Андрей Аствацатуров: «Филология кормит гораздо лучше, чем литература»

Источник

Свобода СМИ и «каприз прирученных домашних питомцев». Кто такой «филолог-грантосос», «тени предков» и перспективы современных русских писателей получить Нобелевскую премию. Мы завершаем публикацию ответов Андрея Аствацатурова на вопросы наших читателей.

АРТУР АКМИНЛАУС: - Уважаемый Андрей! Вопрос не мой, моей подруги со Львова - Маши. Она все так и продолжает быть стеснительной девушкой. Но вопрос интересный. Привожу дословно из письма.
"В "Людях в голом" в чисто интеллигентной семье вырос пофигист, и его только на первый взгляд безобидные "шуточки", вызывают ироническую улыбку, но вопрос, а как было его родителям? Знаю семью, где из-за оранжевой революции - пацан 17 лет ушел из дому, назад ему дороги не было, перед ним захлопнулась дверь раз и на всегда. Есть такой журналист Владимир Чуденцов, который в 17 лет поконфликтовал со своими предками-коммунистами, поддержавшими путч. Еще один пример - мальчик 16 лет, президентский стипендиат, из-за молчаливых акций протеста выставлен не только из престижного лицея, перед ним закрылись двери ВУЗа, так как он внесен в черный список, но и родаки выставили его из дому....
Я не помню такой темы в современной украинской литературе, и не припомню в русской литературе. В "Generation "П", там я не припоминаю такого акцента. Мой вопрос связан еще с тем, что в перечне вопросов на новую пресс-конференцию, встретился вопрос и о политике. Шаргунов Сергей также имел отношения к этому делу. Писатель и политика.... А говорят, что только украинцы больны на голову, так как помешаны на своей политике....
Можете ли Андрей ответить на этот вопрос, пусть и не обширно, кратко, но мне интересно ваше мнение: "Описан ли современной русской литературе конфликт отцы и дети в разрезе политических взглядов?"

А.А: - Мне, Артур, честно говоря, не видится, что наши авторы всерьез озабочены поколенческими конфликтами, причем на почве политики. У Прилепина в «Саньке» что-то мелькает. Но, в целом, мне кажется, наша литература далека от этого.

СЕРГЕЙ: - Андрей, с какими авторами у вас ассоциируется прошедшее десятилетие?

А.А: - Я думаю, это те авторы, которые заявили о себе еще в 90-е, но в нулевые получили заслуженное признание. Это Дмитрий Быков, Леонид Юзефович, Ольга Славникова, Михаил Шишкин. И т.н. представители «поколения 30-летних»: Захар Прилепин, Михаил Елизаров, Герман Садулаев, Сергей Шаргунов, Роман Сенчин, Василий Авченко.
Я бы также добавил Павла Крусанова, Илью Бояшева, Сергея Носова, Андрея Рубанова. 

Евгения: -  Расскажите о вашем телевизионном проекте на питерском канале, вы решили пропагандировать литературу?

А.А: - Это не мой проект, а телевизионный, проект канала «Санкт-Петербург». Я всего лишь ведущий. И нас, работающих в проекте, целая команда: продюсеры, сценарист, режиссер, оператор, монтажер. Программа называется «Дом писателя», и посвящена она обсуждению актуальных проблем, связанных с современной литературой. Впрочем, проблемы истории литературы мы тоже обсуждаем. Мы выбираем тему и приглашаем в студию (на самом деле это не студия, а салон питерского книжного магазина «Все свободны») двух гостей. Моя роль ведущего довольно скромная. Обозначить проблемы, поставить перед гостями вопросы и модерировать дискуссию. Как правило, из наших гостей один – обязательно писатель, а другой – нет, но обязательно как-то связанный интересами с литературой. Посмотреть первые выпуски можно здесь:
http://topspb.tv/programs/p25/
Кстати, я был бы страшно признателен всяким советам относительно тем и возможных гостей.

СЕМЕН СЕМЕНОВИЧ: - Что вы можете сказать о ситуации со свободой СМИ в России? Приходилось ли самому сталкиваться с зажимом, или все это сплетни и страхи?

А.А: - Я не открою тайны, если скажу, что у нас нет оппозиционных СМИ. Фрондерство «Новой газеты», «Коммерсанта» и отдельных блоггеров выглядит как каприз прирученных домашних питомцев.
Сам я лишь недавно столкнулся с некоторыми цензурными запретами. Ко мне обратилась журналистка из газеты или журнала (точно не помню), освещающего инвестиции, с просьбой, написать, какой, мол, области требуются инвестиции. Я составил короткий ответ, в общем, совершенно не фрондерский и не вызывающий. Написал то, что все и так без меня знают. Что большая часть инвестиций оседает в карманах чиновников. А что до оставшейся части – то, наверное, есть смысл финансировать образование и здравоохранение, потому что они пребывают сейчас в России в совершенно неподобающем виде. Вот и всё. Журналистка мне в ответ написала, что журнал ждёт от меня «более оптимистичного комментария». Какой, к чертям собачьим, оптимистичный комментарий, когда большинство моих коллег получают полунищенскую зарплату и вкалывают до посинения на нескольких работах?! «Оптимистичный комментарий» в такой ситуации – это хитрожопое лицемерие. Т.е. нас бьют по морде, низводят до положения жалких попрошаек, и еще просят, чтобы мы оптимистично улыбались. Я извинился и отказался. Журналистка извинилась в свою очередь и сказала, что «такое» у нее в журнале не пропустят. Так, что сами судите, есть ли у нас «зажимы». 

ГОША: - Должен ли писатель заботиться о продажах своей книги, переживать об этом?

А.А: - Думаю, что лишь в одном случае – если он издал собственную книгу за свой счет.

ГОСТЬ: - Андрей, на днях писатели встречались в премьером Путиным. Если бы вас пригласили на подобную встречу, что бы вы спросили?

А.А: - Ничего бы не спросил, наверное. Путин – принадлежит государственной машине, гоббсовскому Левиафану, системе, которая живет собственными задачами и не требует к себе вопросов со стороны. Я очень уважаю Захара Прилепина, но к чему попусту сотрясать воздух?

ГОСТЬ: - Как вы считаете, современные русские писатели могут претендовать на Нобелевскую премию или эта лавочка закрыта для них?

А.А: - Современные – думаю, нет. Это не значит, что они плохие или как-то хуже англичан, американцев, немцев. Просто нет авторов общемировых, которые были бы одновременно глубоко национальны и столь же космополитичны.

ПЕТЕРБУРЖЕЦ: - Андрей, есть ли в Питере литературная жизнь или один сплошной застой?

А.А: - Если верить литературному гиду СПб, на который я подписан, то у нас жизнь бьёт ключом. Каждый день – творческие вечера, чтения стихов, презентации книгах одновременно на разных площадках: от «Буквоедов» до арт-подвалов. Просто, как правило, все рассредоточены по своим площадкам и тусовкам.

ГОСТЬ: - Почему сегодня много филологов, критиков в литературе? Идут туда, чтобы прокормиться, что сложно сделать с помощью филологии?

А.А: - Филология, поверьте, кормит гораздо лучше, чем литература. Успешный филолог-грантосос может насосать из всяких фондов грантовых денег столько, что на это можно купить квартиру. А гонорар среднего писателя за роман редко превышает ста тысяч. И потом я как-то мало вижу среди известных мне писателей заметных филологов со званиями и научными степенями. Я вот знаю только себя и Андрея Степанова.

WWW: - Не мешают ли вам тени предков, в частности, вашего известного деда?
Насколько велика его роль в вашей жизни?

А.А: - Тени предков иногда мешают. Я как филолог понимаю, что меня всегда будут сравнивать с моим великим дедом, Жирмунским. Впрочем, в юности дед мечтал стать писателем, критиком и эссеистом. Не получилось. Жизнь сложилась для него так, что он стал академическим ученым. Но, даже будучи в звании академика и почетного профессора всяких оксфордов-кембриджей, он всегда иронизировал над академической наукой. Я, конечно, уступаю ему, как ученый. Но я все-таки смог пойти тем путем, от которого он свое время отказался.
Его роль в моей жизни? 
Трудно сказать. Мне приходилось в университете во много раз перевыполнять обычную студенческую нагрузку и  учиться так, чтобы никто не мог сказать, что я как-то позорю славное имя своего деда. Отчасти мне было сложнее, чем другим. От меня ждали большего, чем от других и сейчас ждут.

МАРК: - Как Вы относитесь к всевозможным премиям?

А.А: - Я думаю, премии – это внутренняя политика, игра интересов. Иногда награждение совпадает с заслугами лауреатов, иногда – нет. Полгода назад я сам принял предложение Ольги Славниковой войти в состав жюри премии «Дебют». Эта премия важнее многих. Она для молодых начинающих авторов – возможность войти в литературу. И я постараюсь в своих оценках быть непредвзятым и объективным.

СЕРГЕЙ: - Андрей, а почему вы не печатаетесь в толстых журналах? Считаете, что это уже устаревшая площадка?

А.А: - Нет, Сергей, я так не считаю. Даже наоборот – писателям, даже имеющим возможность идти сразу в издательства, следует свой текст или хотя бы часть его публиковать-обкатать в толстом журнале.
Я сам как раз сотрудничаю. Например, с журналом «Нева».
 Просто лично моя история с толстыми журналами в самом начале моей писательской деятельности не сложилась. Как раз первое, что я сделал, когда закончил работу над романом «Люди в голом» - отнес часть его в толстый питерский журнал. Рукопись приняли, но никакой реакции на мой текст не последовало. Я один раз написал, напомнил о себе – и всё безрезультатно. Я совершенно не обиделся, но в тот момент я подумал, что, видимо, так дела обстоят во всех толстых изданиях. Если ты пришел со стороны, если ты не из их тусовки – на тебя ноль внимания. Потом мой роман опубликовало издательство «Ad Marginem». Пока он лежал в издательстве я работал над «Скунскамерой». Её я мог бы опубликовать сначала в толстом журнале, но мое издательство было готово выпустило книгу очень быстро. А журналы всегда затягивают с публикациями. Отдавать куда-нибудь «Скунскамеру» смысла не было. 
Т.е. это не моя позиция, а некое стечение обстоятельств.
Я готов отдавать свои тексты в толстые журналы и готов сотрудничать с ними, если меня пригасят. Сейчас я работаю над книгой эссе, и некоторые ее части хотел бы увидеть именно в журналах. Как раз только что журнал «Нева» опубликовал ее небольшую часть – эссе об Амброзе Бирсе.
http://magazines.russ.ru/neva/2011/9/aa19.html