это такая красная тряпка. Дело в том, что есть набор дежурных ошибок. Все знают, что неправильно говорить «звОнит». И как только человек начинает рассуждать о том, как все неправильно говорят, он обязательно вспоминает это слово. «Как бы» тоже досталась роль дежурного слова-паразита.
— Это козел отпущения такой?
— Совершенно верно. Причем люди не замечают кучу всего вокруг. Они говорят, что никогда не слышали слова «по ходу», хотя оно звучит вокруг. Они запомнили «как бы» и каждый раз, когда говорят о падении нравов и порче языка, возмущаются: «Что это за ужас? Почему все говорят «как бы»?»
— Наши политики употребляют слова-паразиты? У них какой-то особенный набор или они пользуются общим?
— Понимаете, если рассматривать современную ситуацию, то меня больше пугают не политики, которые говорят косноязычно и употребляют слова-паразиты, а политики новой формации. Они говорят как раз очень гладко. Слово за слово, красиво говорят, и видно, что речь совершенно не опосредуется не только сердцем, но и головой тоже, что она как-то порождается отдельной машинкой.
— Как сказал нам в интервью Юрий Сапрыкин, «говорит не человек, а речевой тренинг».
— Абсолютно! Очень приятно совпасть с Сапрыкиным. И это ужас какой-то — эти молодые политики из понятно какой партии, это просто невозможно! Но главное — им самим так это все нравится, они считают, что так красиво говорят.
— «И говорит, как пишет!»
— Но смысла ноль. Просто связывание слов. Поэтому человек, который что-то старается сказать, может быть, косноязычно, вставляя эти глупые слова, но видно, что у него есть мысль и он хочет ее донести, мне более симпатичен. Я против того, чтобы оценивать речь человека по критерию гладкости. Кстати, помните замечательные лекции Лотмана «Беседы о русской культуре», которые снимали в начале перестройки? Ведь если его послушать, это что-то совершенно невероятное. Сколько там этих самых паразитов! Он экает, мекает, хмыкает, но это совершенно не мешает. Потому что видно, что он с вами разговаривает и пытается для вас как можно лучше сформулировать, чтобы вы поняли, что он прямо сейчас это придумал и прямо при вас додумает и сформулирует. Это такой тип дискурса, очень приятный и симпатичный. Другое дело, что есть люди менее симпатичные, которые просто косноязычны, и их слова действуют совсем не так, как слова Лотмана.
— А где начинается та грань, за которой человек осознает, должен осознать, что ему надо бороться со словами-паразитами?
— Я думаю, если человек послушает себя в записи и ему это не понравится, то ему надо бороться.
— А вообще-то с ними надо бороться?
— Понимаете, язык — очень сложная вещь. Как и вообще жизнь. Никогда нельзя сделать никакого утверждения, которое было бы абсолютно верно и ко всему применимо. Дело в том, что если речь совсем без слов-паразитов, если нет никаких маркеров того, что человек задумался, что он порождает мысль, если он говорит, как машинка, то это совершенно не воспринимается. Потом слушаешь, вроде все понимаешь, а пересказать не можешь.
— Сейчас нас читатели этого интервью обвинят в том, что мы защищаем слова-паразиты. Я чувствую, что у них уже накопилось к концу беседы.
— Конечно, обвинят! Лингвистов постоянно обвиняют в подобных вещах. Нас часто спрашивают: «Как правильно?» И мы начинаем рассказывать, что есть разные варианты, тенденция такая, тенденция сякая… И многих это раздражает. Люди считают, что лингвист должен стукнуть кулаком по столу и сказать: «Так — и всё!» Да, жи-ши действительно пишется с буквой и, но таких простых случаев мало. А простые ответы, как правило, дают не лингвисты, а непрофессионалы, которые считают, что в языке очень хорошо разбираются.
— В таком случае спрашиваю: можно ли дать простой ответ на вопрос «Что делать со словами-паразитами»?
— Вообще любая вещь в языке хороша к месту и в меру. Конечно, если какого-то слова очень много, это плохо. Я вовсе не за то, чтобы все говорили косноязычно и через каждое слово вставляли «как бы» или «типа». Тут что самое важное? В чем я вижу смысл моих интервью, книг, колонок, выступлений? Очень важно, чтобы люди обращали внимание на то, как они говорят, придавали этому какое-то значение. Чтобы им было интересно, чтобы они это обсуждали. Если люди начнут обращать внимание на собственную речь и на слова-паразиты в частности и если им это не будет нравиться, тогда они просто будут за этим следить и прикусывать язык всякий раз, когда хочется опять сказать «воот» или «на самом деле». Но, к сожалению, есть люди, которые не хотят слышать ни себя, ни других. Если они захотят это сделать – будет уже очень хорошо.
Комментариев нет:
Отправить комментарий