Источник
Захар Прилепин
Общаясь с коллегами, у которых не очень сложилась творческая судьба, узнаю много нового, необычного.
Захар Прилепин
Общаясь с коллегами, у которых не очень сложилась творческая судьба, узнаю много нового, необычного.
Говорить об этом нельзя, но мы будем.
— Дмитрий Быков получил «Национальный бестселлер» и раздал половину денег тем людям, которые помогли ему его получить, — сообщают мне, и тут же спрашивают: — Ты не поможешь мне решить этот вопрос? Скажи там кому надо: я раздам вообще всю премию.
Я молчу и таинственно улыбаюсь.
Я так привык слышать подобное, что уже только молчу и улыбаюсь. Не орать же.
— Мы все знаем, что Алексей Иванов — это издательский проект, — сообщает мне сразу целая группа писателей. — Если бы не его раскрутка — ничего бы не было: он пустое место.
По-прежнему таинственно улыбаюсь и молчу.
Нет бы сказать: «Идиоты, идите и заройтесь в навозе, чтоб вас никто не слышал больше».
— Везде свои да наши, — говорят мне. — Свои двигают своих, нормальным людям туда нет хода.
Потом смотрят на меня и милостиво добавляют:
— А про тебя отдельный разговор. Думаешь, мы не знаем?.. — и тихо смеются, и пихают меня в бок.
Синяк уже на боку.
Что-то они такое знают. Наверное, что Владислав Сурков мой крестный отец, сват и двоюродный брат, премии я получаю по его личному звонку из Кремля, он же организует продажу моих книг в России и за её пределами, подключая статистов и «нашистов».
Были времена, когда я пытался спорить. Казалось, что объяснить реальное положение дел очень просто.
— Понимаете, — говорил я, — самое большое количество престижных премий получил на сегодняшний день писатель Михаил Шишкин. Я его немного знаю. Дело в том, что он не имеет и никогда не имел никаких особых знакомств в литературной среде. Шишкин живёт то в Швейцарии, то ещё где-то, вообще не ввязываясь в литературную жизнь России. Приезжает, забирает премию и отбывает. Всё объясняется элементарно: он неплохо пишет, умеет.
Мои оппоненты, как правило, не знают, кто такой Михаил Шишкин, им сложно со мной спорить.
— Понимаете, — посвящал я своих знакомых в таинственное и мрачное закулисье русской литературы, — координатор премии «Национальный бестселлер» Виктор Топоров не очень любит Дмитрия Быкова. В свою очередь, Дмитрий Быков отвечает ему взаимностью. Проще говоря, они друг друга ненавидят. У Быкова нет никаких тайных возможностей завладеть этой премией, равно как всеми остальными премиями на свете. Это крайне сложно, если не сказать — невозможно — чисто технически. И тем более Быкову незачем заниматься этой ерундой. Мало того, вовсе не секрет, что Топоров всякий раз ужасно раздражён, что придуманную им премию получает Быков. Но ничего не может с этим поделать.
Люди, слушающие меня, смеются. Они знают, как это бывает, и не хотят, чтоб я держал их за дураков. Они не дураки.
— Понимаете, — прибегал я к последнему доводу, — Алексей Иванов прекрасный писатель, он написал несколько литературных шедевров.
На меня уже не смотрят. Во мне разочарованы.
— Никакие литературные стратегии не способны привить интерес к сочинениям плохого писателя — если речь идёт про более-менее серьёзную литературу, — продолжал нудить я. — Мне известны несколько очень богатых людей, которые, заработав все деньги на свете, начинали писать прозу. Выход своих сочинений они обставляли пышно, как юбилей любимой мамы: реклама на радио, бегущая строка в общественном транспорте, стикеры в метро, хвалебные развороты в самых тиражных печатных изданиях и т.д., и т.п.
Итог озадачивал: продано десять тысяч экземпляров первой книги, второй — пять тысяч, третьей — одна тысяча.
Подобных казусов — множество.
Обратных примеров — нет.
Любовь к Виктору Пелевину — народная, искренняя, её не надуешь, как воздушный шарик. Любовь к Людмиле Улицкой — искренняя, и тоже, в определенном смысле, народная, и уж точно никем не придуманная.
Мало того, литература — это не шоу-бизнес, здесь нет многомиллионных прибылей, и даже
миллионные встречаются крайне редко. Тут нельзя поставить на кон золотую монету и
получить мешок монет в качестве чистой прибыли.
Так что издатели никаких монет давно не ставят ни на кого, а тихо ждут, когда что-нибудь само прорастёт.
В литературе не так много легковерной публики, которую можно обмануть.
Огорчённые невниманием сочинители искренне верят, что читателям можно навязать любую ерунду. Слушайте, у нас в России серьёзную литературу читают считанные тысячи человек. Вы всерьёз считаете их идиотами? Но если они идиоты, которые покупаются на любую чушь, — зачем вам нужны такие читатели?
Оппоненты молчат и хитро улыбаются.
Да, чуть не забыл про самое главное! Все знают: литературу ещё в 90-е захватили известно какие люди заезжие и правят там свой бесовской бал.
— Э! — просил я своих собеседников, — годы 90-е — в некотором смысле уже история. Но взгляните сегодня на новую литературную генерацию: Михаил Елизаров, Денис Гуцко, Роман Сенчин, Дмитрий Данилов, Сергей Шаргунов, Андрей Рубанов — всё русские ребята. Такие морды — смотреть страшно. Ни одного приличного интеллигентного лица. Есть ещё Ильдар Абузяров, он татарин, — ну, то есть опять, считай, русский. И Герман Садулаев, чеченец. И Алиса Ганиева, дагестанка.
Читать дальше здесь
— Дмитрий Быков получил «Национальный бестселлер» и раздал половину денег тем людям, которые помогли ему его получить, — сообщают мне, и тут же спрашивают: — Ты не поможешь мне решить этот вопрос? Скажи там кому надо: я раздам вообще всю премию.
Я молчу и таинственно улыбаюсь.
Я так привык слышать подобное, что уже только молчу и улыбаюсь. Не орать же.
— Мы все знаем, что Алексей Иванов — это издательский проект, — сообщает мне сразу целая группа писателей. — Если бы не его раскрутка — ничего бы не было: он пустое место.
По-прежнему таинственно улыбаюсь и молчу.
Нет бы сказать: «Идиоты, идите и заройтесь в навозе, чтоб вас никто не слышал больше».
— Везде свои да наши, — говорят мне. — Свои двигают своих, нормальным людям туда нет хода.
Потом смотрят на меня и милостиво добавляют:
— А про тебя отдельный разговор. Думаешь, мы не знаем?.. — и тихо смеются, и пихают меня в бок.
Синяк уже на боку.
Что-то они такое знают. Наверное, что Владислав Сурков мой крестный отец, сват и двоюродный брат, премии я получаю по его личному звонку из Кремля, он же организует продажу моих книг в России и за её пределами, подключая статистов и «нашистов».
Были времена, когда я пытался спорить. Казалось, что объяснить реальное положение дел очень просто.
— Понимаете, — говорил я, — самое большое количество престижных премий получил на сегодняшний день писатель Михаил Шишкин. Я его немного знаю. Дело в том, что он не имеет и никогда не имел никаких особых знакомств в литературной среде. Шишкин живёт то в Швейцарии, то ещё где-то, вообще не ввязываясь в литературную жизнь России. Приезжает, забирает премию и отбывает. Всё объясняется элементарно: он неплохо пишет, умеет.
Мои оппоненты, как правило, не знают, кто такой Михаил Шишкин, им сложно со мной спорить.
— Понимаете, — посвящал я своих знакомых в таинственное и мрачное закулисье русской литературы, — координатор премии «Национальный бестселлер» Виктор Топоров не очень любит Дмитрия Быкова. В свою очередь, Дмитрий Быков отвечает ему взаимностью. Проще говоря, они друг друга ненавидят. У Быкова нет никаких тайных возможностей завладеть этой премией, равно как всеми остальными премиями на свете. Это крайне сложно, если не сказать — невозможно — чисто технически. И тем более Быкову незачем заниматься этой ерундой. Мало того, вовсе не секрет, что Топоров всякий раз ужасно раздражён, что придуманную им премию получает Быков. Но ничего не может с этим поделать.
Люди, слушающие меня, смеются. Они знают, как это бывает, и не хотят, чтоб я держал их за дураков. Они не дураки.
— Понимаете, — прибегал я к последнему доводу, — Алексей Иванов прекрасный писатель, он написал несколько литературных шедевров.
На меня уже не смотрят. Во мне разочарованы.
— Никакие литературные стратегии не способны привить интерес к сочинениям плохого писателя — если речь идёт про более-менее серьёзную литературу, — продолжал нудить я. — Мне известны несколько очень богатых людей, которые, заработав все деньги на свете, начинали писать прозу. Выход своих сочинений они обставляли пышно, как юбилей любимой мамы: реклама на радио, бегущая строка в общественном транспорте, стикеры в метро, хвалебные развороты в самых тиражных печатных изданиях и т.д., и т.п.
Итог озадачивал: продано десять тысяч экземпляров первой книги, второй — пять тысяч, третьей — одна тысяча.
Подобных казусов — множество.
Обратных примеров — нет.
Любовь к Виктору Пелевину — народная, искренняя, её не надуешь, как воздушный шарик. Любовь к Людмиле Улицкой — искренняя, и тоже, в определенном смысле, народная, и уж точно никем не придуманная.
Мало того, литература — это не шоу-бизнес, здесь нет многомиллионных прибылей, и даже
миллионные встречаются крайне редко. Тут нельзя поставить на кон золотую монету и
получить мешок монет в качестве чистой прибыли.
Так что издатели никаких монет давно не ставят ни на кого, а тихо ждут, когда что-нибудь само прорастёт.
В литературе не так много легковерной публики, которую можно обмануть.
Огорчённые невниманием сочинители искренне верят, что читателям можно навязать любую ерунду. Слушайте, у нас в России серьёзную литературу читают считанные тысячи человек. Вы всерьёз считаете их идиотами? Но если они идиоты, которые покупаются на любую чушь, — зачем вам нужны такие читатели?
Оппоненты молчат и хитро улыбаются.
Да, чуть не забыл про самое главное! Все знают: литературу ещё в 90-е захватили известно какие люди заезжие и правят там свой бесовской бал.
— Э! — просил я своих собеседников, — годы 90-е — в некотором смысле уже история. Но взгляните сегодня на новую литературную генерацию: Михаил Елизаров, Денис Гуцко, Роман Сенчин, Дмитрий Данилов, Сергей Шаргунов, Андрей Рубанов — всё русские ребята. Такие морды — смотреть страшно. Ни одного приличного интеллигентного лица. Есть ещё Ильдар Абузяров, он татарин, — ну, то есть опять, считай, русский. И Герман Садулаев, чеченец. И Алиса Ганиева, дагестанка.
Читать дальше здесь
Комментариев нет:
Отправить комментарий