Юлия Сафонова: "Мне кажется, в Интернете есть очень много полезного для русского языка. Например, молодые люди, которые общаются «Вконтакте», во всевозможных социальных сетях, вынуждены учиться выражать свои мысли"

Радио "Голос России"

Насколько действительно пагубно влияние Всемирной паутины на русский язык, и надо ли с ним, этим влиянием, бороться?

Кагбэ превед… А на самом деле, здравствуйте… Обсуждение влияния Интернета на русский язык происходит уже не один год. Многие склонны списывать упадок грамотности и культуры языка именно на формат общения в социальных сетях и форумах. О том, насколько действительно пагубно влияние Всемирной паутины на русский язык, надо ли с ним, этим влиянием, бороться, и чем хорош «олбанский» язык - в интервью ведущему программы «Сетевой дозор» на «Голосе России» Аркадию Бейненсону рассказала кандидат филологических наук, ведущая программ «Русский устный» и «Грамотей» Юлия Сафонова.

— Юлия, сейчас очень много говорят,  и эта дискуссия уже достаточно давно длится, о негативном влиянии Интернет-среды и вообще способа общения в Сети, на русский язык. Вы, как человек, который полностью погружен в тему «великого и могучего», что думаете по этому поводу? Действительно ли, настолько неотвратимо-пагубное влияние оказывает Интернет-среда на язык? Или мы через что-то подобное уже проходили, это все наносное и все это, как говорил царь Соломон в одной старинной книжке, пройдет?

— Спасибо большое за вопросы, Вы в них сразу, Аркадий, все акценты расставили.

Во-первых, то, что это неотвратимо - это несомненно. Потому что Интернет – это новая информационная среда, без которой уже сегодня не могут обойтись некоторые, а через какое-то время никто не сможет обойтись. Бороться с этой средой, возмущаться тем, что там происходит, не стоит. Наоборот, надо конструктивно изучить то, что происходит с русским языком, как, впрочем, и с другим языком, в этой среде.

Таким образом, неотвратимость предполагает разумное отношение, во-первых, лингвистов, к этой новой среде, к этому новому формату функционирования русского языка.

Пагубно или нет? Я не думаю, что пагубно, потому что это новая информационная среда и среда общения. И там, где люди общаются, пагубное, конечно, есть, мы знаем, но все-таки общение, как процесс, в основном, направлено на то, чтобы люди находили сочувствие, слышали друг друга. Приходили к каким-то решениям, находили компромиссы, в конце концов, делали что-то полезное.

Поэтому пагубности в этой среде ровно столько, сколько в другой. Столько же пагубного, когда вы читаете книгу. Один из «Преступления и наказания» вынесет нравственные уроки, а другой научится убивать.

И еще Вы очень важную вещь сказали: было ли уже такое? Конечно, было. Если мы посмотрим замечательные монографии – они выходили в 60-х  годах XX века – «Русский язык и советское общество», несколько таких монографий было под общим названием, и в каждой из монографий соответствующий уровень языка изучался: фонетика, лексика, синтаксис... Так вот. Вывод, к которому тогда, в 60-х годах, пришли лингвисты, был таким: на лексику, на состав лексики русского языка, то есть на количество слов, на то, как слова меняют значение, вообще какие слова появляются, влияет так называемая (многие сейчас, наверное, уже даже термина такого не знают) «научно-техническая революция», которая тогда была провозглашена и, в общем-то, происходила во всем мире. Интернет – это тоже своего рода научно-техническая революция. Поэтому то, что было тогда, и то, что сейчас, совершенно похоже по процессам.

Мне кажется, в Интернете есть очень много полезного для русского языка. Например, молодые люди, которые общаются «Вконтакте», во всевозможных социальных сетях, вынуждены учиться выражать свои мысли. Да, кому-то это удается плохо, кому-то удается только при помощи не совсем приличных слов, кому-то слова удается поставить рядом со специальными знаками – смайликами, но все-таки надо выразить мысль, значит, надо, чтобы эта мысль была. Никто с тобой не будет контачить «Вконтакте» или Facebook`е, если ты будешь говорить: «Ура. До свидания. Пока». Все-таки надо сообщать какую-то информацию.

И лингвисты сегодня не столько обеспокоены тем, что происходит в русском языке, сколько активно занимаются изучением того, что там происходит. И мне, например, нравится вот что: та особенность, что в Интернете ты, с одной стороны, публичен, а с другой стороны, анонимен. Вы можете зайти на любой форум, подписаться не своим именем, а так называемым «ником» ( пожалуйста, поясните нашим слушателям, что это такое)

И никто не будет знать, кто пишет, кто выражает свое мнение. Все будут видеть,  то что ты написал, потому что Интернет – это публичность. Огромное количество людей может это посмотреть, но неизвестно, кто выражает это мнение. Вот такое сочетание – анонимной публичности или публичной анонимности – характерно для Интернета, и это то, что отличает Интернет.

И вот этот формат публичной анонимности (например, Максим Кронгауз об этом пишет) – конечно, совершенно новый формат информационный, новый формат вообще общения, в том числе вербального. За этим очень интересно наблюдать.

Ну и потом не забывайте, все-таки, конечно, в Интернете можно общаться не только при помощи письменных знаков, но и при помощи речи непосредственно устной тоже. Но чаще мы в Интернете общаемся при помощи письменных знаков, а, значит, система письменности тоже укрепляется.

- Юлия, Вы попросили разъяснить нашей аудитории значение слова «ник». Мне кажется, что уже его-то точно знают все. Ну, может, быть, за очень редким исключением.

- Дело в том, что вот тут, как раз, пожалуй, пагубное влияние Интернета, которое для меня, например, как для ведущей передач «Русский устный» и «Грамотей», сказывается вот в чем. Многие наши слушатели, слушатели «Голоса России», не пользуются Интернетом. По многим причинам, их не стоит обсуждать. Не пользуются – и все. Они, в конце концов, имеют на это полное право. У нас нет такого закона, и ни в одной стране мира нет закона, что вот, пожалуйста, все научитесь пользоваться Интернетом. И многие пишут письма в адрес передачи «Грамотей» и передачи «Русский устный» и говорят о том, что они не понимают многих слов, которые употребляют, в том числе, и другие наши ведущие.

Содержание-то их устраивает, наших слушателей, а вот слов отдельных они не понимают. И это слова из Интернета, которые уже из этой среды перекочевали в обыкновенную жизнь: «встретился с кем-то в режиме онлайн». Слушатели спрашивают: «А что такое ”онлайн”»? Человек, который не знает Интернета, не знает, что такое «онлайн».

И поэтому вывод для всех, кто работает, например, на радио: надо очень осторожно пользоваться терминами, которые относятся к интернет-среде, когда вы рассказываете не об Интернете. Если же вы рассказываете об Интернете, как в случае со словом «ник», которое я сейчас привела, вы должны привести аналог, синоним и объяснить что это такое понятными всем словами, то есть словами, которые существовали до Интернет-эры.

В противном случае, слушатели не воспринимают часть информации. Вот такое иногда, я бы сказала, легкомысленное употребление интернет-слов  влечет за собой невосприятие информации. Практически человек прослушал, видит, что слова-то слова, но какие слова, о чем эти слова и что хотели передать, какую информацию хотели ему сообщить, у него нет возможности представить.

— Продолжая тему пагубного влияния Интернета на русский язык… Многие опасаются, что употребление так называемого «олбанского» языка, или языка «падонков», приведет к тому, что подрастающее поколение просто разучится правильно писать.

— Нет, во-первых, Аркадий, вы же абсолютный Интернет-человек, в отличие от меня. Я пользуюсь Интернетом, по мере того, как он мне необходим, все-таки я человек книжной эры, доинтернетовской.

И Вы же видите, сейчас интерес к «олбанскому» языку пропал. О нем уже вообще не говорят, не упоминают и т.д. Потому что это был такой всплеск языкового творчества, языкового, я бы сказала, даже хулиганства, которое не было таким опасным для окружающих. Некоторые подумали, что это языковое хулиганство в форме «олбанского» языка может повлиять, в том числе, и на нашу орфографию. Да нет, не повлияет.

С другой стороны, история, в том числе история русского языка, знает не единственные и не единичные примеры, когда слово с ошибочным написанием закреплялось и оставалось таковым в системе того или другого языка. В русском языке это слово «зенит», в написании которого, на самом деле, отражена ошибка. Эта ошибка произошла не в русском языке, а уже заимствовано слово было с ошибками в другие языки, в европейские, и оттуда пришло к нам, с этой ошибкой. Но ничего, мы с вами понимаем. Так что если вдруг из «олбанского» языка какое-то ошибочное слово проникнет в общелитературный язык, то лишь при условии, что у этого «олбанского» слова будет свое значение, то, которого нет в других словах общелитературного языка. Я такого слова в «олбанском» языке пока не знаю. А вообще-то, это была неплохая языковая игра.

Другое дело, уровень орфографии сейчас вообще падает, орфографическая грамотность падает. Я не связываю это с Интернетом, более того, я категорически не связываю это с Интернетом, я связываю это с преподаванием русского языка в школе, и даже не с уровнем преподавания, а с той системой контроля, которую мы получили, - это тесты. Тесты не обязывают тебя знать хорошо орфографию и пунктуацию. Об этом тоже сегодня говорят все учителя.

— Юлия, в подтверждение Ваших слов по поводу «олбанского» языка, скажу, что я лично знаком со Степаном Ерёминым, одним из организаторов сайта padonki.org, сайта, который стал, на мой взгляд, одним из самых ярких проявлений этой языковой игры. Так вот он в определенный момент просто ушел оттуда, а когда я его спросил: «Почему ты ушел?», Степан сказал: «А мне стало неинтересно».

— Ну, вот видите, значит, вся эта игра была затеяна ради интереса, как всякая игра. Ребенок скучает, когда у него нет игры, и это была игра – языковая. И не считаю, что плохая. Там было много очень интересного. Можно было понаблюдать, как словотворчество проходит. Другое дело, что всякая игра должна, как абсолютно все, знать меру.