О Кормане
Ещё
Дора Черашняя. Пути анализа лирики
2. Говоря о другом человеке (его жизни, судьбе, характере, ситуации и т.д.), Я принимает на себя функцию повествователя, но, в отличие от эпического повествователя, остается в тексте главной точкой отсчёта. Это значит, что через изображение героя (героев) повествователь, в конечном счёте, характеризует свой духовный мир и свой круг жизненных интересов. Повествование в лирике может быть безличным, что меняет расстояние между говорящим и героем, меняет степень включенности лирического субъекта в изображенную ситуацию. Однако точка отсчёта не меняется.
3. Когда предметом изображения в лирике является пейзаж, социальная жизнь, состояние мира, моральная или иная общая проблематика, лирический субъект (он может быть личным или безличным) придает изображению неповторимую эмоциональную окрашенность, легко узнаваемый отпечаток своей духовной личности. Б. О. Корман назвал его собственно автором.
4. Я в лирике может высказываться и от лица другого человека. Не в форме прямой речи, заключенной в кавычки, а в форме лирического высказывания, когда речь принадлежит лирическому Я, но очевидно, что это не авторское Я. Читатель подготовлен к этому уже названием текста («Казачья колыбельная песня» М. Ю. Лермонтова; «Песня цыганки» Я. П. Полонского; «Катерина», «Огородник», «Песнь Марии» и другие такого типа стихотворения Н. А. Некрасова; из нашей современности – многие стихи А. Галича, В. Высоцкого). В этом случае мы говорим о «ролевой» лирике, или драматической, драматизированной. Стилистически речь «ролевого» Я отличается от речи основных авторских голосов, но лирическая форма самораскрытия другого человека возвышает его до общечеловеческого нравственного уровня (универсализирует), приравнивает ценностно к другим авторским голосам. В таких стихотворениях проявляется способность поэта почувствовать и передать «поэзию чужого Я» (выражение Н. Я. Берковского).
Дора Черашняя "Осип Мандельштам. «Silentium»: возврат или становление?"
Ещё
Дора Черашняя. Пути анализа лирики
Итак, нас интересует в первую очередь тот, кому принадлежит
лирическое высказывание. Это основной (или первичный) субъект речи,
лирический субъект, один из авторских голосов, одна из ипостасей (масок)
автора. Это всё синонимы одного и того же – главного говорящего. Он-то и
является в лирике точкой отсчёта (термин Т. Сильман), которая
выражается в пространственно-временном сочетании ЗДЕСЬ и СЕЙЧАС.
Для понимания текста очень важно обратить внимание на то, совпадает
ли точка отсчёта с тем, о чём идет речь, или не совпадает. Простейшие
примеры: «Сижу за решёткой в темнице сырой…» и «Вчерашний день, часу в
шестом…». Разговор в лирике может идти о чём угодно, совершаемом где и
когда угодно, однако основной лирический субъект (как точка отсчёта) в
итоге вернёт его к здесь и сейчас, то есть к себе. При любой предметной,
пейзажной, повествовательной, исторической и т. д. зашифрованности
лирического субъекта, центром его внимания остаётся душевный строй
личности.
Вот почему, наряду с вопросом, о ком или о чем идет речь, важно прояснить, кто это говорит и чье сознание выражается.
Терминологию и методику субъектного анализа лирики разработал и
применил к изучению лирики XIX века профессор Б. О. Корман (1922-1983).
Он предполагал, что дальнейшее расширение материала должно обогащать и
уточнять методику, а однажды заметил: «Хорошо, когда материал поправляет
методику».
О чём идёт речь и кто говорит
Основные субъекты лирического высказывания различаются между собой именно по этим параметрам.
1. Открытое авторское Я может говорить о себе самом, совпадать с предметом речи, быть, по выражению Л. Я. Гинзбург, «собственным объектом». В этом случае мы имеем дело с лирическим героем.2. Говоря о другом человеке (его жизни, судьбе, характере, ситуации и т.д.), Я принимает на себя функцию повествователя, но, в отличие от эпического повествователя, остается в тексте главной точкой отсчёта. Это значит, что через изображение героя (героев) повествователь, в конечном счёте, характеризует свой духовный мир и свой круг жизненных интересов. Повествование в лирике может быть безличным, что меняет расстояние между говорящим и героем, меняет степень включенности лирического субъекта в изображенную ситуацию. Однако точка отсчёта не меняется.
3. Когда предметом изображения в лирике является пейзаж, социальная жизнь, состояние мира, моральная или иная общая проблематика, лирический субъект (он может быть личным или безличным) придает изображению неповторимую эмоциональную окрашенность, легко узнаваемый отпечаток своей духовной личности. Б. О. Корман назвал его собственно автором.
4. Я в лирике может высказываться и от лица другого человека. Не в форме прямой речи, заключенной в кавычки, а в форме лирического высказывания, когда речь принадлежит лирическому Я, но очевидно, что это не авторское Я. Читатель подготовлен к этому уже названием текста («Казачья колыбельная песня» М. Ю. Лермонтова; «Песня цыганки» Я. П. Полонского; «Катерина», «Огородник», «Песнь Марии» и другие такого типа стихотворения Н. А. Некрасова; из нашей современности – многие стихи А. Галича, В. Высоцкого). В этом случае мы говорим о «ролевой» лирике, или драматической, драматизированной. Стилистически речь «ролевого» Я отличается от речи основных авторских голосов, но лирическая форма самораскрытия другого человека возвышает его до общечеловеческого нравственного уровня (универсализирует), приравнивает ценностно к другим авторским голосам. В таких стихотворениях проявляется способность поэта почувствовать и передать «поэзию чужого Я» (выражение Н. Я. Берковского).
В статье приведены примеры субъектного анализа поэтического текста по методике Бориса Кормана.
Дора Черашняя "Осип Мандельштам. «Silentium»: возврат или становление?"
Комментариев нет:
Отправить комментарий