Читаю журнал "Семь искусств". 2014, №11, 12. Редактор - Евгений Беркович.
1.Надежда Винокур "Эта загадочная, загадочная "Пиковая дама".
"И вот – Германн, заболевший манией обогащения, решивший добиться этого любым путем. Если до рассказа Томского Германн мечтал лишь о богатстве, обеспечившем его существование, то услышав историю о таинственных трех картах, он стал одержим страстным желанием, безумной идеей завладеть тайной. О герое Пушкина бесконечно спорили и исследователи, и просто читатели, выдвигая разные предположения и гипотезы, пытаясь понять: что за человек Германн, обладающий "сильными страстями и огненным воображением"; когда настигло его безумие, когда его страсть превратилась в пагубную? При ночном появлении мертвой графини, пришедшей к Германну и открывшей ему те никому не ведомые карты: тройка, семерка, туз? Или же, три дня ранее, на отпевании покойницы, когда ему показалось, что она из гроба насмешливо посмотрела на него, прищуривая одним глазом? А скорее всего, когда он "обдернулся", увидев на зеленом сукне символ "тайной недоброжелательности" – пиковую даму, вместо туза ("холостой выстрел!"), и снова она прищурилась и усмехнулась.
Где ответы на эти вопросы? Где реальность, а где фантастика? На самом деле, здесь есть и то, и другое. Описание привидения в виде графини, призрака в белом одеянии, сначала заглянувшего в окно, а потом вошедшего в комнату Германа – это, разумеется, фантастический образ. В то же самое время это есть ни что иное, как реальность – беспокойный сон человека, галлюцинация, больное воспаленное воображение вместе с алкоголем, подействовавшим на никогда ранее не пьющего Германна.
Графиня мертва, и тайна трех карт умерла вместе с ней. Почему Германн приходит на отпевание графини? Его мучает раскаяние, желание повиниться перед усопшей? Но он ведь – только косвенная причина ее смерти, его пистолет не был заряжен. Он гораздо больше виноват перед Лизой, которую жестоко обманул и, воспользовавшись ее доверием и любовью, сделал ее слепым орудием в своих руках. И на какой-то момент, видя горько плачущую девушку, он ощутил – нет, не раскаяние, – просто мимолетное сердечное терзание".
С самого начала коктебельского знакомства Цветаева верила, что Эфрон будет соответствовать требованиям её воображения, – он будет одновременно ранимым и бесстрашным, нежным и решительным, беспомощным и заботливым. Однако судьба семьи складывалась так, что Марине приходилось самой воспитывать детей. На протяжении всей жизни у Эфрона волею судьбы не окажется свободного времени для семьи, в том числе и для её материального обеспечения. Когда началась гражданская война, Эфрон, закончив Первую Петергофскую школу прапорщиков, стал офицером Добровольческой белой армии и – пропал без вести. Цветаева осталась в Москве одна с пятилетней Алей и шестимесячной Ириной".
Несмотря на яркость, они простые, «одномерные». Не считаясь ни с чем, они предъявляют своим носителям очень высокие требования. Носители же демонстрируют четыре варианта поведения: уход из семьи и «следование за своим именем» (полковник Сарторис); уход из жизни (Квентин); «обратное поведение» (Иисус, Темпл, Квентина, Джул); смена имени (Ланселот – Лэмп).
К другому, совершенно особому типу относится имя Кристмас. Оно: 1) яркое, как в предыдущем случае 2) но при этом ещё и сложное, «многомерное». Предсказать судьбу персонажа, это имя носящего, невозможно. Можно только сказать, что судьба эта не будет рядовой.
И наконец, есть имена неприметные, от которых никаких сюрпризов не ждёшь: Милли, Минк, Нэнси. Тем не менее, они развёртываются в сложные сюжетно-ассоциативные построения".
Теперь посмотрим, как формально строит свою конструкцию Бродский И, на мой взгляд, это еще, чтобы не сказать, гораздо, интереснее.
Стихотворение написано двух- и трехстопным ямбом. Каждое двенадцатистишие разбито на три катрена. Рифмы – охватные. По краям - мужские, внутри женские. Количество стоп в стихах катренов почти не меняется. В основном это: 3-2-3-2. Сбоев (так я назвал отклонение от нормы) – всего три (на протяжении 168 стихов - !). В седьмой строфе третий катрен выглядит так: 2-3-2-2. В двенадцатой тот же третий катрен: 2-2-3-2. И, наконец, в первом куплете первые два катрена построены так: 3-3-3-2. Имеет ли это какой-либо смысл, то есть, можно ли рассматривать эти сбои как некую акцентировку, я судить не берусь. Но, если уж совсем «заформализоваться» (или высасывать из пальца), то: первая часть, понятно, выделена как начало всего цикла. Если разбить все стихотворение чуть иначе, не на пять частей, а на четыре, (или даже на три), то второй сбой приходится на начало второго построения – второй части симфонии (помните?). Или на начало разработки (главных тем).
Тогда третий сбой, который находится в начале кульминации, одновременно акцентирует начало Финала нашей с Бродским симфонии. Впрочем, вероятно, эти домыслы есть только домыслы.
Как мы помним, речь в стихотворении идет о скоротечности жизни бабочки. Да и нашей, конечно, тоже. Так сказать, на полях. Не выписанное сравнение. И Бродский ограничивает свои стихи двумя и тремя стопами. Как же виртуозно нужно владеть техникой стихосложения, чтобы суметь втиснуть в столь короткие стихи свои мысли без потерь. Не могу удержаться и не процитировать – для подтверждения – одну фразу из стихотворения. Это и есть та самая кульминация".
1.Надежда Винокур "Эта загадочная, загадочная "Пиковая дама".
"И вот – Германн, заболевший манией обогащения, решивший добиться этого любым путем. Если до рассказа Томского Германн мечтал лишь о богатстве, обеспечившем его существование, то услышав историю о таинственных трех картах, он стал одержим страстным желанием, безумной идеей завладеть тайной. О герое Пушкина бесконечно спорили и исследователи, и просто читатели, выдвигая разные предположения и гипотезы, пытаясь понять: что за человек Германн, обладающий "сильными страстями и огненным воображением"; когда настигло его безумие, когда его страсть превратилась в пагубную? При ночном появлении мертвой графини, пришедшей к Германну и открывшей ему те никому не ведомые карты: тройка, семерка, туз? Или же, три дня ранее, на отпевании покойницы, когда ему показалось, что она из гроба насмешливо посмотрела на него, прищуривая одним глазом? А скорее всего, когда он "обдернулся", увидев на зеленом сукне символ "тайной недоброжелательности" – пиковую даму, вместо туза ("холостой выстрел!"), и снова она прищурилась и усмехнулась.
Где ответы на эти вопросы? Где реальность, а где фантастика? На самом деле, здесь есть и то, и другое. Описание привидения в виде графини, призрака в белом одеянии, сначала заглянувшего в окно, а потом вошедшего в комнату Германа – это, разумеется, фантастический образ. В то же самое время это есть ни что иное, как реальность – беспокойный сон человека, галлюцинация, больное воспаленное воображение вместе с алкоголем, подействовавшим на никогда ранее не пьющего Германна.
Графиня мертва, и тайна трех карт умерла вместе с ней. Почему Германн приходит на отпевание графини? Его мучает раскаяние, желание повиниться перед усопшей? Но он ведь – только косвенная причина ее смерти, его пистолет не был заряжен. Он гораздо больше виноват перед Лизой, которую жестоко обманул и, воспользовавшись ее доверием и любовью, сделал ее слепым орудием в своих руках. И на какой-то момент, видя горько плачущую девушку, он ощутил – нет, не раскаяние, – просто мимолетное сердечное терзание".
2.Мина Полянская "Неотвратимость коктебельской встречи: Марина Цветаева и Сергей Эфрон[1] Коктебельский текст".
"Предварительное знание об этом сохранило их союз. Впоследствии Цветаева придёт к печальному выводу, что встреча с прекраснейшим человеком Сергеем Эфроном должна была перерасти в дружбу, а привела к раннему браку. «А ранний брак (как у меня) вообще катастрофа, удар на всю жизнь»[21], писала она А. Тесковой. Но подобные признания придут потом. С самого начала коктебельского знакомства Цветаева верила, что Эфрон будет соответствовать требованиям её воображения, – он будет одновременно ранимым и бесстрашным, нежным и решительным, беспомощным и заботливым. Однако судьба семьи складывалась так, что Марине приходилось самой воспитывать детей. На протяжении всей жизни у Эфрона волею судьбы не окажется свободного времени для семьи, в том числе и для её материального обеспечения. Когда началась гражданская война, Эфрон, закончив Первую Петергофскую школу прапорщиков, стал офицером Добровольческой белой армии и – пропал без вести. Цветаева осталась в Москве одна с пятилетней Алей и шестимесячной Ириной".
3.“Гамлеты в хаки стреляют без колебаний”.
"Так почему все-таки старый Гамлет был убит? Шекспир не дает намека, но давайте взглянем на это с неожиданной стороны: а не было ли политических причин, хотя бы косвенно оправдывающих Клавдия? Отец правил более 30 лет, и именно он привел датскую державу к состоянию «гнили», расшатавшегося века, восстановить который Гамлет чувствует себя призванным. Клавдий был избран легко – значит, старый Гамлет порядком надоел. Клавдий показывает себя умелым правителем, который ладит с подданными, и он быстро становится популярен. Не можем ли мы заключить, что явление старого Гамлета в виде Призрака было его последним вкладом в «гниль» датской державы путем побуждения его впечатлительного сына к раздору?
Подобных событий в жизни царственных династий было полным-полно. Англия за 120-150 лет до написания трагедии прошла через Войну Роз, в которой цареубийство было скорее нормой, чем исключением. Мы знаем два аналога в истории дома Романовых: свержение и убийство Петра III Екатериной II в 1762 г., когда их сыну Павлу было около 8 лет, и свержение-убийство этого Павла его сыном Александром в 1801 г. (А уж то количество мужчин, через которое прошла жизнь Екатерины, наверняка можно было бы охарактеризовать словом «похоть».) Тем не менее, и историческая наука, и народная память не очень осуждают и Екатерину, и Александра за эти два переворота-убийства. Представьте себе, что лет через десять после убийства Петра III его дух явился бы к 18-летнему Павлу, настроил бы его на месть, тот сверг бы Екатерину и воцарился бы сам. Не было бы блестящего екатерининского века, а все отрицательные проблемы правления Павла проявились бы на 24 года раньше.
Естественно задать вопрос: а почему Гамлет не наследовал отцу и не стал королем? В шекспировской Англии уже твердо был установлен принцип наследования от отца к детям, даже к женщине – «Гамлет» был написан при Елизавете I. Но Шекспир полагал, что в Скандинавии гамлетовского времени выборы и наследование братом было обычным делом. Мы видим, что в соседней Норвегии мучается от безделья Фортинбрас, отцу которого наследовал его дядя. Правда, во время смерти отца Фортинбрас был младенцем, но когда он вырос, он мог бы получить престол, однако и ему его никто не предлагал...Король, единственный в пьесе персонаж, кто не уступает Гамлету по интеллекту, все это слышит и совсем не верит ни в сумасшествие, ни в идею Полония о несчастной любви. А верит он тому, что Гамлет хочет трон. Тут уже ни о каком сотрудничестве речи быть не может, и Клавдий говорит Полонию, что пошлет Гамлета в Англию для сбора дани, ибо «безумье сильных требует надзора» (Л., III-1-190). Пока еще он не предполагает, что Гамлет поедет не один, и у нас нет оснований думать, что уже в это время Клавдий думает об убийстве Гамлета ".
Подобных событий в жизни царственных династий было полным-полно. Англия за 120-150 лет до написания трагедии прошла через Войну Роз, в которой цареубийство было скорее нормой, чем исключением. Мы знаем два аналога в истории дома Романовых: свержение и убийство Петра III Екатериной II в 1762 г., когда их сыну Павлу было около 8 лет, и свержение-убийство этого Павла его сыном Александром в 1801 г. (А уж то количество мужчин, через которое прошла жизнь Екатерины, наверняка можно было бы охарактеризовать словом «похоть».) Тем не менее, и историческая наука, и народная память не очень осуждают и Екатерину, и Александра за эти два переворота-убийства. Представьте себе, что лет через десять после убийства Петра III его дух явился бы к 18-летнему Павлу, настроил бы его на месть, тот сверг бы Екатерину и воцарился бы сам. Не было бы блестящего екатерининского века, а все отрицательные проблемы правления Павла проявились бы на 24 года раньше.
Естественно задать вопрос: а почему Гамлет не наследовал отцу и не стал королем? В шекспировской Англии уже твердо был установлен принцип наследования от отца к детям, даже к женщине – «Гамлет» был написан при Елизавете I. Но Шекспир полагал, что в Скандинавии гамлетовского времени выборы и наследование братом было обычным делом. Мы видим, что в соседней Норвегии мучается от безделья Фортинбрас, отцу которого наследовал его дядя. Правда, во время смерти отца Фортинбрас был младенцем, но когда он вырос, он мог бы получить престол, однако и ему его никто не предлагал...Король, единственный в пьесе персонаж, кто не уступает Гамлету по интеллекту, все это слышит и совсем не верит ни в сумасшествие, ни в идею Полония о несчастной любви. А верит он тому, что Гамлет хочет трон. Тут уже ни о каком сотрудничестве речи быть не может, и Клавдий говорит Полонию, что пошлет Гамлета в Англию для сбора дани, ибо «безумье сильных требует надзора» (Л., III-1-190). Пока еще он не предполагает, что Гамлет поедет не один, и у нас нет оснований думать, что уже в это время Клавдий думает об убийстве Гамлета ".
4.Наречение живущих. Проза Фолкнера: имена и судьбы".
"Итоги. Эти шесть (если угодно – семь) имён – полковник Сарторис, Иисус, Темпл, Квентин(а), Джул, Ланселот – обладают двумя свойствами: они яркие, декларативные, «с претензией», сразу обращают на себя внимание. Несмотря на яркость, они простые, «одномерные». Не считаясь ни с чем, они предъявляют своим носителям очень высокие требования. Носители же демонстрируют четыре варианта поведения: уход из семьи и «следование за своим именем» (полковник Сарторис); уход из жизни (Квентин); «обратное поведение» (Иисус, Темпл, Квентина, Джул); смена имени (Ланселот – Лэмп).
К другому, совершенно особому типу относится имя Кристмас. Оно: 1) яркое, как в предыдущем случае 2) но при этом ещё и сложное, «многомерное». Предсказать судьбу персонажа, это имя носящего, невозможно. Можно только сказать, что судьба эта не будет рядовой.
И наконец, есть имена неприметные, от которых никаких сюрпризов не ждёшь: Милли, Минк, Нэнси. Тем не менее, они развёртываются в сложные сюжетно-ассоциативные построения".
5. "Главная тайна Троянской войны".
«Илиада» – древнейшая из вершин европейской поэзии – до сих пор остаётся современной, так как поднимает вечные вопросы. Вопросы героизма и славы, предательства и любви, патриотизма и самопожертвования, а также губительного эгоизма. Эта «Библия Древней Греции» останется современной и через тысячи лет, потому что говорит о вечном.
И тем не менее, «Илиада» до сих пор остаётся поэмой-загадкой. О ней спорят, её изучают, но загадок не становится меньше. До сих пот нас мучают вопросы: была ли та, гомеровская, Троя на самом деле? Была ли Троянская война такой, какой её описывает Гомер? Действительно ли она длилась долгих десять лет? Был ли сам Гомер историческим лицом? И это лишь несколько вопросов, касающихся исторической составляющей. Кстати сказать, в античности таких вопросов не стояло, так как в «Илиаду» верили, как в историческое сказание.
Однако поэма вызывает вопросы и художественного наполнения: построения и содержания. Например, почему Гомер рассказывает не о всей войне, а выбрал лишь один эпизод, касающийся ссоры Ахиллеса с Агамемноном? И если поэма повествует о гневе Ахиллеса на Агамемнона, то почему этот гнев заканчивается задолго до окончания самой поэмы. На это противоречие указывает и исследователь Гомера А. Лосев в своей работе «Гомер» в разделе «Противоречия у Гомера»: «Что касается "Илиады", то основным и наиболее решительным противоречием в этой поэме является то, что намеченная здесь в I песне тема о "гневе Ахилла" и "решении Зевса" в дальнейшем совсем забывается, и о реальном развитии этой темы можно говорить только с песни XI, причем по содержанию этой последней Ахилл вполне мог бы испытывать удовлетворение, однако он не принимает участия в войне еще до XIX песни».
В этой связи немало вопросов вызывает и сам Ахиллес. Например, если Ахиллес является главным героем поэмы, то почему Гомер показывает его «урывками», лишь в нескольких из двадцати четырёх песен? А также очень интересен вопрос о том, как сам Гомер относится к Ахиллесу? Об этом я подробно пишу в статье «Особенности «Илиады» и её главного героя».
Исследований «Илиады» довольно много и, кажется, что ничего нового уже сказать о поэме невозможно. Но каждый её исследователь непременно открывает в ней нечто ранее неизвестное. И это тоже говорит о том, что поэма по-прежнему жива и современна.
Напомним, что исследовать и изучать «Илиаду» стали уже в античности. Например, Геродот считал, что Гомер и Гесиод «составили для эллинов родословные богов». По мнению Страбона Гомер открыл знания об ойкумене, о народах и их культуре. Фукидид, Павсаний и Плутарх считали «Илиаду» историческим трудом. Аристотель в своих «Трудных местах из Гомера» предпринял попытку анализировать тексты «Илиады» и «Одиссеи». Были и критики Гомера, наиболее известный из которых Зоил. Но доставалось Гомеру и от Ксенофана, Гераклита, Эпикура и даже от Платона".
"Таким образом, мы видим пять четко выделенных, но, в то же время, крепко спаянных частей одного цикла. Таково смысловое выстраивание стихотворения «Бабочка». «Илиада» – древнейшая из вершин европейской поэзии – до сих пор остаётся современной, так как поднимает вечные вопросы. Вопросы героизма и славы, предательства и любви, патриотизма и самопожертвования, а также губительного эгоизма. Эта «Библия Древней Греции» останется современной и через тысячи лет, потому что говорит о вечном.
И тем не менее, «Илиада» до сих пор остаётся поэмой-загадкой. О ней спорят, её изучают, но загадок не становится меньше. До сих пот нас мучают вопросы: была ли та, гомеровская, Троя на самом деле? Была ли Троянская война такой, какой её описывает Гомер? Действительно ли она длилась долгих десять лет? Был ли сам Гомер историческим лицом? И это лишь несколько вопросов, касающихся исторической составляющей. Кстати сказать, в античности таких вопросов не стояло, так как в «Илиаду» верили, как в историческое сказание.
Однако поэма вызывает вопросы и художественного наполнения: построения и содержания. Например, почему Гомер рассказывает не о всей войне, а выбрал лишь один эпизод, касающийся ссоры Ахиллеса с Агамемноном? И если поэма повествует о гневе Ахиллеса на Агамемнона, то почему этот гнев заканчивается задолго до окончания самой поэмы. На это противоречие указывает и исследователь Гомера А. Лосев в своей работе «Гомер» в разделе «Противоречия у Гомера»: «Что касается "Илиады", то основным и наиболее решительным противоречием в этой поэме является то, что намеченная здесь в I песне тема о "гневе Ахилла" и "решении Зевса" в дальнейшем совсем забывается, и о реальном развитии этой темы можно говорить только с песни XI, причем по содержанию этой последней Ахилл вполне мог бы испытывать удовлетворение, однако он не принимает участия в войне еще до XIX песни».
В этой связи немало вопросов вызывает и сам Ахиллес. Например, если Ахиллес является главным героем поэмы, то почему Гомер показывает его «урывками», лишь в нескольких из двадцати четырёх песен? А также очень интересен вопрос о том, как сам Гомер относится к Ахиллесу? Об этом я подробно пишу в статье «Особенности «Илиады» и её главного героя».
Исследований «Илиады» довольно много и, кажется, что ничего нового уже сказать о поэме невозможно. Но каждый её исследователь непременно открывает в ней нечто ранее неизвестное. И это тоже говорит о том, что поэма по-прежнему жива и современна.
Напомним, что исследовать и изучать «Илиаду» стали уже в античности. Например, Геродот считал, что Гомер и Гесиод «составили для эллинов родословные богов». По мнению Страбона Гомер открыл знания об ойкумене, о народах и их культуре. Фукидид, Павсаний и Плутарх считали «Илиаду» историческим трудом. Аристотель в своих «Трудных местах из Гомера» предпринял попытку анализировать тексты «Илиады» и «Одиссеи». Были и критики Гомера, наиболее известный из которых Зоил. Но доставалось Гомеру и от Ксенофана, Гераклита, Эпикура и даже от Платона".
Теперь посмотрим, как формально строит свою конструкцию Бродский И, на мой взгляд, это еще, чтобы не сказать, гораздо, интереснее.
Стихотворение написано двух- и трехстопным ямбом. Каждое двенадцатистишие разбито на три катрена. Рифмы – охватные. По краям - мужские, внутри женские. Количество стоп в стихах катренов почти не меняется. В основном это: 3-2-3-2. Сбоев (так я назвал отклонение от нормы) – всего три (на протяжении 168 стихов - !). В седьмой строфе третий катрен выглядит так: 2-3-2-2. В двенадцатой тот же третий катрен: 2-2-3-2. И, наконец, в первом куплете первые два катрена построены так: 3-3-3-2. Имеет ли это какой-либо смысл, то есть, можно ли рассматривать эти сбои как некую акцентировку, я судить не берусь. Но, если уж совсем «заформализоваться» (или высасывать из пальца), то: первая часть, понятно, выделена как начало всего цикла. Если разбить все стихотворение чуть иначе, не на пять частей, а на четыре, (или даже на три), то второй сбой приходится на начало второго построения – второй части симфонии (помните?). Или на начало разработки (главных тем).
Тогда третий сбой, который находится в начале кульминации, одновременно акцентирует начало Финала нашей с Бродским симфонии. Впрочем, вероятно, эти домыслы есть только домыслы.
Как мы помним, речь в стихотворении идет о скоротечности жизни бабочки. Да и нашей, конечно, тоже. Так сказать, на полях. Не выписанное сравнение. И Бродский ограничивает свои стихи двумя и тремя стопами. Как же виртуозно нужно владеть техникой стихосложения, чтобы суметь втиснуть в столь короткие стихи свои мысли без потерь. Не могу удержаться и не процитировать – для подтверждения – одну фразу из стихотворения. Это и есть та самая кульминация".
Комментариев нет:
Отправить комментарий