УТОМЛЕННЫЙ БУКЕРОМ
Глубокие мысли в доступной и четкой формулировке, английская ирония и общечеловеческие сюжеты, понятные без перевода, — именно за это Джулиана Барнса ценят читатели всего мира
Ежегодная интрига, предшествующая присуждению британской Букеровской премии, на сей раз предельно проста — читающую общественность вместо извечного вопроса «Кому дадут?» занимает другой, куда более конкретный: «Дадут ли наконец Барнсу?» Взволновались не только читатели, но и букмекеры: на знаменитом сайте «Лэдброукс», где традиционно ставят на потенциального победителя букеровской гонки, которая финиширует 18 октября, Джулиан Барнс лидирует с большим отрывом — на него ставки идут четыре к одному.
Барнс — один из самых известных и продаваемых, а главное — востребованных за рубежом, в том числе и в России британских писателей. Сегодня он остается, пожалуй, единственной звездой первой величины в англоязычной литературе, не имеющей Букера, — именно этим объясняется то пристальное и немного нервное внимание, с которым жаждущие справедливости многочисленные поклонники Барнса следят за действом. В этом году Джулиан Барнс вошел в шорт-лист премии уже в четвертый раз. Таким образом, он вплотную приблизился к признанным рекордсменам в этом специфическом виде спорта — Берил Бейнбридж и Уильяму Тревору, пятикратным участникам финального забега.
Четвертый заход
На сей раз Барнс номинирован на Букеровскую премию с небольшим романом «Предчувствие конца» — британские критики характеризуют его как «трагическую книгу о детской дружбе, о самоубийстве и о несовершенстве человеческой памяти». Как обычно, Барнсу удалось удивить читателя: все его тексты (и нынешний не исключение) изумительно не похожи друг на друга. «Попугай Флобера» — роман, принесший автору первую славу и первую номинацию на Букера в 1984 году, — представлял собой постмодернистский опус, в котором через историю жизни страстного поклонника Гюстава Флобера детально рассматривалась природа фанатизма. Следующий «букеровский» роман писателя «Англия, Англия» (1998) — едкая и печальная сатира с элементами фантастики и футурологии. Он высмеивал истинно британское преклонение перед давно изжившими себя традициями, символами и социальными маркерами. «Артур и Джордж», вновь выведший Барнса в букеровский шорт-лист в 2005 году, являл собой редкий в наше время образчик исторического романа, основанного на реальных событиях. Провинциального холостяка Джорджа Идалджи осудили за преступление, которого он не совершал, и единственным человеком, готовым прийти к нему на помощь, оказался литературный кумир Идалджи — сэр Артур Конан Дойл. История уникального расследования, проведенного им по всем законам холмсовской дедукции, стала для Барнса поводом поговорить о тех аспектах человеческой натуры, которые не зависят ни от времени, ни от внешних обстоятельств.
«Предчувствие конца» — роман, обласканный критикой и за три месяца разошедшийся очень приличным для серьезной прозы тиражом в 25 000 экземпляров. «Великолепная книга, отважно задуманная и мастерски исполненная. Она изобилует глубокими мыслями о природе старения и смысле памяти, а заканчивается совершенно неожиданным поворотом, превосходящим все читательские ожидания», — рассыпается в комплиментах газета The Guardian, обычно довольно сдержанная в своих оценках актуальной прозы. «Ошибкой было бы считать «Предчувствие конца» просто психологическим триллером — в действительности это настоящая глубокая и волнующая трагедия. Написанный с присущей Барнсу кристальной прозрачностью, этот роман, безусловно, укрепит его репутацию выдающегося писателя наших дней», — вторит ей The Daily Telegraph.
Несмотря на хорошие продажи, прогнозы букмекеров и восторги критиков, уверенности в том, что букеровские лавры вместе с весомым призом в 50 000 фунтов стерлингов достанутся именно Барнсу, нет никакой. Уж слишком непростые отношения у писателя и премиального оргкомитета. В одном из интервью Барнс назвал престижнейшую литературную награду «пошлой лотерейкой». Кроме того, скандальную известность приобрело еще одно нелицеприятное высказывание Барнса о Букере: по словам писателя, когда «Попугай Флобера» вошел в шорт-лист, один из членов судейской коллегии признался, что до знакомства с романом никогда не слыхал о «таком парне — Гюставе Флобере». Столь вопиющее невежество члена жюри не лучшим образом сказалось на авторитете премии, однако и самому Барнсу его демарш не прибавил очков в глазах Букеровского комитета, имеющего возможность непосредственно влиять на выбор лауреата.
Добродетелен как британец
Впрочем, если не считать подобных эскапад, Джулиан Барнс может считаться подлинным примером английской сдержанности. Да и биография его — это биография образцового английского романиста. Сын респектабельных преподавателей французского языка, выпускник Оксфорда (специализация — современные европейские языки), первые годы после университета Джулиан Барнс проработал лексикографом — трудился над приложением к Оксфордскому словарю английского языка. Однако скоро академическая деятельность ему наскучила, и он занялся журналистикой. На протяжении без малого десяти лет, вплоть до 1986 года, он сотрудничал с журналом New Statesman And Society и газетой The Observer в качестве редактора и телевизионного обозревателя. Однако после громкого успеха его четвертого романа «Глядя на солнце» Барнс решился полностью посвятить себя литературе и оставил журналистскую работу, не приносившую ему особого удовлетворения. «На еженедельных планерках на меня будто паралич нападал, — рассказывает сам писатель, — так что я не мог вымолвить ни слова. Поэтому меня, боюсь, считали немым сотрудником редакции». Тем не менее Барнс и сегодня пишет колонки для уважаемых британских и американских изданий — уже не для заработка, а для удовольствия. Он относится к числу тех сравнительно немногих английских литераторов, которые могут обеспечить себе достойный уровень жизни исключительно литературным трудом. Его доходов оказалось вполне достаточно для того, чтобы приобрести элегантный двухэтажный особняк в престижном лондонском районе Хэмпстед — традиционном месте проживания верхушки среднего класса.
Премии (на счету Барнса несколько престижных международных наград — в частности, итальянская Премия Медичи и французская Prix Femina, а также британская премия Сомерсета Моэма и американская — имени Э. М. Фостера), новые книги, переводы на иностранные языки, сотрудничество с журналом The New Yorker, слава за границей — все это складывается в идеальный образ успешного современного писателя. Не случайно именно Джулиан Барнс был выведен в эпизодической роли в романе Хелен Филдинг «Дневник Бриджит Джонс» в качестве эталонного представителя профессии. Это ему героиня пытается сказать что-то остроумное на званом вечере, желая произвести впечатление на выдающегося человека, однако все, что ей удается из себя выдавить, это: «Не подскажете ли, где туалет?» Впрочем, при последующей экранизации создатели фильма заменили элитарного Барнса на более раскрученного и популярного Салмана Рушди.
Едва ли не единственный эксцентричный эпизод в скучновато-образцовой биографии Барнса приходится на годы его студенческой юности и, как ни удивительно, имеет самое непосредственное отношение к России — вернее, к СССР. В 1965 году девятнадцатилетний Барнс вместе с однокурсниками отправился в путешествие по Восточной Европе на арендованном микроавтобусе. Проехав Францию, обе Германии и Польшу, друзья добрались до границы СССР. Через Брест, Минск и Смоленск они прибыли в Москву, сфотографировались в ГУМе у фонтана, а затем отправились сначала на север — в Ленинград, а после на юг — в Киев, Харьков и Одессу. Путешествие, судя по всему, не произвело особого впечатления на будущего писателя: Советский Союз показался ему унылым, русский язык, который Барнс начал учить незадолго до поездки, он вскоре забросил, да и вообще весь этот эпизод не оставил существенного следа в его творчестве. По сути дела, он вспоминает о нем лишь однажды: в эссе сборника «Письма из Лондона» упомянуто, что на границе Польши и СССР советские таможенники отняли у британских путешественников взятые ими в дорогу фрукты — просто по правилам через границу строго запрещалось провозить продукты питания.
Темный рыцарь
Однако у Барнса есть и темная сторона: свой собственный мистер Хайд, в которого время от времени превращается этот доктор Джекил от литературы — идеальный семьянин и знаток французского языка и культуры. Не все почитатели утонченного стилиста Джулиана Барнса знают, что под псевдонимом Дэн Кавана их кумир сочиняет остросюжетные романы. Причем не стильные герметичные детективы в духе Агаты Кристи или Дороти Сейерс (этого еще худо-бедно можно было от него ожидать), а самые что ни на есть брутальные криминальные драмы в стиле нуар.
Биография, которой Барнс наделил своего литературного двойника, сама по себе заслуживает внимания — она будто специально вобрала в себя все то, чего в его собственной жизни нет, не было и не будет. «Дэн Кавана родился в графстве Слайго в 1946 году. Посвятив юность школьным прогулам, безудержному разврату и мелкому воровству, в возрасте семнадцати лет он покинул дом, зафрахтовавшись на либерийский танкер. Сбежав с корабля в Монтевидео, Кавана отправился колесить по обеим Америкам, по пути зарабатывая на жизнь самыми разными способами. В одном из западных штатов подвизался в качестве профессионального загонщика быков; в Таксоне в придорожной забегаловке работал официантом — разносил заказы, разъезжая на роликах; в Сан-Франциско устроился в гей-бар вышибалой... В настоящий момент живет в Лондоне, посвящая себя занятиям, о которых предпочитает умалчивать». Под стать «автору» и герой, приключения которого Кавана описывает в своих детективах: бывший полицейский, а ныне частный сыщик Даффи — отвязный бисексуал, в своих расследованиях далеко не всегда удерживающийся в рамках законности, не говоря уж о джентльменском кодексе поведения.
Описывая свои отношения с альтер эго, Джулиан Барнс не скрывает по их поводу некоторого смущения: «Мне сложно говорить о Дэне Кавана, поскольку по большей части я все же остаюсь самим собой, а он выползает на поверхность раз в пару лет и лишь на несколько месяцев. Он возникает из какого-то совершенно особого отсека моего мозга. Думаю, чтобы избавиться от него, мне понадобится какая-нибудь хорошая автокатастрофа в Северном Лондоне. Обычно автор убивает своих персонажей, но я не понимаю, почему бы автору и самому однажды не быть убитым. Ох, бедный старина Дэн...»
Самое интересное в Дэне Кавана — его фамилия: Барнс позаимствовал ее у своей жены и по совместительству литературного агента Пэт Кавана, в браке с которой прожил без малого тридцать лет и которой посвятил все свои книги. Впрочем, после того как Пэт в 2008 году не стало, выяснилось, что в их обманчиво безмятежном браке не так уж гладко все было. Так, журналистам стало известно, что в середине 80-х годов Пэт на время ушла от Барнса, до безумия влюбившись в одну из своих клиенток — молодую писательницу Джанетт Уинтерсон. И хотя потом она вернулась к мужу, есть основания полагать, что этот эпизод был в ее жизни не единственным. Возможно, именно от Пэт Дэн Кавана унаследовал и свои бисексуальные наклонности, и некоторую непредсказуемость нрава. Однако безукоризненный джентльмен Барнс неизменно избегает разговоров о личной жизни жены, тщательно оберегая ее репутацию от любых домыслов.
Все эти сложности ничуть не волнуют российского читателя, полюбившего Барнса еще в середине 90-х (именно тогда по-русски вышли первые его романы — в частности, самый, пожалуй, популярный в нашей стране роман писателя «История мира в 10 1/2 главах») и хранящего ему верность до сих пор. По мнению литературного критика Льва Данилкина, пылкого поклонника и одного из переводчиков Барнса, именно автор «Англии, Англии» и «Предчувствия конца» имеет все основания претендовать на звание самого читаемого в России английского писателя. В пользу этой точки зрения говорит, в частности, тот факт, что издатели без малейших колебаний выпускают по-русски все без исключения книги Барнса, даже относящиеся к самым странным и традиционно «неходким» жанрам. Так, у нас вышли два сборника его рассказов, а совсем недавно на книжных прилавках появился новый текст писателя — четырехсотстраничное эссе на тему смерти с утешительным названием «Нечего бояться». Более того, покуда англичане в очередной раз думают, достоин ли Джулиан Барнс Букера, в России он эту премию уже получил. На протяжении многих лет с одной обложки на другую кочует аннотация, ошибочно именующая Барнса «лауреатом Букеровской премии». И сколько бы раз этот факт ни опровергался, формулировка всплывает снова и снова. Ну что ж, пусть для писателя эта глупая издательская неточность послужит наконец добрым предзнаменованием.
Галина Юзефович / «Итоги», 10.10.2011
 |  |
Ежегодная интрига, предшествующая присуждению британской Букеровской премии, на сей раз предельно проста — читающую общественность вместо извечного вопроса «Кому дадут?» занимает другой, куда более конкретный: «Дадут ли наконец Барнсу?» Взволновались не только читатели, но и букмекеры: на знаменитом сайте «Лэдброукс», где традиционно ставят на потенциального победителя букеровской гонки, которая финиширует 18 октября, Джулиан Барнс лидирует с большим отрывом — на него ставки идут четыре к одному.
Барнс — один из самых известных и продаваемых, а главное — востребованных за рубежом, в том числе и в России британских писателей. Сегодня он остается, пожалуй, единственной звездой первой величины в англоязычной литературе, не имеющей Букера, — именно этим объясняется то пристальное и немного нервное внимание, с которым жаждущие справедливости многочисленные поклонники Барнса следят за действом. В этом году Джулиан Барнс вошел в шорт-лист премии уже в четвертый раз. Таким образом, он вплотную приблизился к признанным рекордсменам в этом специфическом виде спорта — Берил Бейнбридж и Уильяму Тревору, пятикратным участникам финального забега.
Четвертый заход
На сей раз Барнс номинирован на Букеровскую премию с небольшим романом «Предчувствие конца» — британские критики характеризуют его как «трагическую книгу о детской дружбе, о самоубийстве и о несовершенстве человеческой памяти». Как обычно, Барнсу удалось удивить читателя: все его тексты (и нынешний не исключение) изумительно не похожи друг на друга. «Попугай Флобера» — роман, принесший автору первую славу и первую номинацию на Букера в 1984 году, — представлял собой постмодернистский опус, в котором через историю жизни страстного поклонника Гюстава Флобера детально рассматривалась природа фанатизма. Следующий «букеровский» роман писателя «Англия, Англия» (1998) — едкая и печальная сатира с элементами фантастики и футурологии. Он высмеивал истинно британское преклонение перед давно изжившими себя традициями, символами и социальными маркерами. «Артур и Джордж», вновь выведший Барнса в букеровский шорт-лист в 2005 году, являл собой редкий в наше время образчик исторического романа, основанного на реальных событиях. Провинциального холостяка Джорджа Идалджи осудили за преступление, которого он не совершал, и единственным человеком, готовым прийти к нему на помощь, оказался литературный кумир Идалджи — сэр Артур Конан Дойл. История уникального расследования, проведенного им по всем законам холмсовской дедукции, стала для Барнса поводом поговорить о тех аспектах человеческой натуры, которые не зависят ни от времени, ни от внешних обстоятельств.
«Предчувствие конца» — роман, обласканный критикой и за три месяца разошедшийся очень приличным для серьезной прозы тиражом в 25 000 экземпляров. «Великолепная книга, отважно задуманная и мастерски исполненная. Она изобилует глубокими мыслями о природе старения и смысле памяти, а заканчивается совершенно неожиданным поворотом, превосходящим все читательские ожидания», — рассыпается в комплиментах газета The Guardian, обычно довольно сдержанная в своих оценках актуальной прозы. «Ошибкой было бы считать «Предчувствие конца» просто психологическим триллером — в действительности это настоящая глубокая и волнующая трагедия. Написанный с присущей Барнсу кристальной прозрачностью, этот роман, безусловно, укрепит его репутацию выдающегося писателя наших дней», — вторит ей The Daily Telegraph.
Несмотря на хорошие продажи, прогнозы букмекеров и восторги критиков, уверенности в том, что букеровские лавры вместе с весомым призом в 50 000 фунтов стерлингов достанутся именно Барнсу, нет никакой. Уж слишком непростые отношения у писателя и премиального оргкомитета. В одном из интервью Барнс назвал престижнейшую литературную награду «пошлой лотерейкой». Кроме того, скандальную известность приобрело еще одно нелицеприятное высказывание Барнса о Букере: по словам писателя, когда «Попугай Флобера» вошел в шорт-лист, один из членов судейской коллегии признался, что до знакомства с романом никогда не слыхал о «таком парне — Гюставе Флобере». Столь вопиющее невежество члена жюри не лучшим образом сказалось на авторитете премии, однако и самому Барнсу его демарш не прибавил очков в глазах Букеровского комитета, имеющего возможность непосредственно влиять на выбор лауреата.
Добродетелен как британец
Впрочем, если не считать подобных эскапад, Джулиан Барнс может считаться подлинным примером английской сдержанности. Да и биография его — это биография образцового английского романиста. Сын респектабельных преподавателей французского языка, выпускник Оксфорда (специализация — современные европейские языки), первые годы после университета Джулиан Барнс проработал лексикографом — трудился над приложением к Оксфордскому словарю английского языка. Однако скоро академическая деятельность ему наскучила, и он занялся журналистикой. На протяжении без малого десяти лет, вплоть до 1986 года, он сотрудничал с журналом New Statesman And Society и газетой The Observer в качестве редактора и телевизионного обозревателя. Однако после громкого успеха его четвертого романа «Глядя на солнце» Барнс решился полностью посвятить себя литературе и оставил журналистскую работу, не приносившую ему особого удовлетворения. «На еженедельных планерках на меня будто паралич нападал, — рассказывает сам писатель, — так что я не мог вымолвить ни слова. Поэтому меня, боюсь, считали немым сотрудником редакции». Тем не менее Барнс и сегодня пишет колонки для уважаемых британских и американских изданий — уже не для заработка, а для удовольствия. Он относится к числу тех сравнительно немногих английских литераторов, которые могут обеспечить себе достойный уровень жизни исключительно литературным трудом. Его доходов оказалось вполне достаточно для того, чтобы приобрести элегантный двухэтажный особняк в престижном лондонском районе Хэмпстед — традиционном месте проживания верхушки среднего класса.
Премии (на счету Барнса несколько престижных международных наград — в частности, итальянская Премия Медичи и французская Prix Femina, а также британская премия Сомерсета Моэма и американская — имени Э. М. Фостера), новые книги, переводы на иностранные языки, сотрудничество с журналом The New Yorker, слава за границей — все это складывается в идеальный образ успешного современного писателя. Не случайно именно Джулиан Барнс был выведен в эпизодической роли в романе Хелен Филдинг «Дневник Бриджит Джонс» в качестве эталонного представителя профессии. Это ему героиня пытается сказать что-то остроумное на званом вечере, желая произвести впечатление на выдающегося человека, однако все, что ей удается из себя выдавить, это: «Не подскажете ли, где туалет?» Впрочем, при последующей экранизации создатели фильма заменили элитарного Барнса на более раскрученного и популярного Салмана Рушди.
Едва ли не единственный эксцентричный эпизод в скучновато-образцовой биографии Барнса приходится на годы его студенческой юности и, как ни удивительно, имеет самое непосредственное отношение к России — вернее, к СССР. В 1965 году девятнадцатилетний Барнс вместе с однокурсниками отправился в путешествие по Восточной Европе на арендованном микроавтобусе. Проехав Францию, обе Германии и Польшу, друзья добрались до границы СССР. Через Брест, Минск и Смоленск они прибыли в Москву, сфотографировались в ГУМе у фонтана, а затем отправились сначала на север — в Ленинград, а после на юг — в Киев, Харьков и Одессу. Путешествие, судя по всему, не произвело особого впечатления на будущего писателя: Советский Союз показался ему унылым, русский язык, который Барнс начал учить незадолго до поездки, он вскоре забросил, да и вообще весь этот эпизод не оставил существенного следа в его творчестве. По сути дела, он вспоминает о нем лишь однажды: в эссе сборника «Письма из Лондона» упомянуто, что на границе Польши и СССР советские таможенники отняли у британских путешественников взятые ими в дорогу фрукты — просто по правилам через границу строго запрещалось провозить продукты питания.
Темный рыцарь
Однако у Барнса есть и темная сторона: свой собственный мистер Хайд, в которого время от времени превращается этот доктор Джекил от литературы — идеальный семьянин и знаток французского языка и культуры. Не все почитатели утонченного стилиста Джулиана Барнса знают, что под псевдонимом Дэн Кавана их кумир сочиняет остросюжетные романы. Причем не стильные герметичные детективы в духе Агаты Кристи или Дороти Сейерс (этого еще худо-бедно можно было от него ожидать), а самые что ни на есть брутальные криминальные драмы в стиле нуар.
Биография, которой Барнс наделил своего литературного двойника, сама по себе заслуживает внимания — она будто специально вобрала в себя все то, чего в его собственной жизни нет, не было и не будет. «Дэн Кавана родился в графстве Слайго в 1946 году. Посвятив юность школьным прогулам, безудержному разврату и мелкому воровству, в возрасте семнадцати лет он покинул дом, зафрахтовавшись на либерийский танкер. Сбежав с корабля в Монтевидео, Кавана отправился колесить по обеим Америкам, по пути зарабатывая на жизнь самыми разными способами. В одном из западных штатов подвизался в качестве профессионального загонщика быков; в Таксоне в придорожной забегаловке работал официантом — разносил заказы, разъезжая на роликах; в Сан-Франциско устроился в гей-бар вышибалой... В настоящий момент живет в Лондоне, посвящая себя занятиям, о которых предпочитает умалчивать». Под стать «автору» и герой, приключения которого Кавана описывает в своих детективах: бывший полицейский, а ныне частный сыщик Даффи — отвязный бисексуал, в своих расследованиях далеко не всегда удерживающийся в рамках законности, не говоря уж о джентльменском кодексе поведения.
Описывая свои отношения с альтер эго, Джулиан Барнс не скрывает по их поводу некоторого смущения: «Мне сложно говорить о Дэне Кавана, поскольку по большей части я все же остаюсь самим собой, а он выползает на поверхность раз в пару лет и лишь на несколько месяцев. Он возникает из какого-то совершенно особого отсека моего мозга. Думаю, чтобы избавиться от него, мне понадобится какая-нибудь хорошая автокатастрофа в Северном Лондоне. Обычно автор убивает своих персонажей, но я не понимаю, почему бы автору и самому однажды не быть убитым. Ох, бедный старина Дэн...»
Самое интересное в Дэне Кавана — его фамилия: Барнс позаимствовал ее у своей жены и по совместительству литературного агента Пэт Кавана, в браке с которой прожил без малого тридцать лет и которой посвятил все свои книги. Впрочем, после того как Пэт в 2008 году не стало, выяснилось, что в их обманчиво безмятежном браке не так уж гладко все было. Так, журналистам стало известно, что в середине 80-х годов Пэт на время ушла от Барнса, до безумия влюбившись в одну из своих клиенток — молодую писательницу Джанетт Уинтерсон. И хотя потом она вернулась к мужу, есть основания полагать, что этот эпизод был в ее жизни не единственным. Возможно, именно от Пэт Дэн Кавана унаследовал и свои бисексуальные наклонности, и некоторую непредсказуемость нрава. Однако безукоризненный джентльмен Барнс неизменно избегает разговоров о личной жизни жены, тщательно оберегая ее репутацию от любых домыслов.
Все эти сложности ничуть не волнуют российского читателя, полюбившего Барнса еще в середине 90-х (именно тогда по-русски вышли первые его романы — в частности, самый, пожалуй, популярный в нашей стране роман писателя «История мира в 10 1/2 главах») и хранящего ему верность до сих пор. По мнению литературного критика Льва Данилкина, пылкого поклонника и одного из переводчиков Барнса, именно автор «Англии, Англии» и «Предчувствия конца» имеет все основания претендовать на звание самого читаемого в России английского писателя. В пользу этой точки зрения говорит, в частности, тот факт, что издатели без малейших колебаний выпускают по-русски все без исключения книги Барнса, даже относящиеся к самым странным и традиционно «неходким» жанрам. Так, у нас вышли два сборника его рассказов, а совсем недавно на книжных прилавках появился новый текст писателя — четырехсотстраничное эссе на тему смерти с утешительным названием «Нечего бояться». Более того, покуда англичане в очередной раз думают, достоин ли Джулиан Барнс Букера, в России он эту премию уже получил. На протяжении многих лет с одной обложки на другую кочует аннотация, ошибочно именующая Барнса «лауреатом Букеровской премии». И сколько бы раз этот факт ни опровергался, формулировка всплывает снова и снова. Ну что ж, пусть для писателя эта глупая издательская неточность послужит наконец добрым предзнаменованием.
Комментариев нет:
Отправить комментарий