Часть 3
1.Нина САДУР "ДОГАДКА О НАРОДЕ".
"А. Н. Островский, как и все великие русские писатели, ничего не знал о народе. Природа его дарования была радостной, а не трагичной (что редчайшая редкость в художественном мире), а масштаб дарования такой огромный, что он не мог не влезть в эту безнадежную историю: писать о народе.
Пока Аполлон Григорьев в отчаянии натягивал смазные сапоги и позорную красную рубаху, мимоходом брякнув бессмертную «Чибиряшечку», жизнелюбивый и радостный А. Н. Островский нашел в том же Замоскворечьи своего народного героя: купчину. Находка оказалась гениальной: неокультуренный и поддающийся исследованию. И еще вчера, ну позавчера был тем самым народом, что живет на земле. Островский решил не страдать и не мучиться народной загадкой. Он решил радоваться тому, что народ вообще существует, как существует лес, река, вся русская природа, вся жизнь. Как городской подросток безудержно радуется деревенскому лету и гоняется за деревенскими ребятами, чтоб дружить. Вся эта лавина островских пьес есть не что иное, как нескончаемое среднерусское лето, в котором городской мальчик гоняется за деревенскими, чтоб дружить. Но деревенские всегда ускользают".
Тем самым сразу же отбрасывается прочь любой намек на поэтику идиллии, хотя ее реликты могут появляться в воспоминаниях и мечтах героев. Любое городское пространство тесно и жестоко, а скученность жизни способствует появлению конфликтов между носителями разных правд о жизни. И потому поэтике городского пространства соответствует в литературе диалогическая поэтика романа или конфронтативно-катарcисная поэтика трагедии".
Читать здесь
3.Константин Фрумкин "Загадка мещанства. Социологические заметки на полях русских пьес".
"Купечество у Островского, безусловно, связано с народными традициями, с крестьянством: в драме “В чужом пиру похмелье” купец говорит, что он мальчиком приехал в город из деревни, однако “самодурство” является купеческим, нехарактерным для крестьянства феноменом. Народная традиция воспринимается как система мировоззренческих и ритуальных ограничений, а значит, по самому своему смыслу она является чем-то противоположным личной необузданности. Своей наглядности эта странная двойственность достигает в пьесе Островского “Гроза”, где есть два главных отрицательных персонажа — Кабаниха и Дикой, являющиеся одновременно и “близнецами”, и “антагонистами”. С одной стороны, Дикой и Кабаниха — это “почти одно и то же”, оба входят в лагерь “угнетающих”, отрицательных персонажей и являются представителями “диких нравов” города Калинова, оба представляют богатое купеческое сословие этого города, оба типичны для него. Но при всей тождественности социальных и даже сюжетных ролей их поведение не просто различно, а противоположно. Дикой как бы воплощает само понятие самодурства: он буен и дик до грани безумия, его поведение не обременено никакими требованиями здравого рассудка. Кабаниха, наоборот, воплощает традиционный мир в его ритуальной зарегулированности. Если бы русские обряды и традиции были кодифицированы, Кабаниха была бы настоящим “талмудистом в юбке”.
Ссылку убрала, там статьи больше нет.
Читать здесь
Такова и Катерина из «Грозы».
1.Нина САДУР "ДОГАДКА О НАРОДЕ".
"А. Н. Островский, как и все великие русские писатели, ничего не знал о народе. Природа его дарования была радостной, а не трагичной (что редчайшая редкость в художественном мире), а масштаб дарования такой огромный, что он не мог не влезть в эту безнадежную историю: писать о народе.
Пока Аполлон Григорьев в отчаянии натягивал смазные сапоги и позорную красную рубаху, мимоходом брякнув бессмертную «Чибиряшечку», жизнелюбивый и радостный А. Н. Островский нашел в том же Замоскворечьи своего народного героя: купчину. Находка оказалась гениальной: неокультуренный и поддающийся исследованию. И еще вчера, ну позавчера был тем самым народом, что живет на земле. Островский решил не страдать и не мучиться народной загадкой. Он решил радоваться тому, что народ вообще существует, как существует лес, река, вся русская природа, вся жизнь. Как городской подросток безудержно радуется деревенскому лету и гоняется за деревенскими ребятами, чтоб дружить. Вся эта лавина островских пьес есть не что иное, как нескончаемое среднерусское лето, в котором городской мальчик гоняется за деревенскими, чтоб дружить. Но деревенские всегда ускользают".
2.Василий Щукин "Заметки о мифопоэтике "Грозы".
"Начнем с поэтики пространства.
Действие «Грозы» разыгрывается в пространстве города.
Семантика его названия довольно прозрачна: калина красная (и рифмующаяся с нею
малина) как образ неброской среднерусской красоты присутствует в народных
песнях. Калина вещь обыкновенная, повсюду встречающаяся, а Калинов — типичный
среднерусский город. Не исключено также, что название города было «рифмически»
навеяно герценовской прозой: у Герцена Малинов, а у Островского Калинов.Тем самым сразу же отбрасывается прочь любой намек на поэтику идиллии, хотя ее реликты могут появляться в воспоминаниях и мечтах героев. Любое городское пространство тесно и жестоко, а скученность жизни способствует появлению конфликтов между носителями разных правд о жизни. И потому поэтике городского пространства соответствует в литературе диалогическая поэтика романа или конфронтативно-катарcисная поэтика трагедии".
Читать здесь
3.Константин Фрумкин "Загадка мещанства. Социологические заметки на полях русских пьес".
"Купечество у Островского, безусловно, связано с народными традициями, с крестьянством: в драме “В чужом пиру похмелье” купец говорит, что он мальчиком приехал в город из деревни, однако “самодурство” является купеческим, нехарактерным для крестьянства феноменом. Народная традиция воспринимается как система мировоззренческих и ритуальных ограничений, а значит, по самому своему смыслу она является чем-то противоположным личной необузданности. Своей наглядности эта странная двойственность достигает в пьесе Островского “Гроза”, где есть два главных отрицательных персонажа — Кабаниха и Дикой, являющиеся одновременно и “близнецами”, и “антагонистами”. С одной стороны, Дикой и Кабаниха — это “почти одно и то же”, оба входят в лагерь “угнетающих”, отрицательных персонажей и являются представителями “диких нравов” города Калинова, оба представляют богатое купеческое сословие этого города, оба типичны для него. Но при всей тождественности социальных и даже сюжетных ролей их поведение не просто различно, а противоположно. Дикой как бы воплощает само понятие самодурства: он буен и дик до грани безумия, его поведение не обременено никакими требованиями здравого рассудка. Кабаниха, наоборот, воплощает традиционный мир в его ритуальной зарегулированности. Если бы русские обряды и традиции были кодифицированы, Кабаниха была бы настоящим “талмудистом в юбке”.
Ссылку убрала, там статьи больше нет.
4.Константин Фрумкин "Купечество и мещанство: социально-психологические размышления на материале русской классической драмы".
https://www.socionauki.ru/journal/articles/129800/
"Ситуация напоминает “Грозу” Островского — приезжий из столицы выбивает местную замужнюю даму из колеи. В “Грозе” приезжий из столицы — Борис Григорьевич — хотя и не производит большого впечатления на уездный приволжский город Калинов, но зато сбивает с толку, выбивает из проторенной колеи самый нестойкий “элемент” этого провинциального болота — жизнерадостную Катерину. Катерина кончает с собой в конце пьесы из-за нарастающего сознания собственной греховности, того, что она поступает не как должно. О Катерине из “Грозы” можно сказать то же, что Леонид Андреев говорит о ее тезке, Катерине Ивановне из пьесы “Катерина Ивановна”: это человек, которого сбили с ритма. Но на путь “недолжного” Катерина в “Грозе” ступает, поддавшись обаянию чуждой, пришедшей неведомо откуда силы. Именно это она и говорит Борису Григорьевичу: “Нет у меня воли. Кабы была у меня своя воля, не пошла бы я к тебе… Твоя теперь воля надо мной, разве ты не видишь!”https://www.socionauki.ru/journal/articles/129800/
5.Константин Фрумкин "Приезжий из столицы — самый главный русский герой".
Читать здесь
6.Оксана Смирнова "Как провести уроки по пьесе "Гроза".
Есть бумажная книга, есть материал на сайте автора. Сайт автора.
ЖЖ автора.
Есть бумажная книга, есть материал на сайте автора. Сайт автора.
ЖЖ автора.
7.Александр ЛИФШИЦ "Волшебная сказка с несчастливым концом. Заметки о драме А.Н. Островского «Гроза».
"Город без времени, без места — классическое пространство волшебной сказки, куда попадают сказочные герои и где им предстоят испытания. Название города — ещё один оставленный драматургом ключ к пониманию того, что всё действие происходит в другом, сказочном измерении: на Калиновом мосту происходит столкновение героя с потусторонним чудовищем, за Калиновым мостом находится тридесятое царство, куда герой отправляется на подвиги. А Катерина? Она — та Василиса Прекрасная или Марья Моревна, которую против её воли удерживает в потустороннем мире Змей ли Горыныч, Кощей ли Бессмертный".
Читать здесь
8.Вячеслав Кошелев "Вечное движение”: об одной детали у Пушкина и Островского".
"Прообразом персонажа драмы Островского стал не средневековый монах, который прославился своим “случайным” изобретением, а те механики-самоучки, которые водились на российских пространствах (вроде упомянутого выше “столяра из Гродно”). Кулигину, несмотря на сходство его фамилии со знаменитым изобретателем-самоучкой, не суждено изобрести ничего выдающегося. Невозможность “перпету-мобиля” ко времени создания «Грозы» уже была сформулирована и вошла в учебники, — она понятна даже более или менее образованным персонажам пьесы. Борис Григорьевич, выслушав разглагольствования “самоучки-механика”, произносит знаменательную реплику: “Жаль его разочаровывать-то! Какой хороший человек! Мечтает себе и счастлив”. Борис Григорьевич когда-то учился в Коммерческой академии — следовательно, “порядочно образован”. Но дело даже не в уровне образованности. Характерно примечание Островского к списку действующих лиц «Грозы»: “Все лица, кроме Бориса, одеты по-русски”9. Примечание это, думается, не следует понимать буквально. К примеру, полусумасшедшая “барыня с двумя лакеями” вряд ли облачена в какой-нибудь опашень или кичку. Да и купцы, вроде Тихона или Дикого, наезжающие в Москву по делам, вряд ли были одеты в “терлик и мурмолку”, вроде славянофила К.Аксакова, которого за десять лет до «Грозы» на московских улицах, по свидетельству Герцена, “принимали за персиянина”. “Русская одежда” в этом примечании имеет прежде всего характер символического указания: то, что произошло в драме, может произойти только в России и только с русскими людьми, ещё не затронутыми “европейской” цивилизацией. Борис Григорьевич в этом “тёмном царстве” выглядит неким европеизированным “чужаком”. И ведёт себя именно как “европеец”, не делающий ничего вопреки рассудку, не любящий вполне “сгоряча” и не идущий до конца".
Читать здесь
"Город без времени, без места — классическое пространство волшебной сказки, куда попадают сказочные герои и где им предстоят испытания. Название города — ещё один оставленный драматургом ключ к пониманию того, что всё действие происходит в другом, сказочном измерении: на Калиновом мосту происходит столкновение героя с потусторонним чудовищем, за Калиновым мостом находится тридесятое царство, куда герой отправляется на подвиги. А Катерина? Она — та Василиса Прекрасная или Марья Моревна, которую против её воли удерживает в потустороннем мире Змей ли Горыныч, Кощей ли Бессмертный".
Читать здесь
8.Вячеслав Кошелев "Вечное движение”: об одной детали у Пушкина и Островского".
"Прообразом персонажа драмы Островского стал не средневековый монах, который прославился своим “случайным” изобретением, а те механики-самоучки, которые водились на российских пространствах (вроде упомянутого выше “столяра из Гродно”). Кулигину, несмотря на сходство его фамилии со знаменитым изобретателем-самоучкой, не суждено изобрести ничего выдающегося. Невозможность “перпету-мобиля” ко времени создания «Грозы» уже была сформулирована и вошла в учебники, — она понятна даже более или менее образованным персонажам пьесы. Борис Григорьевич, выслушав разглагольствования “самоучки-механика”, произносит знаменательную реплику: “Жаль его разочаровывать-то! Какой хороший человек! Мечтает себе и счастлив”. Борис Григорьевич когда-то учился в Коммерческой академии — следовательно, “порядочно образован”. Но дело даже не в уровне образованности. Характерно примечание Островского к списку действующих лиц «Грозы»: “Все лица, кроме Бориса, одеты по-русски”9. Примечание это, думается, не следует понимать буквально. К примеру, полусумасшедшая “барыня с двумя лакеями” вряд ли облачена в какой-нибудь опашень или кичку. Да и купцы, вроде Тихона или Дикого, наезжающие в Москву по делам, вряд ли были одеты в “терлик и мурмолку”, вроде славянофила К.Аксакова, которого за десять лет до «Грозы» на московских улицах, по свидетельству Герцена, “принимали за персиянина”. “Русская одежда” в этом примечании имеет прежде всего характер символического указания: то, что произошло в драме, может произойти только в России и только с русскими людьми, ещё не затронутыми “европейской” цивилизацией. Борис Григорьевич в этом “тёмном царстве” выглядит неким европеизированным “чужаком”. И ведёт себя именно как “европеец”, не делающий ничего вопреки рассудку, не любящий вполне “сгоряча” и не идущий до конца".
Читать здесь
9.Андрей РАНЧИН "Вишнёвый лес: А.Н. Островский и А.П. Чехов".
«Лес» Островского и «Вишнёвый сад» Чехова — сходство сюжетных ситуаций и расстановки действующих лиц в этих двух комедиях столь значительно, что никак не может быть случайным. Переклички с пьесой Островского в «Вишнёвом саде» — отнюдь не бессознательное заимствование и не произвольное совпадение. Чехов преподносит читателям-зрителям свою комедию так, словно на втором плане сцены, на её “задворках”, идёт одновременно другая драма, созданная иным автором, — называется она «Лес», сочинитель — Александр Николаевич Островский".
10.Вячеслав КОШЕЛЕВ "В городе Калинове".
"Но что примечательно: в двух пьесах, действие
которых происходит в одном “городе Калинове”, с
похожими персонажами — этот топос по-разному
функционирует идеологически. Драма «Гроза» в
нашем сознании неотделима от её добролюбовской
интерпретации — это вполне справедливо. Даже
критики, далёкие по убеждениям от Добролюбова
(например, П.И. Мельников-Печерский), не могли
не признать, что Островский рисует некий протест
против “патриархального самодурства”,
знаменитый “свод” которого “известен под
названием «Домостроя»”8.
Идеология «Грозы» взывала к неизбежной борьбе с
теми “уездными” данностями, которые выведены в
драме: “Но неужели это, хотя и вековое, но
всё-таки чуждое народу и не на всю же его массу
распространённое самодурство, с такою
фотографическою верностью изображённое
г. Островским, — бессмертно, неужели «тёмному
царству» не будет конца?”9
11.Дарья МЕНДЕЛЕЕВА "После “Грозы”, или Несколько слов о Марфе Игнатьевне Кабановой".
"Ну и в чём же, спросите вы, заключается здесь положительная роль Марфы Игнатьевны Кабановой? Чем со страстью исследователя водить читателя по дебрям древности, не проще ли, вслед за Добролюбовым, просто признать, что старая Кабаниха -- воплощение “самодурной силы”, а её невестка -- вся протест против “тёмного царства”. В такой оценке “Грозы” всё было бы ничего, если бы не… Варвара. Как помните, в финале пьесы предприимчивая сестра Тихона бежит из ненавистного Калинова вместе с Кудряшом, и критик почти не останавливается на этой подробности, лишь мимоходом приписывая и ей черты протеста против “тёмного царства”. Опоэтизировать всякий протест -- естественно для революционера-шестидесятника, но мы-то теперь знаем, чем обычно оборачиваются революции. А потому судьба Варвары представляется нам в менее радужных красках: молодая девица, сбежавшая с удалым любовником без венчания (значит, без документов), без средств к существованию, рискует закончить свою жизнь в сточной канаве. А если к тому же вспомнить ту зловещую подробность, что Варвара “грозы не боится”, в качестве жизненной перспективы для неё в отдалении замаячит каторга".
Читать здесь
12.Александр АРХАНГЕЛЬСКИЙ "Александр Николаевич Островский (1823—1886).
Художественный мир писателя".
"Образ Катерины. Не случайно в центр событий поставлена здесь женщина. Дело не только в том, что главная, сквозная тема Островского — жизнь семьи, купеческого дома — предполагала особую роль женских образов, их повышенный сюжетный статус. Русская литература той поры вообще часто говорила о женской доле. Вы уже знакомы с Ольгой Ильинской из гончаровского романа «Обломов», с Еленой Стаховой из романа Ивана Сергеевича Тургенева «Накануне». Наверняка помните и некрасовские строки о русских женщинах. Впереди — знакомство с Анной Карениной из одноимённого романа Льва Николаевича Толстого. Женщина в русском обществе второй половины XIX века — существо одновременно и зависимое (от семьи, от быта, от традиции), и сильное, способное на решительные поступки, которые оказывают самое серьёзное воздействие на мир мужчин. 12.Александр АРХАНГЕЛЬСКИЙ "Александр Николаевич Островский (1823—1886).
Художественный мир писателя".
Такова и Катерина из «Грозы».
http://lit.1september.ru/article.php?ID=200103304
13.Журавлёва А.И., Макеев М.С. "Народная трагедия "Гроза".
"Проблема жанровой интерпретации — важнейшая при анализе «Грозы». Если обратиться к научно-критической и театральной традициям истолкования этой пьесы, можно выделить две преобладающие тенденции. Одна из них диктуется пониманием «Грозы» как социально-бытовой драмы, в ней особое значение придается быту. Внимание постановщиков и соответственно зрителей как бы поровну распределяется между всеми участниками действия, каждое лицо получает равное значение.
13.Журавлёва А.И., Макеев М.С. "Народная трагедия "Гроза".
"Проблема жанровой интерпретации — важнейшая при анализе «Грозы». Если обратиться к научно-критической и театральной традициям истолкования этой пьесы, можно выделить две преобладающие тенденции. Одна из них диктуется пониманием «Грозы» как социально-бытовой драмы, в ней особое значение придается быту. Внимание постановщиков и соответственно зрителей как бы поровну распределяется между всеми участниками действия, каждое лицо получает равное значение.
Другая трактовка определяется пониманием «Грозы» как
трагедии. И она представляется нам более глубокой и имеющей большую
опору в тексте. Правда, толкование «Грозы» как драмы опирается на
жанровое определение самого Островского. Но нам кажется все же, что и у
драматурга это определение было скорее данью традиции. Вся
предшествующая история русской драматургии не давала образцов трагедии, в
которой героями были бы частные лица, а не исторические деятели, хотя
бы и легендарные. «Гроза» в этом отношении осталась уникальным
явлением. Ключевым моментом для понимания жанра драматического
произведения все же представляется нам не «социальный статус» героев, а
прежде всего характер конфликта. Если понимать гибель Катерины как
результат столкновения со свекровью, видеть в ней жертву семейного
гнета, то масштаб героев, действительно, выглядит мелковато для
трагедии. Но если увидеть, что судьбу Катерины определило столкновение
двух исторических эпох, то трагедийный характер конфликта окажется
бесспорным".
Глава 1. Глава 4.
14. О.В.Богданова «РЕАЛЬНАЯ КРИТИКА». ИЛИ КАК СДЕЛАНА«ГРОЗА» А. Н. ОСТРОВСКОГО".
"Особый алогизм характера героини демонстрирует ее боязнь грозы. Понятно, что семантика «грозы» в пьесе Островского разнообразна. Многозначность символического образа раскрывается в различных сюжетных кольцах (подсюжетах) посредством актуализации различных смысловых значений понятия. В самом широком (и прямом) смысле, пронизывающем все уровни повествования, гроза – явление природное, страшное ненастье, сопровождаемое громом и молниями. На уровне конфликта общественного «гроза» трактуется как метафоризированная «угроза» и преимущественно моделируется с использованием глаголов «грозить», «угрожать», т. е. повелевать, внушая страх и ужас. Именно о такой грозе говорит Тихон, уезжая в Москву: «…недели две никакой грозы надо мной не будет». На уровне любовного конфликта «гроза» выражается прежде всего посредством переносного значения существительного «гроза» – в смысле «душевное потрясение», «бурное проявление чувств»71. Наконец, в условиях ХIХ в. для всех героев пьесы понятие «гроза» имеет мистический смысл – небесная гроза, огненные молнии как выражение «гнева Божьего». Дикой: «Гроза-то нам в наказание посылается…» (4 д.). Но в условиях середины ХIХ в., сопровождаемых социальными преобразованиями, гроза – это еще и обновление, преображение".
14. О.В.Богданова «РЕАЛЬНАЯ КРИТИКА». ИЛИ КАК СДЕЛАНА«ГРОЗА» А. Н. ОСТРОВСКОГО".
"Особый алогизм характера героини демонстрирует ее боязнь грозы. Понятно, что семантика «грозы» в пьесе Островского разнообразна. Многозначность символического образа раскрывается в различных сюжетных кольцах (подсюжетах) посредством актуализации различных смысловых значений понятия. В самом широком (и прямом) смысле, пронизывающем все уровни повествования, гроза – явление природное, страшное ненастье, сопровождаемое громом и молниями. На уровне конфликта общественного «гроза» трактуется как метафоризированная «угроза» и преимущественно моделируется с использованием глаголов «грозить», «угрожать», т. е. повелевать, внушая страх и ужас. Именно о такой грозе говорит Тихон, уезжая в Москву: «…недели две никакой грозы надо мной не будет». На уровне любовного конфликта «гроза» выражается прежде всего посредством переносного значения существительного «гроза» – в смысле «душевное потрясение», «бурное проявление чувств»71. Наконец, в условиях ХIХ в. для всех героев пьесы понятие «гроза» имеет мистический смысл – небесная гроза, огненные молнии как выражение «гнева Божьего». Дикой: «Гроза-то нам в наказание посылается…» (4 д.). Но в условиях середины ХIХ в., сопровождаемых социальными преобразованиями, гроза – это еще и обновление, преображение".
Читать здесь
15.Г.И. Романова «Слова как слова!..»: Об изучении «Грозы» в школе.
"Контраст бездушности и чувствительности обнаруживается и в сюжете, и в композиции пьесы. В завязке действия обозначено противоречие социального, семейного статуса героев с их чувствами. Это несоответствие осознается самими персонажами: Катерина и Борис, признаваясь в любви, отдают отчет в том, что она незаконна (вспоминается восклицание Лизы: «Однако же тебе нельзя быть моим мужем! Я крестьянка…»).
«Чувствительная» Катерина не приемлет жизни в доме своего мужа, где «все то же», что и в доме родителей, но все делается без души. Она готова на все, чтобы не подчиниться формам жизни, навязываемым Кабанихой. Непреднамеренность поведения Катерины, естественность высказываний, жестов, движений представлена писателем как норма; у Кабанихи же свои формы поведения, свои ритуалы, подтвержденные авторитетом старины".
15.Г.И. Романова «Слова как слова!..»: Об изучении «Грозы» в школе.
"Контраст бездушности и чувствительности обнаруживается и в сюжете, и в композиции пьесы. В завязке действия обозначено противоречие социального, семейного статуса героев с их чувствами. Это несоответствие осознается самими персонажами: Катерина и Борис, признаваясь в любви, отдают отчет в том, что она незаконна (вспоминается восклицание Лизы: «Однако же тебе нельзя быть моим мужем! Я крестьянка…»).
«Чувствительная» Катерина не приемлет жизни в доме своего мужа, где «все то же», что и в доме родителей, но все делается без души. Она готова на все, чтобы не подчиниться формам жизни, навязываемым Кабанихой. Непреднамеренность поведения Катерины, естественность высказываний, жестов, движений представлена писателем как норма; у Кабанихи же свои формы поведения, свои ритуалы, подтвержденные авторитетом старины".
Комментариев нет:
Отправить комментарий