Источник
Русскому языку грозит новая опасность пострашнее четырех рекомендованных словарей, считает профессор Челябинского Государственного университета Людмила Месеняшина
Произошло небывалое. Реформа русского языка вызвала в стране такую бурю негативных откликов, что, похоже, нововведения отменяются. Не так давно Инна Сазонова, научный консультант фонда "Словари XXI века", сообщила прессе, что два ударения в слове "договОр" - "дОговор" - это "досаднейшая техническая ошибка, которую сделали при верстке", а также пообещала, что в следующем издании словаря напротив кофе среднего рода будет стоять помета "разг.".
Что это было? Проверка населения на бдительность? Неудавшаяся атака восставших масс на исчезающий культурный слой общества? Грозит ли русскому языку нечто подобное в будущем или самое страшное уже позади?
Все эти вопросы мы задали Людмиле Месеняшиной, профессору кафедры русского языка Челябинского государственного университета.
- Людмила Александровна, а почему народ так активно встал на защиту языка? Мы ведь реформы и покруче терпели, не возмущались, а здесь с чего-то вдруг завелись.
- То, что произошло, культурные люди расценили как последнюю каплю, переполнившую чашу терпения. Помните, у Твардовского:
Столько вдруг свалилось бед:
Потерял семью. Ну ладно.
Нет, так нА тебе - кисет!
Ладно бы у нас народ только деньги и работу потерял: Нет, так нА тебе - еще и орфографии с орфоэпией мог лишиться. Это же конкретный наезд! Мало того что происходит пауперизация масс, так еще и на духовное обнищание толкают. А ведь язык - это последнее пристанище. Как сказала одна коллега: "Пусть у нас сортиры без туалетной бумаги, зато есть духовность".
- Несколько лет назад в реформе правописания обсуждалась замена буквы "ю" на "у" в словах "брошюра" и "парашют". Однако и тогда общество взвилось и букву "ю" отстояло. Почему все-таки мы так болезненно реагируем на изменения языка?
- Народ цепляется за орфографию, потому что она сохраняет связь времен. Все эти словарные слова - корова, капуста, брошюра та же - пишутся так, как писались задолго до нас. Благодаря традиционному написанию слов мы ощущаем связь с культурой, тех же классиков читаем без особых проблем.
- То есть ограждение языка от изменений - это способ сохранить свои корни?
- Совершенно верно. Русская нация только за счет языка и держится. По сути, на огромной территории нас распределено очень небольшое количество. Мы разные: по фольклору, по обычаям, по музыке. Только язык общий. Потому-то так и цепляемся за него: рассыплется языковое единство - рассыплется нация. Русский народ начнет растворяться в других этносах, да еще и язык утратит. Пока язык един, можем не только существовать как одно целое, но и интегрировать другие народы. Я была в Дагестане и заметила интересную вещь: жители Дагестана различают друг друга только по тому, какой у них акцент на русском. Ага, ты говоришь с таким акцентом, значит, ты даргинец, а если у тебя иной акцент, это значит - ты аварец. Не будь русского языка, они бы и общаться не могли между собой.
- Принято, что русский язык, если ему не хватает какого-либо слова, просто одалживает его у другого языка. Не кроется ли в этом угроза для нашего великого и могучего? Не секрет ведь, что в ряде стран, прежде всего в Испании, Португалии, Франции, за чистоту языка борются на государственном уровне и практически не допускают прихода заимствований.
- Нужны ли пуристские правила? Кто ж его знает. Особенность русского языка в том, что практически любое слово, попавшее в него, становится русским. Добавим приставочку, суффикс - и готово. Другие языки такой особенностью не обладают, поэтому вынуждены оберегать себя. В конце 80-х годов у нас появилось в обиходе слово "кашпироваться". В те времена по телевизору выступал Кашпировский, и его фамилию совершенно по законам языка превратили в глагол, означающий "лечиться внушением с помощью передач с доктором Кашпиров-ским". Ну где еще такое возможно?
- А вы не считаете криминалом упрощение норм для иноязычных слов?
- Вот у вас спросят, где вы отдыхали. Вы ответите: на Аргазях. И это нормально для нашего региона, хотя по идее слово не склоняется и оно не во множественном числе. С "Увильдами" то же самое, но попробуй-ка ты не просклонять "Увильды": Увильдами, Увильдах: Наш человек в слове "Аргази" отчетливо слышит корень "газ", а в слове "Увильды" - "льды", вот и склоняет как "газ" и "льды". Честно говоря, я до сих пор не понимаю, почему мы "пальто" не склоняем. Вот в украинском же говорят "пАльты", и это литературная норма.
- Иными словами, гибель от иностранщины языку не грозит. Наш защитный ресурс в том, что мы заимствованное одомашним.
- Не со всеми словами так происходит. Что-то удается оставить у себя, что-то нет. Огромное количество заимствований было во времена Петра I, однако многие схлынули и на смену им пришли другие. Вы, например, знаете, что такое фрыштик? Нет, конечно, а еще в начале XX века в рабочей аристократии таким образом называли завтрак. В новоязе что-то остается, а что-то исчезает навсегда. Большого вреда я в том не вижу. Сейчас говорят: ой, почему мы употребляем слово "эффект", если есть "результат"? Как будто "результат" - русское слово. Заимствования не так страшны. Опасно другое явление.
- Какое именно?
- Налицо угроза для языковой целостности. Дело в том, что разновидности языка для разных социумов очень различаются между собой. Речь пользователей Интернета - одна, речь пользователей эсэмэс - другая. Различается даже речь газет, радио и телевидения. Эта дифференциация такая сильная, что есть угроза утраты понимания. Произойдет расслоение языка, но не по территориальному, а по социальному признаку. Вы понимаете, что это означает?
- Распадется связь времен?
- Боюсь, что да. Единой нации не будет. Мы можем распасться, например, на тех, кто живет в виртуальном мире и мире обычном.
- Если вы имеете в виду "речь падонков", то, мне кажется, она уже изживает себя. Один раз можно написать "валялсо пацтулом" или, к примеру, "убей сибя с расбегу апстену вымазанайу йадам", это будет смешно. А во второй раз напишешь - уже "боян".
- Перспектив развития этой речи, я думаю, нет. Дело в другом: у людей, которые постоянно находятся в виртуальном пространстве, иная лексика, иной синтаксис. Обычным людям их уже не понять.
- То есть ситуация похожа на ту, что была в легенде о Вавилонской башне?
- Скорее всего. Кстати, проблема не только виртуальщиков, но и просто молодежи. Я, например, очень люблю Бориса Гребенщикова. Но некоторые его песни - это же какое-то надругательство над синтаксисом. Однажды я понаблюдала за текстом "В Ипатьевской слободе". Вот послушайте: "В Ипатьевской слободе по улицам водят коня, на улицах полный бардак, на улицах полный привет". Но это еще ладно, это жаргон. Поехали дальше: "На улицах полный привет. На нем узда изо льда, на нем венец из огня". На ком узда изо льда? На привете или на коне? Ладно, бог с ним: "На нем был черный корсаж, в корсаже спрятан кинжал. И когда вокруг лилась кровь - к нему в окно пришел гость:" Понимаете? К кинжалу пришел гость. А потом этот самый гость этому коню, который был женщиной с узким лицом, сказал: "Не пей вина, Гертруда". Сотни тысяч любителей Гребенщикова воспринимают такой синтаксис как норму, потому что известная песня превращается в фольклор, а превращаясь в фольклор, начинает трансформировать грамматику русского языка. Если присоединить к этому Земфиру: "А я девочка с плейером, веером, вечером не ходи", то можно говорить о тенденции. А тенденции очень опасны.
- На мышление влияют?
- Конечно.
- Это же Цветаева начала делать?
- Нет, Цветаева язык не коверкала. Она рубила слова напополам, изменяла пунктуацию. Но это не противоречит системе русского языка. Однажды в общественном транспорте я услышала высказывание: "Не в Кир же сараи мне ехать!" Можно, оказывается, разрезать слово пополам и вставить туда частицу! И это будет понятно и в соответствии с системными возможностями языка. Цветаева просто запустила этот процесс в поэзию. Она язык не портила, она использовала его возможности. А то, что делает Гребенщиков и другие, - уже порча.
- Лишь бы синтаксис не пострадал, а остальное все можно? Значит, вы не против реформы?
- Я за разумные преобразования. В старое время Академия наук что делала? Регулярно, каждые 10 лет, запускала опросники по всей стране. На основании обобщения результатов выходил новый словарь, где говорилось: да, ребята, правильно не "тЕфтели", а "тефтЕли", потому что "тефтЕли" распространены везде, а поскольку у нас русское ударение подвижно и разноместно, ничто нам не мешает его перенести. То же самое и с "Атомный", он же был "атОмный", такая же ситуация с "фольгОй", которая была "фОльгой". Я не знаю, на основании чего делаются сегодняшние выводы относительно норм русского языка. Было здесь обследование? Произвольно написали? А коли так, то, как говорил Солженицын, "неуж и солнце ихним декретам подчиняется?" Не подчиняется солнце ихним декретам.
Русскому языку грозит новая опасность пострашнее четырех рекомендованных словарей, считает профессор Челябинского Государственного университета Людмила Месеняшина
Произошло небывалое. Реформа русского языка вызвала в стране такую бурю негативных откликов, что, похоже, нововведения отменяются. Не так давно Инна Сазонова, научный консультант фонда "Словари XXI века", сообщила прессе, что два ударения в слове "договОр" - "дОговор" - это "досаднейшая техническая ошибка, которую сделали при верстке", а также пообещала, что в следующем издании словаря напротив кофе среднего рода будет стоять помета "разг.".
Что это было? Проверка населения на бдительность? Неудавшаяся атака восставших масс на исчезающий культурный слой общества? Грозит ли русскому языку нечто подобное в будущем или самое страшное уже позади?
Все эти вопросы мы задали Людмиле Месеняшиной, профессору кафедры русского языка Челябинского государственного университета.
- Людмила Александровна, а почему народ так активно встал на защиту языка? Мы ведь реформы и покруче терпели, не возмущались, а здесь с чего-то вдруг завелись.
- То, что произошло, культурные люди расценили как последнюю каплю, переполнившую чашу терпения. Помните, у Твардовского:
Столько вдруг свалилось бед:
Потерял семью. Ну ладно.
Нет, так нА тебе - кисет!
Ладно бы у нас народ только деньги и работу потерял: Нет, так нА тебе - еще и орфографии с орфоэпией мог лишиться. Это же конкретный наезд! Мало того что происходит пауперизация масс, так еще и на духовное обнищание толкают. А ведь язык - это последнее пристанище. Как сказала одна коллега: "Пусть у нас сортиры без туалетной бумаги, зато есть духовность".
- Несколько лет назад в реформе правописания обсуждалась замена буквы "ю" на "у" в словах "брошюра" и "парашют". Однако и тогда общество взвилось и букву "ю" отстояло. Почему все-таки мы так болезненно реагируем на изменения языка?
- Народ цепляется за орфографию, потому что она сохраняет связь времен. Все эти словарные слова - корова, капуста, брошюра та же - пишутся так, как писались задолго до нас. Благодаря традиционному написанию слов мы ощущаем связь с культурой, тех же классиков читаем без особых проблем.
- То есть ограждение языка от изменений - это способ сохранить свои корни?
- Совершенно верно. Русская нация только за счет языка и держится. По сути, на огромной территории нас распределено очень небольшое количество. Мы разные: по фольклору, по обычаям, по музыке. Только язык общий. Потому-то так и цепляемся за него: рассыплется языковое единство - рассыплется нация. Русский народ начнет растворяться в других этносах, да еще и язык утратит. Пока язык един, можем не только существовать как одно целое, но и интегрировать другие народы. Я была в Дагестане и заметила интересную вещь: жители Дагестана различают друг друга только по тому, какой у них акцент на русском. Ага, ты говоришь с таким акцентом, значит, ты даргинец, а если у тебя иной акцент, это значит - ты аварец. Не будь русского языка, они бы и общаться не могли между собой.
- Принято, что русский язык, если ему не хватает какого-либо слова, просто одалживает его у другого языка. Не кроется ли в этом угроза для нашего великого и могучего? Не секрет ведь, что в ряде стран, прежде всего в Испании, Португалии, Франции, за чистоту языка борются на государственном уровне и практически не допускают прихода заимствований.
- Нужны ли пуристские правила? Кто ж его знает. Особенность русского языка в том, что практически любое слово, попавшее в него, становится русским. Добавим приставочку, суффикс - и готово. Другие языки такой особенностью не обладают, поэтому вынуждены оберегать себя. В конце 80-х годов у нас появилось в обиходе слово "кашпироваться". В те времена по телевизору выступал Кашпировский, и его фамилию совершенно по законам языка превратили в глагол, означающий "лечиться внушением с помощью передач с доктором Кашпиров-ским". Ну где еще такое возможно?
- А вы не считаете криминалом упрощение норм для иноязычных слов?
- Вот у вас спросят, где вы отдыхали. Вы ответите: на Аргазях. И это нормально для нашего региона, хотя по идее слово не склоняется и оно не во множественном числе. С "Увильдами" то же самое, но попробуй-ка ты не просклонять "Увильды": Увильдами, Увильдах: Наш человек в слове "Аргази" отчетливо слышит корень "газ", а в слове "Увильды" - "льды", вот и склоняет как "газ" и "льды". Честно говоря, я до сих пор не понимаю, почему мы "пальто" не склоняем. Вот в украинском же говорят "пАльты", и это литературная норма.
- Иными словами, гибель от иностранщины языку не грозит. Наш защитный ресурс в том, что мы заимствованное одомашним.
- Не со всеми словами так происходит. Что-то удается оставить у себя, что-то нет. Огромное количество заимствований было во времена Петра I, однако многие схлынули и на смену им пришли другие. Вы, например, знаете, что такое фрыштик? Нет, конечно, а еще в начале XX века в рабочей аристократии таким образом называли завтрак. В новоязе что-то остается, а что-то исчезает навсегда. Большого вреда я в том не вижу. Сейчас говорят: ой, почему мы употребляем слово "эффект", если есть "результат"? Как будто "результат" - русское слово. Заимствования не так страшны. Опасно другое явление.
- Какое именно?
- Налицо угроза для языковой целостности. Дело в том, что разновидности языка для разных социумов очень различаются между собой. Речь пользователей Интернета - одна, речь пользователей эсэмэс - другая. Различается даже речь газет, радио и телевидения. Эта дифференциация такая сильная, что есть угроза утраты понимания. Произойдет расслоение языка, но не по территориальному, а по социальному признаку. Вы понимаете, что это означает?
- Распадется связь времен?
- Боюсь, что да. Единой нации не будет. Мы можем распасться, например, на тех, кто живет в виртуальном мире и мире обычном.
- Если вы имеете в виду "речь падонков", то, мне кажется, она уже изживает себя. Один раз можно написать "валялсо пацтулом" или, к примеру, "убей сибя с расбегу апстену вымазанайу йадам", это будет смешно. А во второй раз напишешь - уже "боян".
- Перспектив развития этой речи, я думаю, нет. Дело в другом: у людей, которые постоянно находятся в виртуальном пространстве, иная лексика, иной синтаксис. Обычным людям их уже не понять.
- То есть ситуация похожа на ту, что была в легенде о Вавилонской башне?
- Скорее всего. Кстати, проблема не только виртуальщиков, но и просто молодежи. Я, например, очень люблю Бориса Гребенщикова. Но некоторые его песни - это же какое-то надругательство над синтаксисом. Однажды я понаблюдала за текстом "В Ипатьевской слободе". Вот послушайте: "В Ипатьевской слободе по улицам водят коня, на улицах полный бардак, на улицах полный привет". Но это еще ладно, это жаргон. Поехали дальше: "На улицах полный привет. На нем узда изо льда, на нем венец из огня". На ком узда изо льда? На привете или на коне? Ладно, бог с ним: "На нем был черный корсаж, в корсаже спрятан кинжал. И когда вокруг лилась кровь - к нему в окно пришел гость:" Понимаете? К кинжалу пришел гость. А потом этот самый гость этому коню, который был женщиной с узким лицом, сказал: "Не пей вина, Гертруда". Сотни тысяч любителей Гребенщикова воспринимают такой синтаксис как норму, потому что известная песня превращается в фольклор, а превращаясь в фольклор, начинает трансформировать грамматику русского языка. Если присоединить к этому Земфиру: "А я девочка с плейером, веером, вечером не ходи", то можно говорить о тенденции. А тенденции очень опасны.
- На мышление влияют?
- Конечно.
- Это же Цветаева начала делать?
- Нет, Цветаева язык не коверкала. Она рубила слова напополам, изменяла пунктуацию. Но это не противоречит системе русского языка. Однажды в общественном транспорте я услышала высказывание: "Не в Кир же сараи мне ехать!" Можно, оказывается, разрезать слово пополам и вставить туда частицу! И это будет понятно и в соответствии с системными возможностями языка. Цветаева просто запустила этот процесс в поэзию. Она язык не портила, она использовала его возможности. А то, что делает Гребенщиков и другие, - уже порча.
- Лишь бы синтаксис не пострадал, а остальное все можно? Значит, вы не против реформы?
- Я за разумные преобразования. В старое время Академия наук что делала? Регулярно, каждые 10 лет, запускала опросники по всей стране. На основании обобщения результатов выходил новый словарь, где говорилось: да, ребята, правильно не "тЕфтели", а "тефтЕли", потому что "тефтЕли" распространены везде, а поскольку у нас русское ударение подвижно и разноместно, ничто нам не мешает его перенести. То же самое и с "Атомный", он же был "атОмный", такая же ситуация с "фольгОй", которая была "фОльгой". Я не знаю, на основании чего делаются сегодняшние выводы относительно норм русского языка. Было здесь обследование? Произвольно написали? А коли так, то, как говорил Солженицын, "неуж и солнце ихним декретам подчиняется?" Не подчиняется солнце ихним декретам.
Комментариев нет:
Отправить комментарий