Учительская газета
23 мая в 09:36
Литературу в школе могут поделить на правильную и неправильную. Так что, прощай, «немытая Россия»?
Помните названия школьных сочинений советского периода, эти ярлыки, которые непросто смыть даже после десятилетий свободной от идеологии жизни – «Катерина – луч света в темном царстве», «Толстой как зеркало русской революции»? Вскоре, возможно, наших детей ждет возвращение подобной практики однозначных моральных приговоров, только Катерина станет грозовой антихристовой тучей в ладном патриархальном царстве, а Лев Николаевич – виновником разрушительнейшей катастрофы в истории России. Во всяком случае, именно так рассуждают некоторые авторы недавно представленной в Общественной палате концепции преподавания литературы. Ну а как иначе, если во главу угла, то бишь в основу преподавания литературы, они кладут два главных принципа: нравственность и духовность (понимаемые как приверженность православию) и государственность (понимаемая как согласие с политикой власти). И тут даже верующий человек испытывает некоторую оторопь.
23 мая в 09:36
Литературу в школе могут поделить на правильную и неправильную. Так что, прощай, «немытая Россия»?
Помните названия школьных сочинений советского периода, эти ярлыки, которые непросто смыть даже после десятилетий свободной от идеологии жизни – «Катерина – луч света в темном царстве», «Толстой как зеркало русской революции»? Вскоре, возможно, наших детей ждет возвращение подобной практики однозначных моральных приговоров, только Катерина станет грозовой антихристовой тучей в ладном патриархальном царстве, а Лев Николаевич – виновником разрушительнейшей катастрофы в истории России. Во всяком случае, именно так рассуждают некоторые авторы недавно представленной в Общественной палате концепции преподавания литературы. Ну а как иначе, если во главу угла, то бишь в основу преподавания литературы, они кладут два главных принципа: нравственность и духовность (понимаемые как приверженность православию) и государственность (понимаемая как согласие с политикой власти). И тут даже верующий человек испытывает некоторую оторопь.
Обсуждение в Общественной палате собрало единомышленников
Как и от заявлений вроде того, что сделал пришедший поддержать единомышленников народный артист и кинорежиссер Николай Бурляев о том, что «потеряно поколение», потому что «пришел Интернет». И поэтому надо особенно усердно взяться за воспитание, в частности, пересмотреть школьную программу. Например, исключить из нее известное стихотворение Лермонтова «Прощай, немытая Россия»
- Мы предъявляем детям строки, никогда не писанные Лермонтовым, - поведал Бурляев. - Я занимаюсь Лермонтовым всю жизнь, поэтому объясню вам: автографа у этого стихотворения нет. Некий писатель Бартенев через двадцать лет после убийства поэта принес стихотворение в редакцию и говорит: это Лермонтов мне читал сам. Ему поверили, издали. Проходит еще десять лет, приносит другую версию «немытой»: говорит, списал с подлинника. Но его так и не нашли! Есть исследования ученых, которые доказывают, что это не лермонтовское стихотворение. И чья-то грязная рука втянула это стихотворение в собрание сочинений Лермонтова, в 1841 год, где все дышит высотой любви к Отчизне: «Люблю Отчизну я», «Выхожу один я на дорогу». Как это возможно рядом с такими стихами? И во всех учебниках, тем не менее, «немытая Россия» есть! Давайте будем внимательнее к тому, что мы даем детям.
Пересмотреть школьную программу предлагают и авторы концепции. Не могу удержаться и приведу полный текст выступления одного из разработчиков проекта, учителя литературы из Нижегородской области Николая Лобастова, чей учебник (о нем см. на нашем сайте), как говорят знающие люди, «президенту нравится»:
Как и от заявлений вроде того, что сделал пришедший поддержать единомышленников народный артист и кинорежиссер Николай Бурляев о том, что «потеряно поколение», потому что «пришел Интернет». И поэтому надо особенно усердно взяться за воспитание, в частности, пересмотреть школьную программу. Например, исключить из нее известное стихотворение Лермонтова «Прощай, немытая Россия»
- Мы предъявляем детям строки, никогда не писанные Лермонтовым, - поведал Бурляев. - Я занимаюсь Лермонтовым всю жизнь, поэтому объясню вам: автографа у этого стихотворения нет. Некий писатель Бартенев через двадцать лет после убийства поэта принес стихотворение в редакцию и говорит: это Лермонтов мне читал сам. Ему поверили, издали. Проходит еще десять лет, приносит другую версию «немытой»: говорит, списал с подлинника. Но его так и не нашли! Есть исследования ученых, которые доказывают, что это не лермонтовское стихотворение. И чья-то грязная рука втянула это стихотворение в собрание сочинений Лермонтова, в 1841 год, где все дышит высотой любви к Отчизне: «Люблю Отчизну я», «Выхожу один я на дорогу». Как это возможно рядом с такими стихами? И во всех учебниках, тем не менее, «немытая Россия» есть! Давайте будем внимательнее к тому, что мы даем детям.
Пересмотреть школьную программу предлагают и авторы концепции. Не могу удержаться и приведу полный текст выступления одного из разработчиков проекта, учителя литературы из Нижегородской области Николая Лобастова, чей учебник (о нем см. на нашем сайте), как говорят знающие люди, «президенту нравится»:
Николай Лобастов подверг некоторых классиков критике за недостаточную православность- Все мировые культуры родом из сильной державы. Князь Владимир встал на путь христианства и государственности одновременно. Интересное понятие – Русь святая. Здесь два понятия слиты воедино – государство и его идеал, нравственная основа. Писатели нас не развлекали, они созидали. Басни Крылова любил цитировать победитель Кутузов, его солдатики их тоже любили, поэтому были непобедимы. Но уже в 19 веке прозвучали диссонансом ноты саморазрушительной, либеральной парадигмы. То ядовитые замечания «служить бы рад – прислуживаться тошно», то по дороге из Петербурга в Москву у нас все, видите ли, не так. Все русские писатели, возвращаясь к консервативным ценностям, непременно возвратились и к государству, и наоборот, все, заразившиеся западным либерализмом, тут же вставали на путь разрушения собственного общежития. В «Капитанской дочке» не с внешним врагом воюют, а с Пугачевым. И нам не жаль для него заячьего тулупчика, но принципы свои мы ему не отдадим!
Пушкин призывал служить Отечеству «верою и правдою, имея целью искренне усердно соединиться с правительством в великом подвиге улучшения государственных постановлений, а не препятствовать ему. Всякое правительство вправе не позволять проповедовать на площадях, что кому в голову взбредет». Согласитесь, «Эхо Москвы» эти слова никогда не процитирует. У Гоголя вся его духовная проза об истинном и благородном служении царю. Лермонтов, Тютчев, Фет, Полонский, Аксаков, Кириевский, Хомяков, Алексей Константинович Толстой, Жуковский – никто из них не покушался на традиции и существующий строй. Но противостояние, к сожалению, все усиливалось. И некоторые художники стали внедрять в сознание мысль о служении не истине как сохранению государства, а служение своим личным желаниям и их непременному условию – свободе от авторитета.
На этом пути два препятствия – церковь и государство. Розанов много и верно писал о либеральных писателях, о раскачивании ими государственного устройства. Островский своими купцами-самодурами однозначно отрекался от патриархальной Руси, Салтыков-Щедрин пишет откровенную пародию на «Повесть временных лет», Тургенев либеральный принцип доводит до крайности и говорит, что нет принципов, а есть одни ощущения. Этот принцип сегодня с успехом может быть повторен всеми извращенцами. Либерализм вы не найдете там, где созидание, а там, где разрушение. В крови у либерализма смеяться и критиковать, но строить он не способен. Любой, задумав сегодня серьезное дело, обнаружит: русский человек говорит красиво и правильно, но делать и созидать не приучен. Увы, это плоды воспитания нескольких поколений на образцах критического реализма в нашей литературе.
«Пушкинская» речь Достоевского поставила точку в споре, спровоцированном Чаадаевым: на обочине цивилизации оказалась не российская, а западная цивилизация. И открытие это принадлежало еще Пушкину. Но его твердая позиция не закрыла дискуссию, а лишь обострила ее. Лев Толстой пошел даже дальше социалистов, которых гениально развенчал Достоевский, и призвал к анархии, упразднению чиновников, армии, полиции, судов, тюрем и самого государства. Лев Львович, его сын, писал: «В эмиграции часто говорят, что Толстой был первой и главной причиной русской революции, и в этом много правды». Итак, литература, надо признать, как укрепляла нашу нравственность, традиции и государственность, так и подталкивала их к разрушению. Нам пора отказаться от социалистически-либерального подхода в изучении литературы. Конечно, ничего не запрещать, как провокационно заявляют наши оппоненты, а просто верно расставить акценты, учитывая трагический опыт 20 века. А опыт Украины говорит нам о том, что если вопросы массового сознания отдадим в руки кого угодно, то этим обязательно займутся другие. И уже не будет государства, а когда его не станет, о литературе никто и не вспомнит.
Это выступление более чем красноречиво.
Среди других авторов концепции преподавания литературы – доктор филологических наук, профессор Государственного института русского языка имени Пушкина Владимир Аннушкин, профессор и зав.кафедрой литературы Ульяновского государственного педагогического университета Лариса Петриева, профессор и зав.кафедрой общего и сравнительно-исторического языкознания филологического факультета МГУ им. М.В, Ломоносова Александр Волков. Что двигало этими уважаемыми профессионалами?
- Вы же видите, в обществе идет борьба двух взаимоисключающих мнений – «западнического» и «традиционалистского», - пояснил мне умный человек из числа инициаторов концепции.
Другой умный человек – Алексей Федоров, зав.редакцией литературы издательства «Русское слово» и учитель литературы московской гимназии № 1516, выразился еще яснее: литература сейчас оказалась на перекрестке центростремительной (разрушительной) и центробежной (собирающей, созидающей) тенденций в обществе. И появившуюся концепцию можно рассматривать как защитную реакцию части нашего общества на модернизирование отечественной системы в духе европейской и американской моделей образования с их тестированием, прагматизмом и коммерциализацией, которые если честно, у всех, кроме чиновников, в печенках сидят. На признание образования, этого высокого, доброго, вечного, - сферой услуг. На омертвляющее наукообразие современной педагогической науки и практики и чудовищный бюрократизм, душащий учителей сверху.
И это накладывается на идеализацию нравственности прошлого, сильного государства и тоску по твердой руке, когда стремление верхов выстроить жесткую вертикаль при видимости свободы (в принципе, и зэк, не занятый на работе, если верить «Одному дню Ивана Денисовича» Солженицына, мог перемещаться на территории лагеря беспрепятственно) находит такой живой, искренний отклик большой части населения. И РПЦ в этом с властью солидарна, в ответ мы видим свидетельства все более тесного слияния церкви и государства при внешней декларации их отделенности. Территория свободы образования тоже все время сужается.
Вероятно, этой взаимосвязью между настроениями верхов и низов объясняется одновременная с появлением «общественной» концепции преподавания литературы инициатива думского комитета по безопасности и противодействию коррупции во главе с Ириной Яровой. Депутаты усмотрели несоответствие требованию Конституции РФ о единой государственной политике в области образования и положению закона «Об образовании в РФ» о единстве образовательного пространства в нынешнем многообразии учебников. По мнению слуг народа, которые внесли на обсуждение в Думу проект изменений в закон об образовании, «общее образование предполагает общность возможностей и знаний», но «у учащегося всегда один учебник, при этом неодинаковый со своими сверстниками, что является элементом не общего, а разобщенного образования». Железная логика: вы несвободны, потому что слишком свободны. Поэтому Яровая предлагает ввести единый перечень учебников по литературе, русскому языку и истории. Что ж, это удивительным образом совпадает с желанием авторов концепции преподавания литературы. В приложении мы приводим оба проекта, так что можете сравнить сами.
А что касается свободы, то профессор Лариса Петриева заметила:
Пушкин призывал служить Отечеству «верою и правдою, имея целью искренне усердно соединиться с правительством в великом подвиге улучшения государственных постановлений, а не препятствовать ему. Всякое правительство вправе не позволять проповедовать на площадях, что кому в голову взбредет». Согласитесь, «Эхо Москвы» эти слова никогда не процитирует. У Гоголя вся его духовная проза об истинном и благородном служении царю. Лермонтов, Тютчев, Фет, Полонский, Аксаков, Кириевский, Хомяков, Алексей Константинович Толстой, Жуковский – никто из них не покушался на традиции и существующий строй. Но противостояние, к сожалению, все усиливалось. И некоторые художники стали внедрять в сознание мысль о служении не истине как сохранению государства, а служение своим личным желаниям и их непременному условию – свободе от авторитета.
На этом пути два препятствия – церковь и государство. Розанов много и верно писал о либеральных писателях, о раскачивании ими государственного устройства. Островский своими купцами-самодурами однозначно отрекался от патриархальной Руси, Салтыков-Щедрин пишет откровенную пародию на «Повесть временных лет», Тургенев либеральный принцип доводит до крайности и говорит, что нет принципов, а есть одни ощущения. Этот принцип сегодня с успехом может быть повторен всеми извращенцами. Либерализм вы не найдете там, где созидание, а там, где разрушение. В крови у либерализма смеяться и критиковать, но строить он не способен. Любой, задумав сегодня серьезное дело, обнаружит: русский человек говорит красиво и правильно, но делать и созидать не приучен. Увы, это плоды воспитания нескольких поколений на образцах критического реализма в нашей литературе.
«Пушкинская» речь Достоевского поставила точку в споре, спровоцированном Чаадаевым: на обочине цивилизации оказалась не российская, а западная цивилизация. И открытие это принадлежало еще Пушкину. Но его твердая позиция не закрыла дискуссию, а лишь обострила ее. Лев Толстой пошел даже дальше социалистов, которых гениально развенчал Достоевский, и призвал к анархии, упразднению чиновников, армии, полиции, судов, тюрем и самого государства. Лев Львович, его сын, писал: «В эмиграции часто говорят, что Толстой был первой и главной причиной русской революции, и в этом много правды». Итак, литература, надо признать, как укрепляла нашу нравственность, традиции и государственность, так и подталкивала их к разрушению. Нам пора отказаться от социалистически-либерального подхода в изучении литературы. Конечно, ничего не запрещать, как провокационно заявляют наши оппоненты, а просто верно расставить акценты, учитывая трагический опыт 20 века. А опыт Украины говорит нам о том, что если вопросы массового сознания отдадим в руки кого угодно, то этим обязательно займутся другие. И уже не будет государства, а когда его не станет, о литературе никто и не вспомнит.
Это выступление более чем красноречиво.
Среди других авторов концепции преподавания литературы – доктор филологических наук, профессор Государственного института русского языка имени Пушкина Владимир Аннушкин, профессор и зав.кафедрой литературы Ульяновского государственного педагогического университета Лариса Петриева, профессор и зав.кафедрой общего и сравнительно-исторического языкознания филологического факультета МГУ им. М.В, Ломоносова Александр Волков. Что двигало этими уважаемыми профессионалами?
- Вы же видите, в обществе идет борьба двух взаимоисключающих мнений – «западнического» и «традиционалистского», - пояснил мне умный человек из числа инициаторов концепции.
Другой умный человек – Алексей Федоров, зав.редакцией литературы издательства «Русское слово» и учитель литературы московской гимназии № 1516, выразился еще яснее: литература сейчас оказалась на перекрестке центростремительной (разрушительной) и центробежной (собирающей, созидающей) тенденций в обществе. И появившуюся концепцию можно рассматривать как защитную реакцию части нашего общества на модернизирование отечественной системы в духе европейской и американской моделей образования с их тестированием, прагматизмом и коммерциализацией, которые если честно, у всех, кроме чиновников, в печенках сидят. На признание образования, этого высокого, доброго, вечного, - сферой услуг. На омертвляющее наукообразие современной педагогической науки и практики и чудовищный бюрократизм, душащий учителей сверху.
И это накладывается на идеализацию нравственности прошлого, сильного государства и тоску по твердой руке, когда стремление верхов выстроить жесткую вертикаль при видимости свободы (в принципе, и зэк, не занятый на работе, если верить «Одному дню Ивана Денисовича» Солженицына, мог перемещаться на территории лагеря беспрепятственно) находит такой живой, искренний отклик большой части населения. И РПЦ в этом с властью солидарна, в ответ мы видим свидетельства все более тесного слияния церкви и государства при внешней декларации их отделенности. Территория свободы образования тоже все время сужается.
Вероятно, этой взаимосвязью между настроениями верхов и низов объясняется одновременная с появлением «общественной» концепции преподавания литературы инициатива думского комитета по безопасности и противодействию коррупции во главе с Ириной Яровой. Депутаты усмотрели несоответствие требованию Конституции РФ о единой государственной политике в области образования и положению закона «Об образовании в РФ» о единстве образовательного пространства в нынешнем многообразии учебников. По мнению слуг народа, которые внесли на обсуждение в Думу проект изменений в закон об образовании, «общее образование предполагает общность возможностей и знаний», но «у учащегося всегда один учебник, при этом неодинаковый со своими сверстниками, что является элементом не общего, а разобщенного образования». Железная логика: вы несвободны, потому что слишком свободны. Поэтому Яровая предлагает ввести единый перечень учебников по литературе, русскому языку и истории. Что ж, это удивительным образом совпадает с желанием авторов концепции преподавания литературы. В приложении мы приводим оба проекта, так что можете сравнить сами.
А что касается свободы, то профессор Лариса Петриева заметила:
Профессор Лариса Петриева - за введение экзамена по литературе- По-моему, все уже захлебнулись свободой. Я опросила знакомых учителей и выяснила, что хотят разных программ и экспериментов молодые учителя со стажем до 10 лет, а те, у кого стаж больше, им уже не нужен этот выбор. Нужна одна хорошая внятная программа, как и один базовый учебник. А пособий, практикумов к нему может быть много. Эту проблему вполне реально решить - собрать авторов разных программ и они напишут одну нормальную.
Проблему чтения доктор педагогических наук тоже предлагает решить «очень просто»:
- Когда будет введен обязательный экзамен по литературе, все будут читать, - заявила Петриева под дружные аплодисменты собравшихся. - Аппетит приходит во время еды.
Интересно, что у молодежи мнение на сей счет разделилось. Студент 1 курса филфака МГУ Петр Пашков поддержал профессора, заявив:
- Проблема в том, что дети не читают никаких произведений, потому что у них нет умения воспринимать текст, а есть мозаичное интернетовское сознание. И нужно заставить их читать под страхом экзамена.
А вот студентка 2 курса филфака МОГИ Полина Трофимчук выдала непопулярную в этой среде истину:
- Нельзя заставить что-то полюбить принуждением. Учитель должен зажечь в детях интерес к литературе.
Заслуженный учитель России Михаил Нянковский продолжил эту мысль:
- Может быть, пора перестать превращать учителя литературы в учителя жизни? У него задача-то поскромнее – научить бы читать… Научить бы разбираться и в стиле, и в форме, и в прочих вещах, касающихся собственно литературы. Так научить, чтобы, выйдя за школьный порог, молодой человек сам, без учительской подсказки и принуждения, мог бы читать великую литературу и, проникая в ее глубинные смыслы, понимать, какие ценности истинные, а какие ложные, что нравственно, а что безнравственно, что действительно является искусством, а что лишь искусная идеологическая подделка.
Но услышана ли будет эта позиция, которую разделяет значительная часть учителей и педагогической общественности?
- Мы живем на пороге неких важных для государства событий, когда будет принята президентом уже переданная ему концепция основ новой государственной культурной политики, которая распространится и на образование, и на воспитание, - уверенно заверил собравшихся в Общественной палате Николай Бурляев, сделав упор на слове «будет».
Судя по тем репликам и заявлениям, что мы слышим с самого верха власти, у сторонников концепции преподавания литературы большие шансы, что ее благосклонно примут, как народные чаяния.
Но пока отмашка сверху не прозвучала, министерство образования придерживается нейтральной позиции. Присутствовавшая на конференции в ОП зам.министра Наталья Третьяк призвала всех к консенсусу:
- Литературе как школьному предмету необходима концепция. Не скрою, что министерство также работает в отношении данного документа. То, что сегодня предлагается на обсуждение, не бесспорно, здесь есть позиции, которые требуют обсуждения. В обществе на этот счет существуют полярные мнения, и цель и задача дискуссии – найти тот оптимальный вариант, который был бы приемлем для разных представителей нашего большого, многонационального, многоконфессионального общества.
Проблему чтения доктор педагогических наук тоже предлагает решить «очень просто»:
- Когда будет введен обязательный экзамен по литературе, все будут читать, - заявила Петриева под дружные аплодисменты собравшихся. - Аппетит приходит во время еды.
Интересно, что у молодежи мнение на сей счет разделилось. Студент 1 курса филфака МГУ Петр Пашков поддержал профессора, заявив:
- Проблема в том, что дети не читают никаких произведений, потому что у них нет умения воспринимать текст, а есть мозаичное интернетовское сознание. И нужно заставить их читать под страхом экзамена.
А вот студентка 2 курса филфака МОГИ Полина Трофимчук выдала непопулярную в этой среде истину:
- Нельзя заставить что-то полюбить принуждением. Учитель должен зажечь в детях интерес к литературе.
Заслуженный учитель России Михаил Нянковский продолжил эту мысль:
- Может быть, пора перестать превращать учителя литературы в учителя жизни? У него задача-то поскромнее – научить бы читать… Научить бы разбираться и в стиле, и в форме, и в прочих вещах, касающихся собственно литературы. Так научить, чтобы, выйдя за школьный порог, молодой человек сам, без учительской подсказки и принуждения, мог бы читать великую литературу и, проникая в ее глубинные смыслы, понимать, какие ценности истинные, а какие ложные, что нравственно, а что безнравственно, что действительно является искусством, а что лишь искусная идеологическая подделка.
Но услышана ли будет эта позиция, которую разделяет значительная часть учителей и педагогической общественности?
- Мы живем на пороге неких важных для государства событий, когда будет принята президентом уже переданная ему концепция основ новой государственной культурной политики, которая распространится и на образование, и на воспитание, - уверенно заверил собравшихся в Общественной палате Николай Бурляев, сделав упор на слове «будет».
Судя по тем репликам и заявлениям, что мы слышим с самого верха власти, у сторонников концепции преподавания литературы большие шансы, что ее благосклонно примут, как народные чаяния.
Но пока отмашка сверху не прозвучала, министерство образования придерживается нейтральной позиции. Присутствовавшая на конференции в ОП зам.министра Наталья Третьяк призвала всех к консенсусу:
- Литературе как школьному предмету необходима концепция. Не скрою, что министерство также работает в отношении данного документа. То, что сегодня предлагается на обсуждение, не бесспорно, здесь есть позиции, которые требуют обсуждения. В обществе на этот счет существуют полярные мнения, и цель и задача дискуссии – найти тот оптимальный вариант, который был бы приемлем для разных представителей нашего большого, многонационального, многоконфессионального общества.
Комментариев нет:
Отправить комментарий