ПОСЛЕДНЕЕ СВИДАНИЕ
Мы были когда-то короткими, близкими друзьями... Но настал недобрый миг — и мы расстались, как враги.Прошло много лет... И вот, заехав в город, где он жил, я узнал, что он безнадежно болен — и желает видеться со мною.Я отправился к нему, вошел в его комнату... Взоры наши встретились.Я едва узнал его. Боже! что с ним сделал недуг!Желтый, высохший, с лысиной во всю голову, с узкой седой бородой, он сидел в одной, нарочно изрезанной рубахе... Он не мог сносить давление самого легкого платья. Порывисто протянул он мне страшно худую, словно обглоданную руку, усиленно прошептал несколько невнятных слов — привет ли то был, упрек ли, кто знает? Изможденная грудь заколыхалась — и на съёженные зрачки загоревшихся глаз скатились две скупые, страдальческие слезинки.Сердце во мне упало... Я сел на стул возле него — и, опустив невольно взоры перед тем ужасом и безобразием, также протянул руку.Но мне почудилось, что не его рука взялась за мою.Мне почудилось, что между нами сидит высокая, тихая, белая женщина. Длинный покров облекает ее с ног до головы. Никуда не смотрят ее глубокие бледные глаза; ничего не говорят ее бледные строгие губы...Эта женщина соединила наши руки... Она навсегда примирила нас.Да... Смерть нас примирила.
Мы были когда-то короткими, близкими друзьями... Но настал недобрый миг — и мы расстались, как враги.Прошло много лет... И вот, заехав в город, где он жил, я узнал, что он безнадежно болен — и желает видеться со мною.Я отправился к нему, вошел в его комнату... Взоры наши встретились.Я едва узнал его. Боже! что с ним сделал недуг!Желтый, высохший, с лысиной во всю голову, с узкой седой бородой, он сидел в одной, нарочно изрезанной рубахе... Он не мог сносить давление самого легкого платья. Порывисто протянул он мне страшно худую, словно обглоданную руку, усиленно прошептал несколько невнятных слов — привет ли то был, упрек ли, кто знает? Изможденная грудь заколыхалась — и на съёженные зрачки загоревшихся глаз скатились две скупые, страдальческие слезинки.Сердце во мне упало... Я сел на стул возле него — и, опустив невольно взоры перед тем ужасом и безобразием, также протянул руку.Но мне почудилось, что не его рука взялась за мою.Мне почудилось, что между нами сидит высокая, тихая, белая женщина. Длинный покров облекает ее с ног до головы. Никуда не смотрят ее глубокие бледные глаза; ничего не говорят ее бледные строгие губы...Эта женщина соединила наши руки... Она навсегда примирила нас.Да... Смерть нас примирила.
Апрель 1878
Примечания
Тургенев описывает здесь посещение им тяжело больного Некрасова на его петербургской квартире, состоявшееся в начале июня ст. ст. 1877 г.[173] Эта встреча Тургенева с Некрасовым была первой после разрыва их отношений в начале 1860-х годов, завершившегося взаимной многолетней неприязнью, и последней перед смертью Некрасова, умершего полгода спустя (27 декабря ст. ст. 1877 г.). В письме к М. М. Стасюлевичу от 24 мая 1877 г. А. Н. Пыпин сообщил, что Некрасов, узнав о приезде Тургенева в Петербург (известие об этом появилось на другой день после его приезда в «С. -Петербургских ведомостях», 1877, № 142, с. 102), просил передать ему, что всегда любил его. На предложение Пыпина повидаться с Тургеневым Некрасов ответил согласием и просил назначить встречу на 25 мая; однако состоялась она на неделю позже и в присутствии не Стасюлевича, как предполагалось, а П. В. Анненкова, приехавшего с Тургеневым. Узнав о смерти Некрасова. Тургенев писал Анненкову 9 (21) января 1878 г.: «… вместе с ним умерла бо́льшая часть нашего прошедшего и нашей молодости. Помните, каким мы его с Вами видели в июне?» Незадолго до того, 1 (13) января 1878 г., Тургенев писал в Петербург А. В. Топорову: «С немалым огорчением узнал я о смерти Некрасова; надо было ее ожидать и даже удивительно, как он мог так долго бороться. Никогда не выйдет у меня из памяти его лицо, каким я его видел нынешней весною». О безнадежном положении Некрасова Тургенев знал уже раньше из писем того же Топорова, хлопотавшего о примирении обоих писателей. По этому поводу Тургенев сообщал Ю. П. Вревской 18 (30) января 1877 г.: «Я бы сам охотно написал Некрасову: перед смертью всё сглаживается — да и кто из нас прав, кто виноват? <…> Но я боюсь произвести на него тяжелое впечатление: не будет ли ему мое письмо казаться каким-то предсмертным вестником». Отголосок слов «перед смертью всё сглаживается» мы находим и в «Последнем свидании» («Смерть нас примирила»). В статье о смерти Гоголя (1852) Тургенев писал, что «смерть имеет очищающую и примиряющую силу: клевета и зависть, вражда и недоразумения — всё смолкает перед самою обыкновенною могилой». В перечне («Сюжеты») беловой рукописи заглавие этого стихотворения записано так: «Два друга» («Смерть, кот<орая> приходит примирить»). Дата в рукописях: «Апрель-май 1878».
Очевидицей встречи Тургенева с Некрасовым была жена больного поэта. Запись ее рассказа была напечатана (Евгеньев В. Зинаида Николаевна Некрасова. — Жизнь для всех, 1915, № 2, с. 337–338). «Тургенев, — рассказывала она, — с цилиндром в руках, бодрый, высокий, представительный, появился в дверях столовой, которая прилегала у нас к передней. Взглянул на Николая Алексеевича и застыл, пораженный его видом. А у мужа по лицу страдальческая судорога прошла; видимо, невмоготу ему было бороться с приступами невыразимого душевного волнения… Поднял тонкую исхудавшую руку, сделал ею прощальный жест в сторону Тургенева, которым как бы хотел сказать, что не в силах с ним говорить… Тургенев, лицо которого также было искажено от волнения, молча благословил мужа и исчез в дверях. Ни слова не было сказано во время этого свидания, а сколько перечувствовали оба!» Ч. Ветринский (см.: Тургенев и Некрасов. Заметки к их биографиям. — В кн.: Огни. История. Литература. Пг., 1916. Кн. 1, с. 283–284) справедливо заподозрил точность некоторых деталей рассказа З. Н. Некрасовой, в частности — ее утверждение, что Тургенев первый захотел повидать больного поэта, да и сам Тургенев в «Последнем свидании» утверждает обратное.
173. О дате этой встречи см.: Ашукин Н. С. Летопись жизни и творчества Н. А. Некрасова. М.; Л., 1935, с. 509–510.
Тургенев описывает здесь посещение им тяжело больного Некрасова на его петербургской квартире, состоявшееся в начале июня ст. ст. 1877 г.[173] Эта встреча Тургенева с Некрасовым была первой после разрыва их отношений в начале 1860-х годов, завершившегося взаимной многолетней неприязнью, и последней перед смертью Некрасова, умершего полгода спустя (27 декабря ст. ст. 1877 г.). В письме к М. М. Стасюлевичу от 24 мая 1877 г. А. Н. Пыпин сообщил, что Некрасов, узнав о приезде Тургенева в Петербург (известие об этом появилось на другой день после его приезда в «С. -Петербургских ведомостях», 1877, № 142, с. 102), просил передать ему, что всегда любил его. На предложение Пыпина повидаться с Тургеневым Некрасов ответил согласием и просил назначить встречу на 25 мая; однако состоялась она на неделю позже и в присутствии не Стасюлевича, как предполагалось, а П. В. Анненкова, приехавшего с Тургеневым. Узнав о смерти Некрасова. Тургенев писал Анненкову 9 (21) января 1878 г.: «… вместе с ним умерла бо́льшая часть нашего прошедшего и нашей молодости. Помните, каким мы его с Вами видели в июне?» Незадолго до того, 1 (13) января 1878 г., Тургенев писал в Петербург А. В. Топорову: «С немалым огорчением узнал я о смерти Некрасова; надо было ее ожидать и даже удивительно, как он мог так долго бороться. Никогда не выйдет у меня из памяти его лицо, каким я его видел нынешней весною». О безнадежном положении Некрасова Тургенев знал уже раньше из писем того же Топорова, хлопотавшего о примирении обоих писателей. По этому поводу Тургенев сообщал Ю. П. Вревской 18 (30) января 1877 г.: «Я бы сам охотно написал Некрасову: перед смертью всё сглаживается — да и кто из нас прав, кто виноват? <…> Но я боюсь произвести на него тяжелое впечатление: не будет ли ему мое письмо казаться каким-то предсмертным вестником». Отголосок слов «перед смертью всё сглаживается» мы находим и в «Последнем свидании» («Смерть нас примирила»). В статье о смерти Гоголя (1852) Тургенев писал, что «смерть имеет очищающую и примиряющую силу: клевета и зависть, вражда и недоразумения — всё смолкает перед самою обыкновенною могилой». В перечне («Сюжеты») беловой рукописи заглавие этого стихотворения записано так: «Два друга» («Смерть, кот<орая> приходит примирить»). Дата в рукописях: «Апрель-май 1878».
Очевидицей встречи Тургенева с Некрасовым была жена больного поэта. Запись ее рассказа была напечатана (Евгеньев В. Зинаида Николаевна Некрасова. — Жизнь для всех, 1915, № 2, с. 337–338). «Тургенев, — рассказывала она, — с цилиндром в руках, бодрый, высокий, представительный, появился в дверях столовой, которая прилегала у нас к передней. Взглянул на Николая Алексеевича и застыл, пораженный его видом. А у мужа по лицу страдальческая судорога прошла; видимо, невмоготу ему было бороться с приступами невыразимого душевного волнения… Поднял тонкую исхудавшую руку, сделал ею прощальный жест в сторону Тургенева, которым как бы хотел сказать, что не в силах с ним говорить… Тургенев, лицо которого также было искажено от волнения, молча благословил мужа и исчез в дверях. Ни слова не было сказано во время этого свидания, а сколько перечувствовали оба!» Ч. Ветринский (см.: Тургенев и Некрасов. Заметки к их биографиям. — В кн.: Огни. История. Литература. Пг., 1916. Кн. 1, с. 283–284) справедливо заподозрил точность некоторых деталей рассказа З. Н. Некрасовой, в частности — ее утверждение, что Тургенев первый захотел повидать больного поэта, да и сам Тургенев в «Последнем свидании» утверждает обратное.
173. О дате этой встречи см.: Ашукин Н. С. Летопись жизни и творчества Н. А. Некрасова. М.; Л., 1935, с. 509–510.
Комментариев нет:
Отправить комментарий