Вокруг СветаВиктор Свинцов
Лингвист объясняет, что такое языковые трудности и как они появляются в русском языке
Когда я был студентом-филологом четвертого курса, моя преподаватель
Юлия Александровна Сафонова пригласила меня стажироваться в редакцию
интернет-портала «Грамота.ру». Он тогда только создавался. Портал
образовался стихийно, а когда оказалось, что такой ресурс очень нужен
журналистам, ему стало покровительствовать Министерство печати.
Сначала я стажировался, а когда окончил институт, продолжил работать в справочном бюро — подразделении «Грамоты.ру», которое отвечает на вопросы читателей, — через какое-то время стал главным редактором портала и в этой должности проработал еще несколько лет. И вот это было самое интересное. Отвечать на вопросы — очень забавная работа: работаешь со словарями, кучка которых к концу рабочего дня вырастает до потолка.
Приходится отвечать на самые разные вопросы. И основной из них: как правильно? Есть великое множество разных проблем, которые можно обсудить с языковедами и лингвистами, но людей вообще интересует такая маленькая сфера: как выбрать вариант, как правильно сказать — «линии электропередач» или «линии электропередачи»? Где искать ответ на этот вопрос, не очень понятно. Или вот вчера позвонили с Первого канала, спросили, как правильно: «передозировка наркотиков» или «передозировка наркотиками»? На «Грамоте» за 10 лет скопилось примерно 260 000 подобных вопросов. Вот это и был тот материал, с которым я работал при написании диссертации.
Для разрешения таких вопросов существуют словари трудностей, но никто не знает, что именно считать трудностью. Сбором трудных случаев раньше занимались не лингвисты, а преподаватели: многие из них коллекционируют разные ошибки, ляпы. Вот где-то с середины XIX века из этих коллекций и составляли словарики. В ХХ веке к этой работе подключились журналисты. А потом, в начале 1950-х, Сергей Ожегов основал сектор культуры речи в Институте русского языка. И тогда вся эта деятельность была поставлена на научные рельсы, стали делать маленькие словарики, многотиражные. В первую очередь, конечно, для журналистов и преподавателей. В 1970–1980-е годы они оформились как словари трудностей.
Есть неподтвержденная версия, что это чисто издательский термин. То есть издательство «Русский язык», которое составляло такие словари, называло это словарями трудностей. Так стали печатать на обложке, а что под этим скрывается, никто не знал. Иногда там фиксировались распространенные ошибки, иногда варианты произношения и написания, иногда что-то еще. И я решил этим заняться: словари есть, но непонятно, как их составляли, какие случаи туда попадали, а какие нет.
Главные мои вопросы были такие: что включать и что не включать в словари трудностей, как формировать словник, почему те или иные единицы достойны включения и, главное, как читателю их искать?
При этом важно понимать, что трудности — это не ошибки и не варианты колебания языковой нормы, уже зафиксированные в соответствующих словарях, это что-то другое. Откуда они вообще берутся? Как получается, что не все слова можно посмотреть в обычном словаре или в правилах?
Люди очень часто не понимают, почему языковеды не могут договориться, чтобы все было одинаково, чтобы не было никаких вариантов. А у языковедов нет возможности установить норму — они только фиксируют то, что есть. Кроме того, очень часто у них нет единого мнения по какому-то вопросу.
Иначе говоря, есть конфликт между языковедами, которые должны говорить, как правильно, и людьми, которые, с одной стороны, вроде бы хотят, чтобы им дали раз и навсегда готовую норму, а с другой — не хотят слушать экспертов, которые заставляют говорить не так, как привычно. Возникает путаница, связанная с тем, что авторитетов в области речи очень много: есть разные словари разных годов издания, часто бывает, что московские словари отличаются от петербуржских — например, предлагают разные ударения. Так, во всех московских словарях «осв´едомить», «осв´едомиться», а в «Большом толковом словаре», изданном в Петербурге, — «осведом´иться». Таких случае довольно много. То есть противоречие существует не только между людьми и словарями, между обществом и словарями, но и между словарниками разных школ.
Еще пример.
Есть правило про большую букву в сочетании «Государственная дума»: «государственная» — с большой, а «дума» — с маленькой. Но правило не сработало, потому что наши думцы решили, что оба слова надо писать с большой буквы, так везде и стали писать — в документах, Конституции. Видимо, большая буква скоро перекочует и в словари — не потому, что так надо, а потому, что сложилась такая практика. Поэтому идеальный лексикограф может навести порядок, сказать, что есть вариативность на грани ошибки, а есть вариативность нормальная, которая помогает языку развиваться, и есть речевая практика, от которой тоже нельзя далеко уходить.
Кроме того, появляются новые понятия, на которые экспертное сообщество просто не обращает внимания, потому что не знает об их существовании. Айпад или айпэд? Носители языка такой вопрос задают, а в словарях нет информации. Ученые, конечно, могли бы договориться, как правильно, но они часто не знают, что теперь есть такая трудность. Или другой пример — написание названий автомобилей. В справочниках по орфографии, начиная с 1970-х годов до 2000-х, есть автомобиль «Волга» и автомобиль «Москвич». Этими примерами исчерпывается все. А на «Грамоту» приходят вопросы, как писать по-русски Nissan Almera Classic? Там три слова — что заключать в кавычки, что с большой буквы, что с маленькой? Так может набраться больше десятка вариантов. И в некоторых случаях «Грамоте» приходится волевым решением предлагать (не навязывать, а предлагать) какие-то выходы. Кстати, написание названий автомобилей, которое мы предложили, было со временем принято, и журнал «За рулем» стал писать именно так — с большой буквы, в кавычках, через дефис все три слова: «Ниссан-Альмера-Классик».
Таким образом, обнаружился принцип составления словарей трудностей — нам нужно было взять реальные трудности, насущные проблемы, возникающие у носителей языка. Раньше многие шли путем сравнения старых версий словарей с собственной коллекцией ошибок, и на этом делается словарь. Мы предлагаем работать по-другому — собирать вопросы, смотреть на их частотность и по частотности вопросов уже принимать решение о включении того или иного слова в словарь. Благодаря развитию интернет-технологий появилась возможность объективизировать наше представление о языковых трудностях, с которыми сталкиваются носители языка: можно исследовать архивы вопросов и ответов справочных служб, запросы пользователей поисковых систем, электронных текстовых корпусов и библиотек. Такой подход позволит сделать словари и справочные пособия более эффективными.
При этом важно отбросить отмирающие трудности. Есть проблемы типа: «декольтир´ованный» — «декольт´ированный». Но это слово совершенно не в активном лексиконе. Тем не менее в словаре трудностей, где тысяча единиц, это слово занимает свое место. Естественно, оно там не нужно. Если у вас карманная книжка, где можно разместить тысячу единиц, то там что-то другое должно быть, более актуальное. То есть что-то надо исключать, а что-то надо добавлять.
Одна из глав диссертации была посвящена концепции пунктуационного словарика. Дело в том, что отдельный пласт языковых трудностей, о которых спрашивают читатели портала «Грамота.ру», — это трудности пунктуационные.
Как выяснилось по опросу наших пользователей, основные проблемы у них возникают в связи с конкретными словами, которые непонятно, как оформлять. Именно со словами, а не, скажем, со сложносоставными предложениями, как можно было бы предположить. Например, самый частотный вопрос сегодня (раньше никто о нем не мог подумать, поэтому его нет в словарях) — это вопрос о словах «с уважением» в конце письма. Его нет в справочниках, потому что в обычном справочнике это не отразишь никак — непонятно, какой это раздел пунктуации. Тем не менее этот вопрос если не каждую неделю, то через неделю точно встречается, люди спрашивают, как писать: с запятой или без? То же самое с вводными словами.
Все началось с того, что мы стали коллекционировать такие случаи, чтобы не писать ответы по десять раз. Ну и со временем задумались о создании словаря пунктуационных трудностей. В нем сначала планировалось много всего, но в итоге мы ограничились только составными союзами (например, «так как», «для того чтобы»), вводными словами, частицами и междометиями. Их можно обособлять или не обособлять. А также есть ряд слов — разные наречия и наречные выражения, — которые выделяют запятыми по ошибке.
И опять-таки мы решили пойти от вопросов пользователей, а отвечаем на них примерами из текстов: есть Национальный корпус русского языка, есть электронные библиотеки. Федеральная электронная библиотека, например, которая нам очень помогла. И для каждого случая написали, когда словосочетание или слово обособляется, а когда нет.
Например, есть слово «значит». Оно может быть вводным и не вводным, а иногда это вообще союз. Соответственно, если это вводное слово, то дается пример, когда оно обособляется, и четкая позиция, когда надо ставить запятые. И в той же словарной статье приводится пример, когда ситуация другая, когда это союз. Человек видит слово «значит» у нас в книжке и может понять, какой случай у него в его тексте . Это существенно сокращает путь от обнаружения трудности к ее решению, к ответу .
Сначала я стажировался, а когда окончил институт, продолжил работать в справочном бюро — подразделении «Грамоты.ру», которое отвечает на вопросы читателей, — через какое-то время стал главным редактором портала и в этой должности проработал еще несколько лет. И вот это было самое интересное. Отвечать на вопросы — очень забавная работа: работаешь со словарями, кучка которых к концу рабочего дня вырастает до потолка.
Приходится отвечать на самые разные вопросы. И основной из них: как правильно? Есть великое множество разных проблем, которые можно обсудить с языковедами и лингвистами, но людей вообще интересует такая маленькая сфера: как выбрать вариант, как правильно сказать — «линии электропередач» или «линии электропередачи»? Где искать ответ на этот вопрос, не очень понятно. Или вот вчера позвонили с Первого канала, спросили, как правильно: «передозировка наркотиков» или «передозировка наркотиками»? На «Грамоте» за 10 лет скопилось примерно 260 000 подобных вопросов. Вот это и был тот материал, с которым я работал при написании диссертации.
Для разрешения таких вопросов существуют словари трудностей, но никто не знает, что именно считать трудностью. Сбором трудных случаев раньше занимались не лингвисты, а преподаватели: многие из них коллекционируют разные ошибки, ляпы. Вот где-то с середины XIX века из этих коллекций и составляли словарики. В ХХ веке к этой работе подключились журналисты. А потом, в начале 1950-х, Сергей Ожегов основал сектор культуры речи в Институте русского языка. И тогда вся эта деятельность была поставлена на научные рельсы, стали делать маленькие словарики, многотиражные. В первую очередь, конечно, для журналистов и преподавателей. В 1970–1980-е годы они оформились как словари трудностей.
Есть неподтвержденная версия, что это чисто издательский термин. То есть издательство «Русский язык», которое составляло такие словари, называло это словарями трудностей. Так стали печатать на обложке, а что под этим скрывается, никто не знал. Иногда там фиксировались распространенные ошибки, иногда варианты произношения и написания, иногда что-то еще. И я решил этим заняться: словари есть, но непонятно, как их составляли, какие случаи туда попадали, а какие нет.
Главные мои вопросы были такие: что включать и что не включать в словари трудностей, как формировать словник, почему те или иные единицы достойны включения и, главное, как читателю их искать?
При этом важно понимать, что трудности — это не ошибки и не варианты колебания языковой нормы, уже зафиксированные в соответствующих словарях, это что-то другое. Откуда они вообще берутся? Как получается, что не все слова можно посмотреть в обычном словаре или в правилах?
Люди очень часто не понимают, почему языковеды не могут договориться, чтобы все было одинаково, чтобы не было никаких вариантов. А у языковедов нет возможности установить норму — они только фиксируют то, что есть. Кроме того, очень часто у них нет единого мнения по какому-то вопросу.
Иначе говоря, есть конфликт между языковедами, которые должны говорить, как правильно, и людьми, которые, с одной стороны, вроде бы хотят, чтобы им дали раз и навсегда готовую норму, а с другой — не хотят слушать экспертов, которые заставляют говорить не так, как привычно. Возникает путаница, связанная с тем, что авторитетов в области речи очень много: есть разные словари разных годов издания, часто бывает, что московские словари отличаются от петербуржских — например, предлагают разные ударения. Так, во всех московских словарях «осв´едомить», «осв´едомиться», а в «Большом толковом словаре», изданном в Петербурге, — «осведом´иться». Таких случае довольно много. То есть противоречие существует не только между людьми и словарями, между обществом и словарями, но и между словарниками разных школ.
Еще пример.
Есть правило про большую букву в сочетании «Государственная дума»: «государственная» — с большой, а «дума» — с маленькой. Но правило не сработало, потому что наши думцы решили, что оба слова надо писать с большой буквы, так везде и стали писать — в документах, Конституции. Видимо, большая буква скоро перекочует и в словари — не потому, что так надо, а потому, что сложилась такая практика. Поэтому идеальный лексикограф может навести порядок, сказать, что есть вариативность на грани ошибки, а есть вариативность нормальная, которая помогает языку развиваться, и есть речевая практика, от которой тоже нельзя далеко уходить.
Кроме того, появляются новые понятия, на которые экспертное сообщество просто не обращает внимания, потому что не знает об их существовании. Айпад или айпэд? Носители языка такой вопрос задают, а в словарях нет информации. Ученые, конечно, могли бы договориться, как правильно, но они часто не знают, что теперь есть такая трудность. Или другой пример — написание названий автомобилей. В справочниках по орфографии, начиная с 1970-х годов до 2000-х, есть автомобиль «Волга» и автомобиль «Москвич». Этими примерами исчерпывается все. А на «Грамоту» приходят вопросы, как писать по-русски Nissan Almera Classic? Там три слова — что заключать в кавычки, что с большой буквы, что с маленькой? Так может набраться больше десятка вариантов. И в некоторых случаях «Грамоте» приходится волевым решением предлагать (не навязывать, а предлагать) какие-то выходы. Кстати, написание названий автомобилей, которое мы предложили, было со временем принято, и журнал «За рулем» стал писать именно так — с большой буквы, в кавычках, через дефис все три слова: «Ниссан-Альмера-Классик».
Таким образом, обнаружился принцип составления словарей трудностей — нам нужно было взять реальные трудности, насущные проблемы, возникающие у носителей языка. Раньше многие шли путем сравнения старых версий словарей с собственной коллекцией ошибок, и на этом делается словарь. Мы предлагаем работать по-другому — собирать вопросы, смотреть на их частотность и по частотности вопросов уже принимать решение о включении того или иного слова в словарь. Благодаря развитию интернет-технологий появилась возможность объективизировать наше представление о языковых трудностях, с которыми сталкиваются носители языка: можно исследовать архивы вопросов и ответов справочных служб, запросы пользователей поисковых систем, электронных текстовых корпусов и библиотек. Такой подход позволит сделать словари и справочные пособия более эффективными.
При этом важно отбросить отмирающие трудности. Есть проблемы типа: «декольтир´ованный» — «декольт´ированный». Но это слово совершенно не в активном лексиконе. Тем не менее в словаре трудностей, где тысяча единиц, это слово занимает свое место. Естественно, оно там не нужно. Если у вас карманная книжка, где можно разместить тысячу единиц, то там что-то другое должно быть, более актуальное. То есть что-то надо исключать, а что-то надо добавлять.
Одна из глав диссертации была посвящена концепции пунктуационного словарика. Дело в том, что отдельный пласт языковых трудностей, о которых спрашивают читатели портала «Грамота.ру», — это трудности пунктуационные.
Как выяснилось по опросу наших пользователей, основные проблемы у них возникают в связи с конкретными словами, которые непонятно, как оформлять. Именно со словами, а не, скажем, со сложносоставными предложениями, как можно было бы предположить. Например, самый частотный вопрос сегодня (раньше никто о нем не мог подумать, поэтому его нет в словарях) — это вопрос о словах «с уважением» в конце письма. Его нет в справочниках, потому что в обычном справочнике это не отразишь никак — непонятно, какой это раздел пунктуации. Тем не менее этот вопрос если не каждую неделю, то через неделю точно встречается, люди спрашивают, как писать: с запятой или без? То же самое с вводными словами.
Все началось с того, что мы стали коллекционировать такие случаи, чтобы не писать ответы по десять раз. Ну и со временем задумались о создании словаря пунктуационных трудностей. В нем сначала планировалось много всего, но в итоге мы ограничились только составными союзами (например, «так как», «для того чтобы»), вводными словами, частицами и междометиями. Их можно обособлять или не обособлять. А также есть ряд слов — разные наречия и наречные выражения, — которые выделяют запятыми по ошибке.
И опять-таки мы решили пойти от вопросов пользователей, а отвечаем на них примерами из текстов: есть Национальный корпус русского языка, есть электронные библиотеки. Федеральная электронная библиотека, например, которая нам очень помогла. И для каждого случая написали, когда словосочетание или слово обособляется, а когда нет.
Например, есть слово «значит». Оно может быть вводным и не вводным, а иногда это вообще союз. Соответственно, если это вводное слово, то дается пример, когда оно обособляется, и четкая позиция, когда надо ставить запятые. И в той же словарной статье приводится пример, когда ситуация другая, когда это союз. Человек видит слово «значит» у нас в книжке и может понять, какой случай у него в его тексте . Это существенно сокращает путь от обнаружения трудности к ее решению, к ответу .
Комментариев нет:
Отправить комментарий